Седьмая принцесса (сборник) - Фарджон Элеонор (Элинор) (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
— Убери эту грязь! — возмущённо воскликнула Нянька.
Полл смутилась:
— Простите, я больше ие буду.
— Море — самое чистое, что есть на свете! — заявила Мамаша Кодлинг. — А морская соль полезна для здоровья.
— Нельзя таскать ребёнку всякий хлам с берега, — не уступала Нянька. — И вообще, неизвестно, что там внутри.
— Внутри: раковины море, — сказала Долл. — Оно укачает мою доченьку на своих волнах.
— Полл, хочешь уложить ее в колыбель?
Полл радостно подставила руки, но Нянька тут же спросила:
— А руки у тебя чистые?
— Достаточно чистые, — ответила вместо Полл Мамаша Кодлинг.
— То, что достаточно для взрослых, вовсе недостаточно для младенцев.
Переспорить Няньку было трудновато.
— У-у, придира, — проворчала Мамаша Кодлинг.
Тут в детскую вошла Кухарка с тарелкой каши для Долл и перво-наперво поспешила к колыбели:
— У-тю-тюшеньки! Ты моя красавица!
— Не стой тут, не дыши на ребёнка, словно корова на лугу, — сказала Нянька.
— Что, уж и дышать человеку нельзя? — возмутилась Китти.
— Над младенцем нельзя!..
— Мне можно. Благодаря мне на крестинах у этого младенца будет самый развеликолепный торт, какой только видели в Норфолке.
— Он уже весь покрыт глазурью? — спросила Полл…
— Последний херувимчик остался…
— Можно, я ему крылышки покрашу?
— А лишний сахарок в рот положу, — благодушно договорила Кухарка. — Ладно уж, пойдём.
В дверях детской они столкнулись с Молочницей Мегги, которая принесла сливок для Доллечкиной каши. И уж конечно, она остановилась возле колыбели и пощекотала ребёнка под подбородочком:
— У-ти маленькая… У-ти сладенькая…
— Не трогай младенца своими ручищами, — сказала Нянька.
— Госпожа Нянюшка, ей же нравится! Глядите — улыбнулась!
— Младенцам не надо улыбаться, когда они переваривают пищу, — сердито проговорила Нянька и обернулась к вошедшему Дворецкому, — А тебе чего тут надо?
— Меня послал Его Величество! — торжественно сказал Джон и, опустив на стол поднос с толстой книгой, устремился к колыбели. Здесь он ещё торжественнее произнёс:
— Карамбакча-карамбукча!
— Нечего младенцу голову морочить, У него еще и мозгов толком нету, он твоей бессмыслицы не понимает.
— Что взрослому бессмыслица, то ребёнку самый смысл, — сказала своё слово Мамаша Кодлинг. — Только так с детьми и разговаривают! Скоки-поки-перескоки-трам-тром-трушки-трим-трам-тра! — И, дыша, как корова на лугу, она склонилась над внучкой и принялась щекотать, покуда та не засмеялась. После чего Мамаша Кодлинг решительно взяла её на руки.
— Положи обратно! — велела Нянька.
— Не положу! Я ей бабушка!
— А я ей нянюшка. А ну положи!
Мамаша Кодлинг смерила её гневным взглядом.
— Я моих детей всегда на руках укачивала!
Нянька в ярости завопила:
— А моих детей никто не смеет укачивать.
— К бабушкам это не относится.
— Ко всем относится. Как нянька скажет, так и будет.
Старухи взъерошились, точно бойцовые петухи: вот-вот сцепятся.
— И чего шуметь попусту? — пожала плечами Долл. — Иди-ка, маленькая, к маме.
Она забрала у бабки ребёнка, поцеловала и принялась укачивать. Мамаша Кодлинг торжествующе воззрилась на Няньку, а та сказала:
— Матери, безусловно, виднее. — Голос её дрожал от негодования.
Длить спор, однако, было бесполезно, и Нянька обратила наконец внимание на принесённый Дворецким фолиант.
— Зачем Нолличек прислал сюда этот источник пыли? Да ещё во время купанья? — спросила она, постучав костяшками пальцев по переплёту.
— Его Величество сейчас пожалует сюда, дабы выбрать имя, которым следует наречь ребёнка, — ответил Дворецкий.
— Я назову её Джун, — сказала Долл.
— Джун? — повторил появившийся в дверях Нолличек.
— Да.
— Просто Джун?
— Да.
— Почему именно Джун? — спросил Нолличек, усаживаясь возле колыбели.
— Мне так нравится.
— И мне тоже, — сказала Полл с порога, облизывая с пальцев сахарную глазурь.
