Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (лучшие книги без регистрации txt) 📗
По правде говоря, и Авка позабыл про многое: и про осторожность, и про возможные неприятности, и… даже про Звенку. Ему виделся теперь только сухой осокорь с черным дуплом. Что там? И душа томилась ожиданием таинственных событий. И двое мальчишек в этой душе уже не спорили друг с другом — оба стремились на Щетинистый остров.
Впрочем, Звенка позабылась ненадолго. Скоро ее лицо (ну некрасивое же!) опять замаячило перед внутренним Авкиным взором. И когда Авка окликнул через забор Гуську, и тот быстро перелез, и они сели на крыльцо, Авка не стал ничего скрывать:
— Вот что, Гусенок… Я, кажется, совсем…
— Что?
— Ну, это… влюбился.
— В ту самую? — с пониманием сказал Гуська. — В Звенку?
— Ну, в кого же еще! Не в баронессу же… Можешь теперь презирать меня. Говорить «бзяка-влюбляка»…
— Что ты! Не буду… Я же понимаю… Я, может, сам бы в нее влюбился, если бы она была помоложе…
Оказывается, он держал в кулаке зеленого зайчонка. Звенкин подарок.
— Ведь некрасивая же… — с тихим надрывом сказал Авка.
— Да… А все равно… — Видимо, Гуська и вправду все понимал, хотя и хлястик.
— Тогда слушай, — выдохнул Авка. И рассказал все. Про Мукку-Вукку, про китов, про неведомые подземные пространства. И про свой отчаянный план.
Гуськины глаза сделались большущими. И сырыми.
— Мукка-Вукка твоя — настоящая дура! — звонко сказал он. — Вот сгинешь там где-нибудь! Как тебя искать?
— Может быть, и не сгину…
— Ага, «может быть»… Тогда… Тогда вот что! Полезем вместе!
— С ума сошел?
— Нет, не сошел!.. Ну, или сошел! Все равно! Или прибей меня на месте, или я все равно не отцеплюсь! — Гуська вскочил и до подмышек подтянул свои великанские штаны с красной заплатой.
У Авки даже в глазах защипало от такой преданности. На секунду. Но он сурово сказал:
— Не выдумывай, Гусь! Я имею право рисковать только своей головой!
— А я тоже… своей…
— Сделаем вот что. Ты проводишь меня до осокоря. Потом вернешься и скажешь, что я укатил в деревню к Бастику Каталке…
— Нет! Я лучше с тобой!
— Кто из нас старший? Ты или я? Делай, что тебе говорят… А если не вернусь через три дня, скажешь правду. Пусть тогда ищут… Но этого не будет, я вернусь. Ты только все сделай как надо.
— Взгреют…
— За что? Ты здесь ни при чем!
— Тебя взгреют, когда вернешься.
— А! Это да!.. Ну и пусть. Лишь бы сдвинуть материки…
И Авка с Гуськой пошли на южную окраину. И оказались у Бурого болота.
Было знойно, пахло тухлой рыбой. Среди мохнатых кочек булькало и квакало. У Авки, несмотря на жару, — мурашки по спине. Но что делать-то — не домой же идти. Тем более что Звенка сквозь нагретый воздух смотрела с ожиданием. «Всё из-за тебя», — сказал ей Авка, но, конечно, без досады, а так, с горьковатым юмором.
Он снял башмаки, связал их шнурками и повесил на шею. На шее же висел керосиновый фонарик с круглым стеклом. Больше ничего Авка с собой не взял. Какой смысл запасаться вещами, если не знаешь, куда идешь.
Гуська был босиком. Он скинул свои широченные брюки и надел их на плечи как воротник. Штанины завязал на груди. И храбро встал рядом с Авкой.
Потонуть в Буром болоте было нельзя, оно очень мелкое. И жижа не густая, не трясина. Но провалиться в жижу до пупа, а то и до подмышек — это вполне. И чтобы такого не случилось, надо было старательно выбирать дорогу. С кочки на кочку. А когда от одной до другой далеко, то вброд. Так, чтобы не глубже, чем по колено, а то после не отмоешься.
Подобрали на берегу палки, чтобы отгонять всякую нечисть. Авка подвернул до отказа и без того куцые штаны.
— Гуська, ты шагай за мной нога в ногу. И если что — хватайся за мою лямку.
— Ага, буду хвататься…
Но он не хватался. Он умело прыгал по кочкам вслед за Авкой. И так же храбро шагал через коричневую жижу. Под ступнями, на дне, пружинил слой мертвых водорослей. От них бежали по ногам щекочущие цепочки пузырьков. Иногда выскакивали на поверхность большущие пузыри — лопались так, что брызги летели до губ. Тьфу!..
