Сказка про Машу и волшебное зеркальце (СИ) - Царёва Марина (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
А Бухтей ухмыльнулся злобно и говорит Маше:
― Что, Маша, думала, не достану я тебя? Вот сейчас ты и узнаешь, как великого царя обманывать! Не захотела мне верой-правдой служить, детей заманивать, из добрых злых делать, из хороших ― плохих. А и глупая же ты девочка! Зло-то творить ух, как весело! Правда, злыдни мои? ― повернулся Бухтей к своим подданным.
Закивали те, загоготали. Вреды со злыднями кричат: «Весело! Весело!» А монстры говорить не умеют, только гугукают, но по мордам видно, что рады служить они царю своему.
― Ничего и нет весёлого, чтоб из хороших детей ― плохих делать! ― отвечает Маша. И страшно ей, и понимает она, что спорить нельзя, но удержаться не может, слова из неё сами выпрыгивают.
Бухтей скривился да как гаркнет:
― Смотрите же все, что бывает с неверными! Противная девчонка, сейчас превращу я тебя в моль бесцветную, бесполезную. Будешь знать, как царю перечить!
Поднял царь Поганого царства над головой кость жёлтую, вот-вот о землю ею ударит!
«Ой-ой! ― думает Машенька. ― Зачем же я спорила? Чем в насекомое превращаться, может, лучше уж вредой стать?» Только она так подумала, как видит ― из толпы монстров вышел один, самый огромный, и давай реветь. Страшно ревёт, но зато Бухтей костью своею оземь не стал бить. Стал слушать, что ему чудище сказать пытается. А чудище надрывается, лапой мохнатой себя в грудь бьёт. Послушал-послушал Бухтей и опять к притихшей девочке повернулся:
― Повезло тебе, дерзкая девчонка! Уважаемый Чух просит отдать тебя ему в услужение. Так и быть! В моль я тебя всегда обратить успею. А вот поработай-ка на Чуха, послужи ему верой-правдой, так, может, и простится тебе непослушание.
Довольный Чух пасть огромную в улыбке растянул ― радуется. «Ох, и уродище!» ― думает Машенька. Глаза у Чуха навыкате, нос, бугристый, как шишка большущая, пасть огромная. И сам он, как гора, только косматая. Страшно девочке к монстру идти в услужение, а всё лучше, чем молью бесцветною быть. Идёт она за чудищем следом, плачет украдкой. Вдруг слышит ― звенит что-то тоненько, нежно, и звон какой-то знакомый. Огляделась она ― чтобы так нежно звенеть могло? Вот чудище впереди громко пыхтит и топает, вот комарьё болотное зудит да жалится, совсем заели. Вот болотная жижа под ногами чавкает. А нежный звон всё сильнее слышится. Прислушалась Машенька и поняла: из кармашка её звон доносится. Сунула она руку в кармашек джинсиков, а там коробочка давешняя от зеркальца.
Удивилась девочка: не брала она с собой коробочку и зеркальце разбила, глупая. Но вот же, вот же коробочка. Значит, не бросила её Фея-раскрасавица!
Тихонько, чтоб Чух ужасный не заметил, открыла Маша коробочку. Видит ― зеркальце в ней разбитое лежит, почти не сияет. И донёсся до неё из зеркальца разбитого тихий голос, словно листьев шелест: «Сотворишь добро, целым зеркальце станет, тогда помогу…» А потом всё смолкло, и свет в зеркальце совсем потух.
«Ну да, помню-помню такую сказку, где молодец в медведя превратился, а потом должен был добрые поступки совершать, чтоб обратно человеком стать, ― вспомнила образованная Машенька. ― Только ему там хорошо было быть добреньким. А тут, в Поганом царстве, всё непонятно! Вот, например, если я чудищу доброе дело сделаю ― это будет добро или, наоборот, зло? Или, например, если я ему напакостить захочу, так это будет плохой поступок или хороший? Эх ты, ― с горечью вздохнула девочка, обращаясь к невидимой Фее, ― взялась помогать, так помогала бы нормально, без всяких там добрых поступков вернула бы меня домой, к бабушке любимой, к родителям дорогим!» Как вспомнила Маша про дом, так и залилась слезами горючими.
Только зря Маша на Фею обиделась. Ох, и нелегко в Бухтеевом злом царстве силе доброй волшебной пробиваться. А ведь не так давно ещё на месте царства Поганого лес стоял берёзовый ― светлый, солнечный, с деревьями белоствольными, птицами певчими, зверьём лесным. Правда, и чудищи с лешими жили в лесу этом ― лес-то волшебный. Но были они тихими, смирными, Фее лесной подвластными: делали работу лесную, кропотливую, худого не творили. Лишь один ― Бухтей ― не хотел подчиняться Фее прекрасной, а хотел сам властителем быть да зло творить, потому ― больше всего добро-то ненавидел.
