Пёс спешит на помощь - Нёстлингер Кристине (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗

— Белый свет — он круглый, — заметил Кроткий Генрих. — Куда ни погляди, везде — белый свет.

— Там, где ваши родные места, уважаемый Пёс, тоже белый свет, — откликнулась женщина. — Это ведь откуда посмотреть!

«Вообще-то они правы», — подумал Пёс. Разумные аргументы всегда производили на него впечатление.

Он утёр усы от пивной пены и спросил:

— А зачем я мог бы вам пригодиться?

— Вы могли бы работать у нас вышибалой, уважаемый Пёс! — сказал Кроткий Генрих. — Мне нужен помощник, чтобы выставлять посетителей за дверь!

— Его отец, Свирепый Генрих, сам их выдворял, — пояснила женщина. — Ему задора было не занимать! А у моего мужа силы не те. И разливать пиво, и подавать блюда, и выставлять посетителей — это для него чересчур, он просто не справляется.

Пёс обвёл глазами зал. Присмотрелся внимательно к двум Курицам и Петуху, молодому Псу и Кошке. Все они показались ему весьма симпатичными. Меньше всего на свете ему хотелось схватить кого-нибудь из них за шкирку и выставить за дверь.

— Мне кажется, эта работа не для меня, — проговорил он.

— Речь не о тех посетителях, что сейчас здесь сидят, — сказала женщина. — Таких, конечно, выдворять незачем! А вот по вечерам к нам набиваются всякие тёмные личности — драчуны, картёжники и прочий сброд.

— Ещё немного, и о моём трактире пойдёт дурная слава, — пожаловался Кроткий Генрих. — Тогда порядочная публика к нам ходить перестанет, и мы превратимся в притон.

Пёс дочиста вылизал свою тарелку и подумал: «Хм, такое мне вообще-то в голову не приходило. Я никогда не выдворял сброд. А тёмных личностей просто отродясь в глаза не видел. Пожалуй, это был бы интересный опыт».

Он отдал женщине начисто вылизанную тарелку и сказал:

— Ну что ж, я согласен.

Кроткий Генрих и его жена очень обрадовались. Они не взяли с Пса денег за грудинку и пиво.

— Еда и проживание, — сказал Кроткий Генрих, — за наш счёт. А оплата сдельная.

— По десятке за каждую тёмную личность, выставленную за дверь, — добавила его жена. — Устраивает?

Пёс кивнул. Деньги его в любом случае мало интересовали.

Рабочий день начинался у Пса на закате, а заканчивался в полночь. Дел было немного. Пёс сидел за столиком, попивал пиво, грыз соломку с тмином и читал газету или подрёмывал, а иногда размышлял о том о сём и тихонько насвистывал. Время от времени к нему подходил Кроткий Генрих и говорил шёпотом: «Первый столик», или: «Седьмой», или: «Третий». Тогда Пёс поднимался и шёл к первому, седьмому или третьему столику наводить порядок. По-настоящему «вышибать» ему ни разу никого не приходилось, поскольку все тёмные личности и подозрительные субъекты в трактире были ростом в лучшем случае ему по пояс и поспешно двигались к выходу, едва только Пёс направлялся в их сторону.

До «вышибания» дело дошло лишь на пятый день работы. В трактир заявился молодой лохматый Пёс. Вокруг было полно свободных столиков, но он подсел к пожилой Кошке. Кошка ела сардины в масле. Молодой лохматый Пёс цапнул сардину у неё с тарелки. Кошка возмущённо зашипела, но молодой Пёс не обратил на это ни малейшего внимания и схватил ещё одну сардину. Кошка заверещала:

— Хозяин, уберите от меня этого наглого Пса!

— Пятый столик, лохматый Пёс рядом с Кошкой! — шепнул Кроткий Генрих Псу.

Пёс встал и направился к пятому столику. Лохматый молодой Пёс стащил две последние сардинки с кошкиной тарелки и с вызовом уставился на Пса, делая вид, что ему совсем не страшно.

— Чего тебе, дед? Ты, никак, чем-то недоволен? — спросил он нагло.

