Лайзл и По. Удивительные приключения девочки и ее друга-привидения - Оливер Лорен (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
– Стой! – внезапно заорала Августа, обращаясь к кучеру, и карета остановилась у тридцать первого дома по Хайленд-авеню, где возле ворот, беседуя сквозь решетку с перепуганной горничной, стояли алхимик и Первая Леди. Служанка, стоявшая с просунутой между прутьями головой, напомнила Августе преступницу, выставленную у позорного столба.
На самом деле несчастная горничная, пожалуй, предпочла бы надеть колодки и встать у столба. Сделаться рыбешкой в кухонном горшке, картошкой на сковородке – все лучше участи Карен Мак-Лафлин, сподобившейся за одно короткое утро увидеть настоящее привидение, нечаянно выпустить малолетнюю узницу и поиметь за это от хозяйки такую порку, что некоторые части тела по сию пору зудели!
И вот в довершение всех бед у ворот нарисовалась очень высокая, очень разгневанная дама в невероятно длинной меховой шубе и тоже с ходу принялась орать на бедную Карен!
Собираясь выходить из кареты, Августа расслышала невнятные извинения горничной:
– Простите, мэм, пожалуйста, простите меня, но правила… они правила и есть… И никто, даже Нервная Леди…
– Первая Леди, дубина! – Фиалковые глаза готовы были вылезти из орбит. – Это значит – других таких и близко нет!
– Да, да, мэм, простите… даже Верная Леди без разрешения мадам Августы не может…
– Разрешение дается со всем нашим почтением, – вмешалась Августа, покидая карету и приседая перед Первой Леди в глубоком поклоне. При ее приближении алхимик содрогнулся: ему показалось, будто на него выкатился приземистый валун.
Вера нерешительно выбралась наружу следом за матерью. Августа тотчас ткнула ее локтем в ребра, да так, что дочь согнулась от боли. Первая Леди благополучно приняла ее судорогу за поклон.
– Чему, – спросила Августа голосом до того приторно-слащавым, что кучер на своих козлах еле поборол приступ тошноты, – мы обязаны столь непомерной честью, ваша милость?
Первую Леди от злости аж трясло.
– Никогда… – вместе со слюной вылетело у нее. Пришлось прерваться и начать заново: – Никогда, ни единого разу в жизни меня не принуждали дожидаться перед воротами! Никто, будь то день или ночь, себе подобного не позволял! Ни разу я не торчала на улице, точно… точно какая-нибудь…
И она замолчала, попросту не находя слов. Кругом витал мерзкий запах вареной капусты, и вместе с ним – воспоминания о захудалом домишке в Ховардс-Глен. В ушах зазвенели отзвуки далекого смеха, долетели даже голоса: «…а толстухе – оплеухи, вот тебе, грязнуля Гретхен!»
Она резко открыла глаза. Те дни миновали. Она давно похоронила их и запретила возвращаться к себе.
– Точно какая-нибудь простолюдинка? – подсказала одна из служанок Первой Леди, стоявшая чуть поодаль от остальных.
– Вот именно. Точно простолюдинка. – Первая Леди, оказывается, успела подзабыть это слово. Произнеся его, она заново ощутила на языке вкус скисшего молока, испорченных овощей, чего-то несвежего… то бишь – нищеты.
– Вам придется простить мою горничную, – сказала Августа, тем не менее испепелив девушку взглядом, в котором однозначно читалось обещание еще одной порки, причем гораздо более жестокой, чем первая. – Когда она была ребенком, пьяница-мать постоянно роняла ее, и она то и дело ударялась головкой.
У Карен задрожала нижняя губа.
– А вот Милли говорит, моя мама была доброй и набожной женщиной, – выговорила она.
– Значит, врет, – отрезала Августа. – А ну, брысь отсюда – и за работу!
Карен убежала в дом, всхлипывая на ходу.
Августа же вытащила из сумочки толстый позолоченный ключ и отомкнула ворота. После чего широким жестом пригласила Первую Леди во двор – дескать, мадам, только после вас. Глубоко внутри Августа так и дрожала от волнения. Какой визит! Сама Первая Леди удостоила ее посещением! Настоящая принцесса из Испании (шут ее знает, а может, все-таки из Португалии? А, неважно!). Небывалое, неслыханное дело! Теперь все соседи уж точно полопаются от зависти…
Она только надеялась, что как раз сейчас означенные соседи выглядывали в окна. Пожалуй, в уголке окошка гостиной Сьюзен Сэлвей в самом деле дернулась занавеска! Вот и отличненько. Пусть Сьюзен любуется, как она, Августа Гортензия Корыст-Морбауэр, вводит в свой дом Первую Леди! Пусть смотрит и страдает от зависти – поделом! А нечего было изводить Августу нескончаемыми монологами о достижениях маленьких Джереми с Джозефиной! Тоже, фи, предмет для гордости и хвастовства – два тощих бледных создания с мордашками, словно недопеченные вафли!
