Тайна Муромской чащи - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
– А тут ты волшебницей окажешься, – поддерживая брата, сказал Саша.
– Я – волшебница?! – искренне удивилась Маришка. – Я самая обыкновенная второклассница! Видите у меня еще на руке чернильное пятно не стерлось?
И она по очереди стала протягивать им свою руку с бледным фиолетовым пятнышком у запястья.
– Сейчас видим, – шептали парни, дружно пятясь от наседавшей на них девчонки, – а через минуту – хоп! – и нету…
Хитрый Опилкин решил проверить старика и мальчишку с девочкой более надежным способом. Он быстро сбегал в палатку и взял там свой старый топор. Спрятав его за спину, он вернулся и продолжил прерванный было разговор.
Старик, мальчик и настырная девчонка просили лесорубов немедленно покинуть Муромскую Чащу. Бригада, и сам бригадир с радостью хотели бы исполнить их просьбу. Но сколько дней и сил было уже потеряно! Сколько денег ушло впустую, выброшено на ветер… А сколько не заработано! Подумав об этом, Опилкин заскрежетал зубами. Только трудом, упорным трудом до седьмого пота могла бригада искупить и исправить совершенные ими ошибки.
– Нет! – решительно ответил после долгих и мучительных раздумий Григорий Созонович. – Мы не вернемся, пока не сделаем задуманное!
Разговаривая, он время от времени доставал из-за спины топор и, покрутив его в руках, прятал снова за спину. Старик и особенно мальчишка косили глаза на топор, но рассыпать его впрах, кажется, не собирались. Опилкин окончательно уверился, что перед ним обыкновенные нормальные люди, а никакие не волшебники, и потерял к просителям всякий интерес.
– А ну, ребятки, отдыхать! – громко объявил он и зачем-то похлопал три раза в ладоши. – Завтра тяжелый день!
– Утро сегодня тоже было не легкое… – вздохнул Ведмедев и первым отправился на покой в палатку.
За ним потянулись и братья Разбойниковы. Опилкин, который хотел было уже идти следом за Пашей и Сашей, посмотрел в последний раз на странных пришельцев, и жалость к ним на мгновение шевельнулась в его одеревеневшем сердце:
– Прошу и вас к нашему, так сказать, шалашу… Устали, чай, с дороги?
Но Иван Иванович вдруг заупрямился и отказался от приглашения.
– Благодарю вас, – холодно сказал он Григорию Созоновичу, – и я, и дети сыты. Мы раскинем свой бивуак где-нибудь в другом месте! – И он повернулся к Опилкину спиной.
А Маришка удивленно подумала: «Оказывается, у нас какой-то бивуак имеется… А я и не знала!»
Глава тридцать четвертая
Но бивуака у Гвоздикова не было. Он сказал про него Опилкину лишь для того, чтобы отказаться от бригадирского приглашения.
– Наши друзья из Муромской Чащи подумают, что мы заодно с лесорубами, – объяснил Иван Иванович ребятам, – но разве мы можем согласиться на вырубку прекрасного заповедника?
– Не можем! – сказала Маришка решительно.
– Не можем, – ответил также и Митя. И тут же спросил: – А что мы можем?
Гвоздиков отвел ребят подальше от стойбища лесорубов и пригласил их на минутку присесть.
– Что мы можем? – повторил Иван Иванович Митин вопрос, после того как они все уселись на траву. – Многое! Безвыходных положений не бывает, нужно только хорошо раскинуть мозгами.
Митя улегся на спину и сладко потянулся:
– И чего здешние граждане с ними чикаются? Не понимаю! Колдовать разучились, что ли?
Гвоздиков посмотрел на мальчика и некоторое время не отвечал ему, сосредоточенно думая. Потом проговорил:
– Это было бы нечестно с их стороны воспользоваться колдовством. Лесорубы колдовать не умеют, и силы поэтому явно не равны. Превратить царевну в лягушку или бригадира Опилкина в козявку – пара пустяков. Но как трудно будет ему потом из козявки вновь превратиться в настоящего человека!
Митя, до этого безмятежно глядевший на облака, вдруг резко подскочил.
– Смотрите! – крикнул он, показывая рукой куда-то вдаль. – Что-то летит, кажется, вертолет!
Маришка и Гвоздиков тоже быстро поднялись на ноги и уставились в синее бездонное небо.
