Русские народные сказки Пермского края - Черных Александр (книги полностью бесплатно .txt) 📗
Отпустил Иван Сивку-бурку, а сам домой пошел с грибами. Только заходит в ограду — и братья заезжают.
— Ох, Ванька, ведь парень-то прежний опять приезжал, достал кольцо-то да еще успел царевну поцеловать. Да какой конь-то под ним красивый, да какой он сам нарядный!
— Да не я ли там был?
— Тебе ли быть такому.
Ну что, лошадей поставили, ужин сготовили, а Ванька на печь залез. Кольцо, что у царевны снял, надел на палец да и тряпочкой завязал, чтобы никто не видел. Лежит на печи, и охота ему стало рассмотреть, что за кольцо-то. Взял да и развязал тряпочку. А от золотого-то кольца такой свет пошел, такие искры посыпались! А братья-то увидели и говорят:
— Ванька, ты чего там спичками балуешься, подожжешь еще!
Ванька скорей тряпочкой кольцо завязал. Поужинали они и спать легли.
В следующее воскресенье должен был жених к невесте явиться. Невеста ждала-ждала, ждала-ждала — никто не явился, никто не пришел. И она вот что придумала: на другое воскресенье позвала всех парней и стала их пивом угощать. Ходит по комнате и всех, кто пришел, пивом угощает.
Братья тоже пошли к царской дочери на угощенье, и Ванька побрел. Пришел, когда уже полна горница людей была. Прямо поместиться некуда. И он под самый порог, под умывальничек, сел, только там ему место и оказалось. Царевна всех пивом обнесла и дошла до Ваньки. Стал он кружку с пивом брать — царевна видит: а палец-то завязанный. Она спрашивает:
— А что это, молодец, у тебя палец-то завязанный?
— Да я, — говорит, — порезал.
Только она ему не поверила. Когда стала кружку обратно брать, взяла да и сдернула повязку-то. Золотое кольцо так и засветилось, так и засверкало, прямо всех вокруг ослепило. Тогда взяла она его за руку, подвела к столу и говорит:
— Вот, это мой жених.
Все удивились.
— Да как это? Ведь это же Ванька!
И братья смотрят.
— Так это же наш Ванька! Да где же ему!
Старший брат выходит, говорит:
— Ошиблись вы: наш Ванька вовсе не ходил кольцо доставать, у него и лошади-то нет.
А царская дочь все свое:
— Нет, это мой жених! Подождите покуда.
Повели Ваньку в баню. Вымыли его, вычистили, переодели и назад привели.
Встал он за стол рядышком с невестой, и все люди узнали.
— Правда, ведь этот парень-то и был!
И отдали царскую дочь за Ваньку замуж. Хотя и было обидно братьям, да деваться некуда. На свадьбе той было очень весело. И братьев, и всех-всех пригласили, и стали они жить да поживать и добра наживать.
42. Про Буренушку
Жили-были старик со старухой, и была у них доченька Машенька. Старуха умерла. Взял старик другую жену, да с двумя дочерьми. Мачеха есть мачеха: своих дочерей любила, а Машеньку нет. Своих дочерей работать не заставляла, а всю работу выполняла по дому Машенька: и стирала, и полы мыла, и скотину кормила. Мачехины же дочери только гуляли да играли.
Раз пошли они вечеровать к подружкам, и Машенька просится.
— Отпустите, — говорит, — и меня на вечерки [53].
Мачеха отпускает:
— Ладно, иди, только вот я тебе кудели [54] дам, ты ее всю опряди, а потом и играть станешь.
Взяла Машенька эту куделю, а ее так много, что и за вечер не опрясть, а поиграть так уж и вовсе времени не останется. Зашла она с этой куделей во двор, а во дворе корова, Буренушка. Она, эта Буренушка, еще при родной матери жила и была у Машеньки любимицей. Обняла она эту Буренушку за шею и говорит:
— Буренушка, матушка, как мне тяжело жить. Не любит меня мачеха, все-то меня заставляет делать: я и полы мою, я и стираю, я и варю. А ее дочери все только гуляют да бегают. Она их и на вечерки отпускает, и работушки не дает, а меня вот хоть и отпустила, дак столько кудели дала, что мне и за весь вечер не опрясть. А если не опряду, она меня бить будет, ругать будет, больше никуда не отпустит.