А был он страшнее, но и умнее всех остальных. Не заметила Фея, молоденькая, доверчивая, как стал якшаться её леший болотный с чёрными колдунами, как обучился злому колдовству, а как заметила, то уж поздно было: забрал он власть в лесу. Чудищ лесных да кикимор болотных себе подчинил, где заклятьями, а где ― подачками. Отвратил их от лесной работы колдовством ядовитым, стал давать им ребятишек в услужение. Те и разленились, лесное дело забросили, Бухтея прославлять стали.
Пришёл лес в запустение ― потому лес волшебный в особом присмотре нуждается. А Бухтей и доволен, ему красота-то ― поперёк горла. Стал он в лесу деревья изводить, а болота насаждать. Птахи певчие, звери лесные место запоганенное покинули. Ждал Бухтей, что и Фея лесная, нежная, улетит прочь в других лесах себе место искать. И так бы оно, может, и было, если бы не стал злодей в царство своё детей таскать да в злыдней противных их превращать. Жалко Фее стало детей несмышлёных, жалко леса своего разорённого, не улетела она прочь, а стала искать средство, как Бухтея победить, от него лес освободить. Да непросто это оказалось, ох, непросто! Напрасно Маша на Фею разобиделась. И хотела бы прекрасная волшебница помочь девочке, да не может пока, не хватает силы … Потому ― нелегко в Бухтеевом злом царстве силе доброй волшебной пробиваться.
А между тем видит девочка ― пришли они к Чуху домой. А дом его ― пещера большая, тёмная, пыльная, закопчённая. Копоть-то понятно отчего ― висит посредине пещеры огромный котлище. В таком котле Машенька легко поместится. Как подумала про это бедняжка, так жутко ей стало. А Чух рычит ― что-то говорит пленнице своей, да только разве поймёшь, что ему нужно? «Что же делать-то? ― ужасается девочка. ― Ну, как чудище рассердится, на то, что она приказов его не понимает?»
Но тут вдруг слышит Маша голос человеческий:
― Не бойся, это он есть требует. Пойдём, будем корни таскать, огонь разжигать, варево варить да Чуха кормить! Это хорошо, что Чух тебя в услужение взял, а то я тут один уже из сил выбиваюсь!
Видит Маша ― выходит к ней из пещерной темноты мальчишка, чуть постарше её будет. Мальчишка худющий, грязный, оборванный, но на злыдней и вред не похож. Обрадовалась девочка, что в царстве Поганом встретила она душу родную, человеческую. Стала она мальчишку расспрашивать про него самого и про жизнь его нелёгкую, подневольную.
― Зовут меня Никиткой, ― говорит мальчишка. ― Ну, а жизнь моя плохая: вот уже месяц я Чуху служу ― угождаю, отдыха не знаю, злюсь да боюсь! Теперь мы вместе злиться будем, вместе злиться веселей!
― Не хочу я вместе злиться, ― расстроилась Машенька. ― Хочу домой из Поганого царства убежать!
― Об этом забудь. Чух ни на шаг от себя не отпускает. У него кругом сторожа ― змеи болотные. Тихо сидят, не видать их, а попробуй шаг сделать из его владений ― тут же появятся, зашипят, шага ступить не надут! Так-то! Давай лучше корни копать да в пещеру таскать. Много нужно на день корней-то запасти, больно Чух прожорлив!
Вот живёт Маша у чудища в услужении, а как вырваться от него ― не знает. Была надежда на Фею да прошла. Молчит зеркальце, ею подаренное, в осколки разбитое. Вот смотрит на него девочка и размышляет: «Выбросить ― не выбросить?» Не выбросила, жалко стало, в Поганом-то царстве где зеркальце взять? Сунула она коробочку с осколками в кармашек и пошла Чуху варево варить ― горькое, невкусное из болотных корней да земляных червей.
А Чух с утра злой ходит ― не с той ноги встал: то ему варево плохо сварено, то мыши летучие, пещерные мешать стали. Пошёл Никитка мышей выгонять, а Машенька прижалась к стенке, боязно ей. Увидел Чух, что не гоняет девочка мышей, да и разозлился ещё больше. Схватил он невольницу ослушавшуюся, высоко поднял в лапище своей огромной, вот-вот оземь ударит со всей своей силы чудовищной. У Машеньки сердце сжалось, зажмурилась она от страха, ну, думает, конец пришёл! И не видит, как Никитка напал на чудища, колотит его своими кулачками худенькими и приговаривает: «А ну, пусти Машу, монстр противный! Что ты к ней привязался? Она ж девчонка, девчонки мышей боятся!»