Пёс мог бы резким движением хвоста смести этого лохматого щенка со стула. Мог бы одним ударом лапы отправить его в нокаут, даже не запыхавшись. Но лохматый молодой Пёс напомнил Псу его собственного младшего сына! Такая же наглая розовая морда! Такие же крапчатые уши торчком! И такой же пушистый хвост кренделем!

«Да, мой младшенький тоже мог бы такое учудить! Заявиться куда-нибудь и вести себя нагло и по-хамски! Задираться, изображать из себя невесть что, приставать к незнакомым! А ведь в глубине своей собачьей души он отличный парень!» Подумав так, Пёс добродушно сказал молодому лохмачу:

— Паренёк, веди себя прилично! А то хуже будет!

Лохматый юнец поглядел на стоящего над ним Пса. Розовая мордочка передёрнулась, крапчатые уши задрожали, лохматый хвост распушился.

«Ну совсем как мой младшенький, — подумал Пёс. — Помирает со страху, но делает наглый вид».

Лохматый молодой пёс закурил сигарету и выпустил дым Псу в морду.

Пёс вынул сигарету у него из пасти и затушил в пепельнице. Потом мягко приподнял лохматого за шкирку, вынес его за дверь и посадил на травку.

— Беги домой, малыш, — сказал он беззлобно. — Тебе давно спать пора, мама уже волнуется!

— Старый дурак! — прохрипел лохматый юнец, с трудом переводя дух, и потрусил прочь.

Пёс вернулся в трактир.

— Браво, Пёс! — приветствовали его посетители.

— Чистая работа! — похвалил Кроткий Генрих.

Но Псу было грустно. Молодой лохмач до того напомнил ему младшего сына, что Псу казалось теперь, будто это родное дитя обозвало его старым дураком.

После полуночи, когда разошлись последние посетители, а Кроткий Генрих с женой стали прибирать в зале и перестилать скатерти, Пёс взял лист бумаги и написал письмо:

Пёс положил письмо в конверт, написал адрес, наклеил в правый верхний угол марку и опустил письмо в почтовый ящик у входа. Настроение у него немного улучшилось.

Вскоре по всей округе разнёсся слух о том, что в трактире «У Свирепого Генриха» появился настоящий вышибала — высоченный, плечистый и очень сильный. Всякий сброд теперь обходил трактир стороной, а если какие тёмные личности сюда и забредали, то вели себя так, будто ничего тёмного в них и в помине нет.

Лишь изредка попадались среди посетителей скандалисты, да и то безобидные. Случалось, кто-нибудь выпивал лишнего и начинал дебоширить. Однажды зашёл рыжий Петух. Он ел за троих, пил за четверых, а когда пришло время расплачиваться, оказалось, что денег у него нет. Но его и «вышибать» было без толку.

Пёс уже подумывал о том, чтобы уволиться.

— Настоящего дела для меня тут нет, — говорил он себе. — А сидеть просто так в углу, как живое пугало, — это всё-таки не может быть смыслом жизни.

Правда, денег Пёс пока заработал совсем немного, поскольку Кроткий Генрих платил только за «настоящее вышибание». Если дело обходилось тем, что Пёс угрожающе приподнимался и рыкал на зарвавшегося наглеца или упившегося скандалиста, Кроткий Генрих не платил за это ни гроша. «Тут работы-то никакой не было!» — заявлял он Псу.

Пса это сердило — не из-за денег, а потому, что он терпеть не мог скупердяев.

Под конец его третьей рабочей недели в дождливый субботний вечер в трактире было почти пусто.

У стойки потягивали своё пиво старый Осёл и Петух, молодой Кот с Кошечкой пристроились в дальнем углу, полизывая шоколадное мороженое, а за столом завсегдатаев три Пса, Павлин и Телёнок обсуждали международное положение.

Пёс сидел на своём месте и клевал носом.

И тут в трактир вошёл Кабан. Средних размеров, розовенький, не молодой и не старый домашний кабанчик. Видимо, он приехал на мопеде, потому что под мышкой у него был шлем, а на ногах — наколенники. И клеёнчатая сумка через плечо.