Августа даже испытала легкое разочарования, когда пришлось проводить Первую Леди непосредственно под домашний кров, где никто из соседей уже не мог видеть ее могущественную гостью и слышать, что та говорила.
И вот тогда-то Августу посетила одна черная мысль. Такая черная, что окружающий мир на некоторое время словно бы затянуло туманом. Мысль состояла в следующем: все, чем она в данный момент наслаждалась – посещение Первой Леди, завистливые взоры соседей, не говоря уже о раззолоченной карете возле ворот, – все это могло ускользнуть у нее из рук, если Лайзл, эта вредоносная пакость, не будет отыскана, причем как можно быстрей!
Размышляя таким образом, Августа вела своих гостей через просторную прихожую, и ее вдруг осенило.
Плевать на риск! Она просто не могла допустить, чтобы Лайзл – настоящая Лайзл – болталась по белому свету, готовясь пустить прахом все тяжко заработанное и, несомненно, заслуженное благосостояние Августы.
Этого попросту невозможно было допустить! Ни под каким видом!
А стало быть, как только она отыщет девчонку, она ее немедля убьет.
Вот так-то.
Приняв в минуту озарения такое простое и радикальное решение, Августа сразу почувствовала себя лучше.
– Чайку выкушать не желаете? – жизнерадостно обратилась она к высокопоставленной гостье. – Или, может быть, кофе? Горячего шоколаду?
– Недосуг, – бросила Первая Леди, вперед хозяйки вплывая в гостиную, словно это был ее дом, а не Августы.
Когда все (в смысле, Августа, Первая Леди и алхимик – Вера куда-то ускользнула, как только представился случай) расселись, Первая Леди устремила на Августу пронизывающий взгляд. И у той, как она ни крепилась, пробежал по спине холодок. Да уж, мечтать о посещении Первой Леди было определенно приятнее, чем действительно ее принимать…
– Перейду прямо к делу, – сказала Первая Леди. – Намедни произошла ужасная, непозволительная путаница. В результате у вас оказалась вещь, принадлежащая мне, а у меня – нечто, принадлежащее вам.
– В самом деле? – вежливо отозвалась Августа, немало разочарованная тем, что, оказывается, это был не светский визит, а сугубо деловой. А она-то раскатала губу – думала, что он знаменовал ее восхождение в высшие общества сферы! Впрочем, Августа сочла за лучшее не показывать своих истинных чувств и просто спросила: – О какой вещи вы говорите?
Первая Леди покосилась на алхимика. Тот молчал, успев за краткое время их непосредственного знакомства твердо уяснить для себя, что в ее присутствии лучше всего держать рот на крепком замке и тихо надеяться, что она вовсе забудет о твоем присутствии. Однако сейчас эта политика не сработала, – видя его бездействие, Первая Леди с силой наступила ему на ногу. Вскрикнув, алхимик вскочил с кресла. В руках у него была деревянная коробка.
– Полагаю, это принадлежат вам, – сказала Первая Леди. Алхимик приподнял крышку, и Августа увидела мягкие холмики серой пыли. – Его ведь звали Генри, не так ли?
– Не пойму я вас, – сказала Августа.
– Это ваш муж, – на удивление долготерпеливо принялась объяснять Первая Леди. – То есть его бренные останки. Естественно, до кремации они выглядели несколько иначе…
– Тут какая-то ошибка, – сказала Августа, начиная приходить к выводу, что Первая Леди выжила из ума. – Прах моего дражайшего супруга, да упокоится душа его с миром, пребывает на…
И она широким жестом указала было на каминную полку – но осеклась, не договорив. Она действительно поставила туда шкатулку, прибывшую от мистера Грея, на тот шальной случай, если кто-нибудь из сильных мира сего явится с соболезнованиями. Августа рассчитывала некоторое время изображать убитую горем вдову, а потом, когда все уляжется, выбросить пепел в маленький туалет для слуг, размещавшийся на заднем дворе. Пепел, но не коробочку; шкатулка показалась ей довольно симпатичной – что ж зря добру пропадать?
