Сказка о голубом бизоне - Хабаров Станислав (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
– Мы хотим поручить тебе свой заказ, – сказал Ловила, – выковать кошки железные и капкан-ловушку для Голубого Бизона.
– Рад бы, да не могу, – вздохнул Кузнец, – для других я работаю, спустя рукава. Рукава мои сами опускаются, а что за работа с опущенными рукавами? Не верите? Давайте сюда рисунок ловушки, ваш чертёж.
Художник тотчас нарисовал ловушку. Кузнец засунул в огонь металлическую заготовку, взглянул на рисунок, и у него опустились рукава. Он аккуратно их засучил, однако они снова опустились. Тогда он молча указал на вывеску, где было кривыми буквами выведено: «Кузнец своего счастья».
Он снова выхватил из огня крючок. Его самодельное личное счастье было кривым, как и буквы вывески. Но тут ничего нельзя было поделать. Было здесь какое-то волшебство, непреодолимое для кузнеца, потому что тот, кто начал ковать собственное счастье, никогда не может остановиться и выковать его до конца. Он будет выковывать разного размера крючки и никогда не успокоится.
– Выходит, ты для других так ничего и не сделал? – спросили они кузнеца.
– Делал, – сказал Кузнец. – Я был таким же как и все: подковывал лошадей и даже тем, у кого лошадей не было, ковал сувенирные подковы на счастье. А после отковал как-то ногу Бабе-Яге, и она спросила меня: «Что тебе, кузнец, за работу?» Я ей шутя ответил: «Счастья». «Каждый – кузнец своего счастья», – сказала она и заколдовала меня.
– Для чего она просила кованную ногу? – спросил Ловила. – Ведь известно: Яга – костяная нога.
– Сломала она костяную ногу и заказала новую, из чугуна. Но та была тяжела для полётов. Ну, что поделаешь? Поумирали костяных дел мастера, а мастера чугунного литья она, поспешив, на радостях съела, и пришлось ей до старости летать с тяжёлой чугунной ногой. А потом, куда денешься, явилась сюда, пожаловалась: «Мол, стара я стала, тяжело мне с чугунной. Выручи. Торжественно тебе обещаю не съесть тебя, а наградить». И наградила.
– Послушай, кузнец, – вспомнил Моряк-Ловила, – не видел ли ты сапоги-скороходы?
– Видел такие у Бабы-яги, – отвечал кузнец. – Да, только не нравится ей летать, видите ли, в сапогах, хотя теперь повсеместно такая мода. А вам очень нужно? Упросите её. Она старуха не глупая, правда, с характером. Но если ласково подойти, ничего. Подхода требует. Она – человек трудной судьбы и тяжёлого характера.
– Как нам её отыскать?
– Живет она рядом, в нескольких минутах ходьбы.
Баба-Яга жила не в избушке на курьих ножках, а в пещере у водоема, у старой мельницы. На мельнице продолжал работать дряхлый домовой. Он жил там же, на чердаке среди паутины, в обществе летучих мышей и сов. Ночью, когда всё вокруг засыпало, он, кряхтя, запускал вертеться старый жёрнов, и мельница, скрипя, работала.
Путешественники обошли мельницу, и домовой, прячась на чердаке, наблюдал за ними в щели. На крыше пронзительно дерзко хохотала сова, да сомы подплывали к поверхности, пытаясь разглядеть, кого ещё принесло?
Наконец, они отыскали в обрыве дыру и по скользким ступеням спустились вниз, в пещеру. Стены пещеры были липки и влажны, хотя в пещере горел огонь. На треноге висел закопченный котёл. В нем кипело варево. Косматая старуха время от времени что-то бросала в котел, помешивала и снова усаживалась на обрубок пня и смотрела телевизор. Он был, разумеется, не простой, а волшебный – по телевизору показывались чужие сны.
Варево было почти готово. В него лишь нужно было добавить сушенных водяных орехов, да подмешать ночного тумана, чтобы получился нужный настой и подсыпать приправы – особого порошка, приготовленного Бабой-Ягой. Стены пещеры никогда не просыхали, и на них водились мокрицы, сколопендры, сороконожки. Их она постоянно собирала и сушила на быстром огне, а затем растирала в порошок, который и добавляла для остроты в кипящее зелье.
Одним глазом она поглядывала в котёл, другим в телевизор. И то и дело щелкала ручками, переключаясь на другой сон. Взглядывала, снова переключала, потому что ей нравились страшные сны. Сны, как назло, попадались обычные, и ведьму это раздражало, и она непрерывно трещала ручками, отыскивая ужасный сон.