Буренушка пожалела ее и говорит:
— Ладно, Машенька, не плачь, давай куделю, толкай ее мне в рот, а из уха клубочки мотай.
Машенька так и сделала. Корова стала эту куделю жевать, а из ушей у нее нитки пошли. Стала Машенька их доставать да в клубочки мотать. Мотала, мотала, намотала несколько клубочков, в фартук положила, сняла фартучек с себя, под крылечко спрятала, а сама на вечерки побежала. И такая была веселая, со всеми играла и песни пела. А когда стали расходиться, она взяла фартучек с клубочками и принесла домой.
— Вот, — говорит, — я напряла.
Мачеха удивилась:
— Молодец, много ты сделала. Ладно, можно тебя и на следующий раз отпустить.
Опять все на вечерки собрались, и Машенька просится:
— Можно и мне сходить?
Мачеха отвечает:
— Иди, только кудель опряди и моты [55] смотай!
И дала ей кудели больше прежнего.
Пошла Машенька к Буренушке, упала на шею, заплакала:
— Буренушка, отпустили меня погулять, а работы дали больше прежнего. Где же я столько напряду да в моты смотаю, как это я все сделаю?
А Буренушка говорит:
— Не плачь, Машенька, толкай мне в рот свою куделю, а сама моты мотай.
Столкала Машенька куделю Буренушке в рот, а сама только моты мотает. Смотала все и опять в фартучек завернула, под крылечко спрятала и на вечерки побежала. Очень ей там понравилось, даже парень один приглянулся. Ну, а когда стали все домой расходиться, она тоже пошла, моты забрала, принесла мачехе. Та удивилась, что она так много сделала, и на следующий вечер уже сама посылает:
— Иди, но не только моты смотай, а и холсты вытки.
Машенька думает: «Как это я холсты вытку? В один вечер и куделю опрясть, и моты смотать, и холсты соткать?» Пошла опять к Буренушке. Буренушка говорит:
— Не плачь, я тебе помогу!
Стала опять Буренушка куделю жевать, а из ушей у нее готовые холсты выходят, Машенька эти холсты только складывает. Сложила, спрятала под крыльцо, а сама на вечерки побежала. Поиграла там, а парень тот, который ей приглянулся, стал ее сватать.
— Пойдешь, — говорит, — за меня замуж?
А Машенька отвечает:
— Меня замуж не отдадут: ведь я в семье все делаю.
Вернулась Машенька домой, холсты из-под крыльца достала и мачехе отдала. А той понравилось, что самой прясть не надо и дочерей не надо заставлять, на следующий вечер снова Машеньку посылает.
— Иди, — говорит, — веселись, только сделай теперь не простые холсты, а с рисунками.
И кудели дала больше прежнего.
Побежала Машенька к Буренушке, а мачеха следит за ней. Следит и видит, что это Буренушка ей помогает. На следующий день говорит мачеха своему старику:
— Давай Буренушку зарежем!
Старик и рот раскрыл.
— Ты че, баба, белены объелась? Как же это мы без Буренушки-то жить будем?
— Нет, — говорит, — я от такой коровы даже и молока не хочу, не надо мне такой коровы!
Спорила, спорила, переспорила старика. Согласился он корову зарезать. А Машенька услышала, побежала к Буренушке, упала ей на шею и говорит:
— Буренушка, матушка, тебя зарезать хотят.
А Буренушка ей отвечает:
— Не плачь, Машенька: я уже старая, пора бы мне и умирать, все равно когда-то смерть должна прийти! Пусть меня зарежут, только ты все косточки мои собери в лукошечко и под окошечко закопай.
Машенька так и сделала: все мясо едят, а она под столом сидит, все косточки собирает. Собрала все косточки в лукошечко и тайком от всех под окошечко закопала. А через некоторое время под окном вырос сад, да такой расчудесный: яблони, вишни, сливы — чего в нем только нет! А когда мачеха Машеньку посылает что-нибудь сделать, она в этот сад бежит — и все само как-то быстро и легко делается, и ветки сами наклоняются, чтобы она яблочек поела, и птицы поют. А как только зайдут в этот сад мачехины дочери, птицы их клевать начинают, а все ветки вверх поднимаются. И они боялись и не любили в этот сад ходить. Мачеха видит, что ее дочерей этот сад не любит, и говорит опять старику:
