Приключения Незнайки и его друзей (с иллюстрациями) - Носов Николай Николаевич (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
— О чём же говорят? Это очень интересно, — сказал Шпунтик.
— До чрезвычайности интересно, — подтвердил Смекайло. — Я даже сам не ожидал. Оказывается, ни о чём не говорят, а просто хохочут без всякой причины, кричат петухом, дают по-собачьи, хрюкают, мяукают.
— Удивительно! — воскликнул Винтик.
— Вот и я говорю — удивительно! — согласился Смекайло. — Пока сидишь с ними, все разговаривают нормально и рассудительно, а как только уйдёшь — начинается какая-то чепуха. Вот послушайте вчерашнюю запись. Я был у одних знакомых и после ухода оставил бормотограф под столом.
Смекайло повертел какой-то диск, имевшийся под крышкой чемодана, и нажал кнопку. Послышалось шипение, раздался удар, словно захлопнулась дверь. Стало на минуту тихо, потом вдруг раздался дружный смех. Кто-то сказал: «Под столом». Послышалась возня. Снова раздался смех. Кто-то закукарекал, кто-то замяукал, залаял. Потом кто-то заблеял овцой. Кто-то сказал: «Пустите меня, я покричу ослом». И начал кричать: «И-о! И-о…» А теперь жеребёнком: «И-го-го-го!» Снова раздался смех.
— Вот видите… то есть слышите? — развёл Смекайло руками.
— Да, из этого не много возьмёшь для романа, — рассудительно сказал Винтик.
— Я вам открою секрет, — сказал Бублик Смекайле. — В городе уже все знают про этот бормотограф и, как только вы уйдёте, нарочно начинают кричать в эту машинку разную чепуху.
— Зачем же кричать чепуху?
— Ну, вы хотели перехитрить их, а они перехитрили вас. Вы хотели подслушивать, что говорят без вас, а они сообразили и нарочно пищат да хрюкают, чтобы посмеяться над вами.
Смекайло насупился:
— Ах, так? Ну ничего, я перехитрю их. Буду подсовывать бормотограф под окна. Эта машинка ещё себя оправдает. А вот полюбуйтесь: что это, по-вашему?
Смекайло показал посетителям какое-то неуклюжее сооружение, напоминавшее не то сложенную палатку, не то зонтик больших размеров.
— Должно быть, зонтик? — высказал предположение Шпунтик.
— Нет, не зонтик, а складной, портативный писательский стол со стулом, — ответил Смекайло. — Вам, к примеру сказать, нужно описание леса. Вы идёте в лес, раскладываете стол, садитесь с удобством и описываете всё, что видите вокруг. Вот попробуйте сядьте, — предложил он Шпунтику.
Смекайло нажал кнопку на ручке предполагаемого зонтика, и сейчас же зонтик раскинулся, превратившись в небольшой столик со стульчиком. Шпунтик уселся за стол, для чего ему пришлось самым неестественным образом скрючить ноги.
— Вы испытываете удобство, — говорил между тем Смекайло, — и сразу чувствуете вдохновение. Сознайтесь, что это гораздо приятнее, чем писать, сидя на траве или на голой земле.
Шпунтик не испытывал ни удобства, ни вдохновения — наоборот, он чувствовал, что у него начинают зверски болеть ноги. Поэтому он решил поскорее перевести разговор на другое и, вылезая из-за стола, спросил:
— Скажите, пожалуйста, а какую книгу вы написали?
— Я не написал ещё ни одной книги, — признался Смекайло. — Писателем быть очень трудно. Прежде чем стать писателем, мне, как видите, пришлось кое-чем обзавестись, а это не так просто. Сначала мне пришлось ждать, когда будет готов портативный стол. Это растянулось на долгие годы. Потом я ждал, когда сделают бормотограф. Вы знаете, как мастера любят тянуть и задерживать. В особенности этим отличается Шурупчик. Представьте себе, он два с половиной года только обдумывал, как сделать этот прибор. Ему-то ведь всё равно, могу я ждать или не могу. Он не понимает, что у меня творческая работа! Конечно, бормотограф — сложный прибор, но зачем усложнять и без того сложную вещь?
— А он разве усложнял? — сочувственно спросил Винтик.
— Конечно, усложнял! Стал делать не просто бормотограф, а какой-то комбинированный бормотограф с пылесосом. Скажите, пожалуйста, зачем мне пылесос? На это ушло лишних полтора года. Ну ничего! — махнул Смекайло рукой. — Теперь это у меня есть, недостаёт пустяков.