Нолличек замотал головой:
— Не годится! Просто Джун не годится! Имя не должно состоять из одного слога! Что подумают о нас крёстные феи?
— Настоящие феи? — обрадовалась Полл. — И много их будет?
— Я пригласил четырёх, — ответил Нолличек. — Надеюсь, они примут приглашение, и надо подготовить крестнице имя, достойное столь знатных крёстных.
— А кто они? — спросила Полл.
— Утренняя фея, Полуденная фея, Сумеречная фея и Полуночная фея. Так что назвать ребёнка просто Джун никак нельзя.
— Не понимаю, почему! — сказала Полл.
— Мало-ли чёго ты не понимаешь. Ты не понимаешь, а ежу понятно.
— Почему — ежу?
— Потому что не крокодилу?
— Ну почему всё-таки ежу? Я не верю, что они хоть что-то понимают.
— Мало ли, чему ты не веришь. Ты не веришь, а черепаха верит.
Полл раскрыла рот…
— И не спрашивай меня, почему черепаха, — быстро добавил Нолличек. — Всё равно не скажу.
— Сам, верно, не знаешь!
— А вот и нет!
— Перестаньте ссориться, — подала голос Нянька.
— Ладно, — примиряюще сказала Полл. — Может, феи ещё откажутся быть крёстными, и тогда Долл сможет назвать ребёнка просто Джун.
— Имя ребёнка — Джун, и нечего тут обсуждать, — спокойно проговорила Долл.
В этот миг в окошко детской влетел почтовый голубь и, уронив к ногам короля четыре письма, унёсся прочь.
— Это, должно быть, ответы крёстных, — обрадовался Нолличек и вынул из розового конверта первое письмо. — Так, от Утренней феи. Она с удовольствием принимает приглашение. Хорошо. Теперь золотой конверт, от Полуденной феи. Она рада нам помочь…
Затем Нолличек вскрыл третий, голубой конверт.
— Сумеречная фея счастлива, объявляет о своём непременном участии.
— А четвёртый конверт чёрный, — заметила Нолл.
— Правильно. Его же прислала Полуночная фея. Она тоже прибудет.
— И больше там ничего не написано? — удивилась:. Полл.
— Нет. Просто: «Я прибуду». Ну вот, значит, у нашего ребёнка будет целых четыре крёстных. Джун отменяется! — твёрдо сказал Нолличек королеве Долл.
— Джун, — шепнула она младенцу.
— А ты какое имя предлагаешь? — спросила у Нолличека Полл.
— Многосложное, — изрёк он, открывая Словарь Имён. — Как минимум, из четырёх слогов, по одному на каждую крёстную. А, вот! Нашёл! Никодемус!
— Но это мужское имя, — возразила Мамаша Кодлинг.
— Ну и что?
— У нас девочка, — сказала Долл.
— Да? Почему мне об этом не сообщили?
— Говорили тебе, сто раз говорили, — проворчала Нянька.
— Правда? Что же, очень жаль. Никодемус — прекрасное имя. Но менять, верно, поздно?
— Что менять? — не поняла Полл.
— Девочку на мальчика.
— Ещё бы! — фыркнула Нянька. — Ищи другое имя.
— И искать нечего, — сказала Долл. — Девочку зовут Джун.
Глава X. ПЕРЬЯ И ЛЁН
Наконец, бабка и Нянька покинули детскую, унося лохань с водой и мокрое банное полотенце. У колыбели остались Полл, Долл и Нолличек, который с сожалением захлопнул толстенный словарь.
— Джун, — повторил он, словно пробуя имя на вкус. — Хм… Джун мне вовсе не нравится. Ну, да что ж поделаешь… Иди ко мне, иди к папе на ручки, — сказал он и, забрав ребёнка у Долл, придирчиво его осмотрел.
— Надо признаться, такое потомство делает мне честь, — промолвил он наконец. — Волосы светлые, точно лён, глаза голубые, как цветы льна, губы… Да, кстати, о льне, — сказал он, отдавая крошку матери. — Лен в этом году уродился на славу.
— Правда? — равнодушно сказала Долл и зевнула.
— Рекордный урожай собрали. Тебя такие вести должны радовать.
— Почему?
— Как это почему? Ты что, забыла, какой сегодня день?
— Годовщина нашей свадьбы, — сказала Долл. — Ровно год прошёл.
— Вот именно! — со значением произнёс Нолличек.
Долл ойкнула.
— Значит, не забыла! — довольно сказал Нолличек. — Да, моя куколка, ты права, что радуешься! Ибо лён собран — вдвое больше, чем в прошлом году, — и сейчас его перетаскивают в соседнюю комнату. Правда: здорово? Так что давай-ка принимайся за работу, а то не сносить тебе головы.