Пахло теперь, как внутри тыквы-вонючки.
— Мама! — завопил вдруг Гуська и шарахнул палкой по болотной каше.
— Ты чего?! — взвился над кочкой Авка.
— Паук-мохнатка!.. Я их пуще всего на свете боюсь.
— Я тоже, — честно сказал Авка.
— Я, наверно, больше. Я… чуть струю под себя не пустил.
— Ну и пускай на здоровье. Все равно без штанов. Только не ори так больше, а то я… тоже… Ай! — Страшилище на мохнатых лапах подобралось и к Авке. Он перепуганным ударом зашвырнул его за дальнюю кочку. Оттуда проплюхали животами две полновесные жабы. Палку обмотала собой желтая суслепка — некусачая, но отвратительная. Авка метнул ее прочь как из пращи. Гуська сзади взвизгнул и плюхнул палкой опять.
«Дурак я! Надо было оставить его на берегу». Но теперь до Щетинистого острова было ближе, чем до оставшейся сзади земли. Сухой осокорь чернел в желтоватом мареве. Он казался громадной, нарисованной тушью обезьяной-раскорякой.
— Гуська, оглядывайся чаще, запоминай дорогу. Обратно-то пойдешь один.
— Я и так… чтобы они опять не… ай! Впился все-таки!
Авку мохнатки тоже куснули два-три раза. Укусы ныли.
— Гусь, давай я возьму тебя на плечи.
— Не-е! Оба плюхнемся с головой… Да уже близко!
Всякий путь кончается, кончился и этот. Твердый остров с царапающим ноги сушняком показался раем. Жесткой травою соскребли с ног болотную грязь. Поплевали на ладони, потерли паучьи укусы. Полегчало…
Сквозь высохший, звонко шуршащий тростник пошли на взгорок.
Наклонный ствол осокоря оказался громадным — пять человек не обхватят. Авка и Гуська запрокинули головы. Черепаха не наврала. Высоко, у самой развилки, чернела круглая дыра.
— Заберешься? — неуверенно сказал Гуська.
— А чего! Тут вон какие выступы! — И, цепляясь за наросты на коре, Авка полез как по склону выпуклой скалы.
Было нетрудно, мешали только висевшие на шее башмаки и фонарик. Но и с этой помехой Авка добрался до дупла без единого роздыха. Глянул в дыру. Чернота. Посмотрел сверху на Гуську. На его тревожное глазастое лицо.
— Ну? Что там видно? — крикнул Гуська.
— Там видно ничего, — честно сказал Авка. — Только пахнет как в погребе. Сейчас засвечу фонарь.
Цепляясь локтем за край дупла, он вынул из кармана коробок, зубами вытянул из него спичку. Чиркнул головкой о кору. Желтый огонек осторожно просунул под стеклянную колбочку. Фитилек оделся плоским пламенем.
Внутри дупла, недалеко от кромки, Авка нащупал выступ. Надел на него тесемочную петлю фонарика. Огонь высветил вогнутые, обросшие чем-то стены «трубы» и уходящие вниз железные скобы.
— Гуська, я вижу ступеньки! Значит, здесь уже кто-то бывал! Ничего страшного!.. Ну, всё! Я пошел! — Он перебрался ногами через край, нащупал ногой верхнюю скобу. — А ты, Гусенок, давай домой! Скажешь там, как договорились! Ну, ты помнишь! Да?
— Я помню!
— Тогда иди! Возьми еще мою палку и лупи мохнаток с двух сторон, если полезут!
— Ага… буду лупить…
— Ну, иди!
— Сперва ты! Я погляжу, как ты спустишься, и пойду!
— Только сразу же!
— Ладно!
— Честно?
— Бзяка буду!
Авка нащупал ногой еще одну скобу. Край дупла оказался на уровне глаз. А фонарь висел у щеки. Авка хотел перехватить скобу, промахнулся, зацепил фонарь пальцами. Он сорвался и полетел в черноту.
Мамочка! Что же теперь? Авка перепуганно глянул вниз. Желтая звездочка мерцала на страшной глубине. Но все же не погасла. Где она там? Вдруг уже на спине одного из китов? А вдруг керосин разольется, вспыхнет и обожжет беднягу? И тот дернется, махнет хвостом! Тогда что? Всеобщая катастрофа?
Стать виновником такой беды Авка не мог! Он стал суетливо перебирать руками и ногами, нащупывал все новые скобы. Все ниже, ниже. И опять Авка глянул в глубину. Огонька не было! Видимо, фонарик потух. Авка понял это и со страхом и с облегчением. Всеобщей катастрофы не будет. Но что будет с ним, с Августом Головкой?