— Хорошо бы придумать такую машину, которая могла бы за писателя думать, — сказал Шпунтик.
— Вы правы, — согласился Смекайло.
Увидев в окно, что солнце начинает склоняться к закату, наши друзья стали прощаться. Получив паяльник, они вышли на улицу.
Винтик сказал:
— Пора нам отправляться назад. Боюсь, как бы нас не застала ночь в пути.
— Ничего, братцы, я вас мигом докачу на машине. Но не мешало бы сначала подзакусить, — сказал Бублик и повёз Винтика и Шпунтика к себе обедать.
Глава двадцатая
Тюбик работает
Пока Винтик и Шпунтик путешествовали по Змеёвке, разыскивая паяльник, в Зелёном городе произошли значительные события. День начался с того, что Тюбик нарисовал портрет Снежинки. Он потратил на это дело почти два часа, но зато портрет получился как живой. Сходство было поразительное. Хотя многие говорили, что на портрете Снежинка получилась даже лучше, чем в жизни, но это неправда. Снежинка вовсе не нуждалась в том, чтобы художник приукрашивал её. Если Тюбик сумел оттенить на портрете красоту её черт и показать их ярче и выразительнее, то это как раз и требуется от настоящего искусства, каким является живопись.
Портрет был повешен на стене в нижней комнате, чтобы все желающие могли видеть. И нужно сказать, что в желающих недостатка не было. Все видевшие портрет захотели, чтобы Тюбик нарисовал также и их, но Снежинка никого не допускала в верхнюю комнату, так как Тюбик в это время рисовал портрет Синеглазки и посторонняя публика могла ему помешать.
Незнайка, который околачивался наверху и давал Тюбику разные ненужные советы, чтобы показать, будто он много понимает в живописи, услышал доносившийся снизу шум.
— Это что здесь за шум? Что за шум? — закричал он, спускаясь с лестницы. — А ну, разойдись по домам!
Бедные малышки, услышав такую грубость, даже не посчитали нужным обидеться, настолько велико было их желание попасть к художнику. Наоборот, они окружили Незнайку со всех сторон, стали называть его милым Незнаечкой и просить не прогонять их.
— А ну, становись в очередь! — закричал Незнайка, расталкивая малышек и тесня их к стене. — В очередь, говорят вам, не то всех прогоню!
— Фу, какой вы грубый, Незнайка? — воскликнула Снежинка. — Разве так можно? Мне даже стыдно за вас.
— Ничего, — ответил Незнайка.
В это время в комнату впорхнула ещё одна малышка и, воспользовавшись общей суматохой, проскользнула прямо к лестнице, которая вела наверх. Увидев это, Незнайка ринулся за ней и уже хотел грубо схватить её за руку, но она остановилась и, надменно взглянув на него, решительно помахала перед его носом пальцем:
— Ну-ну, потише! Мне можно без очереди — я поэтесса!
Встретив такой неожиданный отпор. Незнайка разинул от удивления рот, а поэтесса, воспользовавшись его замешательством, повернулась к нему спиной и не спеша зашагала к лестнице.
— Как она сказала? Кто она такая? — спросил Незнайка, растерянно показывая пальцем в сторону лестницы.
— Поэтесса. Стихи пишет, — объяснили малышки. — А… — протянул Незнайка. — Невелика важность. У нас тоже есть поэт, мой бывший ученик. Когда-то я учил его писать стихи, а теперь он и сам умеет.
— Ах, как интересно! Значит, вы тоже были поэтом?
— Был.
— Ах, какой вы способный! Вы и художником были и поэтом…
— И музыкантом, — важно добавил Незнайка.
— Прочитайте какое-нибудь ваше стихотворение.
— Потом, потом, — ответил Незнайка, делая вид, что ему страшно некогда.
— А как зовут вашего поэта?
— Его зовут Цветик.
— Ой, как интересно! — захлопали в ладошки малышки. — Вашего поэта зовут Цветик, а нашу поэтессу зовут Самоцветик. Правда, похоже?
— Немножко похоже, — согласился Незнайка.
— Вам нравится это имя?
— Ничего себе.
— А какие она стихи пишет! — говорили малышки. — Ах, какие замечательные стихи! Вот пойдите наверх, она, наверно, будет читать свои стихи. Интересно, как вам понравится!