– Не-а, – сказала Маришка через несколько секунд, – это не вертолет. У вертолета крутилки наверху крутятся, а у этого махалки сбоку махают. Должно быть, махолет летит.
Иван Иванович, хотя и был взволнован неожиданным известием, все-таки не удержался и сделал Маришке замечание:
– Кто же так говорит, Мариш! «Махают»!.. Такого слова-то в русском языке не найдешь!
– Что ж я его сама придумала? – удивилась Маришка.
Пока они пререкались, таинственный летательный аппарат приблизился к ним настолько, что его можно было рассмотреть получше.
– Кажется, это действительно не вертолет… – проговорил неуверенно Иван Иванович.
– Я же говорила махолет! – засмеялась Маришка и подпрыгнула от радости на месте.
Гвоздиков снял очки, протер их платочком, снова надел и, посмотрев чуть прищурившись вверх, тихо сказал:
– По-моему, это – Змей Горыныч…
Действительно, это был Змей Горыныч.
Глава тридцать пятая
Когда Змей Горыныч узнал, что он опоздал на Лесной Совет, то очень рассердился.
– Почему меня не дождались?! – закричала на Бабу Ягу левая голова Змея Горыныча.
– Почему без меня все решили?! – закричала затем правая.
А средняя голова покачалась укоризненно и прошептала:
– Ай-яй-яй…
– Спать помене нужно! – рассердилась в свою очередь Баба Яга. – Прилетел, налетел на старую, раскричался! Тут такие дела делаются, а он спит себе в пещерке, похрапывает!
– Да что делается-то? – уже спокойнее спросила правая голова Змея.
– Из-за чего Совет собирали? – заглядывая Бабе Яге в глаза, спросила левая голова.
– Об этом тебе Калиныч расскажет. Калина! – позвала Баба Яга, – тут к тебе дружок заявился, растолкуй ему, пожалуйста, что у нас творится, а то я, боюсь, напутаю.
В этот момент на поляне появились Иван Иванович Гвоздиков и его юные друзья Маришка и Митя.
– Вот он! – закричала запыхавшаяся Маришка. – Сюда сел!
– Близко не подходить! – предупредил Гвоздиков. – Мало ли что случиться может…
– Идите, не бойтесь! – позвала ребят и старого учителя Баба Яга. – Горыныч вас не тронет!
– А мы и не боимся. – Митя посмотрел на Ивана Ивановича. – Вы ведь не боитесь, Иван Иванович?
Гвоздиков безвольно махнул рукой:
– Ступайте… Ежели что – пеняйте на себя!
– Ладно! – и Маришка, а следом за ней и Митя, бросились к лежащему на полянке Змею Горынычу.
Змей Горыныч, казалось, дремал. Все шесть глаз его были прикрыты тяжелыми веками, дыхание стало ровным и тихим, сложенные крылья чуть пообвисли, и края их лежали на земле.
Иван Иванович тоже подошел поближе и, не в силах сдерживать своего восхищения, громко произнес:
– Какой прекрасный экземпляр! Типичный представитель Киевского и Новгородского былинных циклов!
Змей Горыныч не спал. Приподняв веки, он секунду-другую внимательно рассматривал стоявшего перед ним Гвоздикова, затем тихо и гордо, но с затаенной в глубине души обидой, сказал:
– Может быть, вы были и правы, назвав меня прекрасным. Но слово «экземпляр» я расцениваю, как оскорбление личности. Вы еще бы сказали: «Хороша штучка!»… Вы сами-то кто?
Иван Иванович немного опешил:
– Гвоздиков… Учитель…
– Оно и видно! – ехидно проговорил Змей Горыныч. И передразнил: – «Типичный представитель!.. Былинных циклов!..»
Баба Яга поспешила их помирить:
– Ну что вы, в самом деле, как маленькие! Разве об этом сейчас нужно думать? Муромская Чаща на краю гибели!
– Я, кажется, для этого сюда и прилетел, – стал оправдываться Змей Горыныч. – Только пусть перестанут приклеивать ко мне ярлыки и давать всевозможные клички. Я устал за полторы тысячи лет от всего этого.
– Я и не думал давать вам клички, уважаемый. – Гвоздиков повернулся к Бабе Яге и, словно бы, попросил у нее защиты: – Вы сами слышали, что я не сказал ничего оскорбительного.