– А вот и человечинкой запахло, – обернулась она к вошедшим. – Зачем пришли?
– Мы, бабушка, – ответил Моряк Ловила, – наслышались о твоей судьбе. Шли мимо. Дай, думаем проведать зайдём: нужна ли какая помощь?
– А чем вы мне поможете? – ворчала, шмыгая носом, старуха. – У меня грязные дела.
Но видно и ей было приятно услышать доброе слово. Приятно было, что кто-то вспомнил о ней. Она ведь была одинока и стара и время от времени напоминала о себе: то бурей, то смерчем, то градовой тучей, а то и нашествием жаб или саранчи. А тут просто так кто-то подумал о ней, поинтересовался, зашёл, проведал.
И хотя путешественники очень спешили, они не показали этого, а попросили:
– Бабушка, расскажи нам про свою судьбу.
В пещере было сыро и грязно, но путешественники вели себя так, словно не замечали этого, и словно здесь было уютно и красиво. С разрешения хозяйки уселись они у огня на деревянной скамье.
Старуха помешала в котле, выключила телевизор и начала недовольно, но постепенно увлекаясь:
– Так уж и быть. Была я девушкой смешливой, как говорили, с придурью в голове. Хохотала – палец покажи, бесилась – дом ходил ходуном, играла каталась на метле. И всем завидовала и постепенно сделался у мена характер несносным, сварливым. Дальше хуже – жадничала, пакостила в мелочах. Раз показалось, что зуб у меня вроде бы стал больше других, а он и впрямь начал расти. Вырос в клык, да так, что рот и не закрывался с тех пор. Сперва я подумала: за ним и другие зубы подрастут, потому что от рождения зубы были у меня мелкие. Но вырос только передний. Затем начали расти усы. То ли усы, то ли какие-то отростки. Все дразнили меня, и было очень обидно.
Люди постоянно шептались у меня за спиной, и как-то я услышала: «Ведьма». Сначала обиделась, а после подумала – мне нечего терять. Ведьма так ведьма, и превратилась в настоящую ведьму. Попробовала на метле полетать. Получилось не сразу. Научилась колдовать и начала людям мстить, досаждать. Дурная слава поскакала по свету, а я ещё добавляла к слухам. Разбушуюсь, нашумлю, чтобы все слышали обо мне. Вы, например, как узнали про меня?
– Мы не только слыхали, – ответил Моряк Ловила. – Я чудом спасся от беды. Попал в скаковой круг дьявола.
– Да, было, было, – словно вспомнив приятное, зашамкала старая ведьма, так силы теперь не те. Заслышу прежде уханье сов и посвист летучих крыс и марш на игрище. Сажусь на помело и полетела – ветер в ушах свистит. Да, по дороге из озорства заверчу какую-нибудь тучку, да так, что либо град из неё высыплется, либо получится вихрь, и может он самостоятельно двигаться и крушить. А как соберёмся на игрище, накрутимся, нахохочемся, такое, бывало, по молодости, натворим, приятно вспомнить потом.
Теперь старая стала, колдую у огонька и кое-что получается. Вот Скаковой круг дьявола стал даже лучше выходить. Не очень он у меня получался в молодости. Терпения не хватало. Не просто ведь перебаламутить целое море и такое вращение закрутить, чтобы перемешать и воздух и море. Не сразу получится, но если вышло, держись. Можно пустить его в долгое путешествие. Неделю бродит вихрь по морю, по побережью, по островам. А я за ним по телевизору наблюдаю, по четвертой программе. А если сил нет: намаялась или прихворну, включаю другие программы и наблюдаю чужие сны.
Она снова защёлкала ручками волшебного телевизора. На экране появились обрывки чьего-то кошмарного сна. Кто-то за кем-то гнался, хватал жертву за горло, душил. Кто-то хрипел, тонул, задыхался под одеялом, а старуха смотрела и повторяла:
– Было, было и это было. До чего же старый сон. Ну, кого удивишь сегодня погоней? А вот скрипнула дверь. Ну, что ужасного в скрипе двери? Последнее время стали спокойно спать. Что случилось? Скучище. – Она зевнула так, что рот её перекосило. – Давненько не было у нас землетрясений или вулкан не извергался, и все – непуганые теперь. Может, пришла пора жахнуть по Миру метеоритом?
