Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 1 - Афанасьев Александр Николаевич (книги без сокращений txt) 📗
Стали посылать лисицу: «Ступай, позови кота да барана». Лисица начала отговариваться: «Я хоть и прытка, да неувертлива; как бы они меня не съели!» — «Ступай!..» Делать нечего, побежала лисица за котом и бараном. Воротилась назад и сказывает: «Обещались быть; ах, Михайло Иванович, какой кот-то сердитый! Сидит на пне да ломает его когтями: это на нас точит он свои ножи! А глаза так и выпучил!..» Медведь струхнул, сейчас посадил одного волка в сторожа на высокий пень, дал ему в лапы утирку [165] и наказал: «Коли увидишь кота с бараном, махай утиркою: мы пойдем — их повстречаем». Стали готовить обед; четыре волка притащили четыре коровы, а в повара медведь посадил сурка.
Вот идут в гости кот да баран; завидели караульного, смекнули дело и стакнулись меж собою. «Я, — говорит кот, — подползу тихонько по траве и сяду у самого пня супротив волчьей рожи, а ты, брат баран, разбежись и что есть силы ударь его лбом!» Баран разбежался, ударил со всей мочи и сшиб волка, а кот бросился ему прямо в морду, вцепился когтями и исцарапал до крови. Медведь и волки, как увидели то, зачали меж собою растабаривать [166]: «Ну, ребятушки, вот какова рысь кота да барана! Евстифейка-волка умудрились сшибить и изувечить с какого высокого пня, а нам где уж на земле устоять! Им, знать, наше готовленье-то нипочем; они придут не угощаться, а нас пятнать. А, братцы, не лучше ли нам схорониться?»
Волки все разбежались по? лесу, медведь вскарабкался на сосну, сурок спрятался в нору, а лиса забилась под колодину. Кот с бараном принялись за наготовленные кушанья. Кот ест, а сам мурлычет: «Мало, мало!», обернулся как-то назад, увидел, что из норы торчит сурков хвост, испугался да как прыснет на сосну. Медведь устрахался [167] кота, да напрямик с сосны на землю и ринулся и чуть-чуть не задавил лисы под колодиной. Побежал медведь, побежала лиса. «Знать ты, куманек, ушибся?» — спрашивает лисица. «Нет, кумушка, если б я не спрыгнул, — кот бы давно меня съел!»
№45 [168]
Жили-были на одном дворе козел да баран; жили промеж себя дружно: сена клок — и тот пополам, а коли вилы в бок — так одному коту Ваське. Он такой вор и разбойник, за каждый час на промысле, и где плохо лежит — тут у него и брюхо болит.
Вот однажды лежат себе козел да баран и разговаривают промеж себя; где ни взялся котишко-мурлышко, серый лобишко, идет да таково жалостно плачет. Козел да баран и спрашивают: «Кот-коток, серенький лобок! О чем ты, ходя, плачешь, на трех ногах скачешь?» — «Как мне не плакать? Била меня старая баба, била-била, уши выдирала, ноги поломала да еще удавку припасала». — «А за какую вину такая тебе погибель?» — «Эх, за то погибель была, что себя не опознал да сметанку слизал». И опять заплакал кот-мурлыко. «Кот-коток, серый лобок! О чем же ты еще плачешь?» — «Как не плакать? Баба меня била да приговаривала: ко мне придет зять, где будет сметаны взять? За неволю придется колоть козла да барана!»
Заревели козел и баран: «Ах ты серый кот, бестолковый лоб! За что ты нас-то загубил? Вот мы тебя забодаем!» Тут мурлыко вину свою приносил и прощенья просил. Они простили его и стали втроем думу думать: как быть и что делать? «А что, середний брат баранко, — спросил мурлыко, — крепок ли у тебя лоб: попробуй-ка о ворота». Баран с разбегу стукнулся о ворота лбом: покачнулись ворота, да не отворились. Поднялся старший брат мрасище [169]-козлище, разбежался, ударился — и ворота отворились.
Пыль столбом подымается, трава к земле приклоняется, бегут козел да баран, а за ними скачет на трех ногах кот серый лоб. Устал он и возмолился названым братьям: «Ни то старший брат, ни то средний брат! Не оставьте меньшого братишку на съеденье зверям». Взял козел, посадил его на себя, и понеслись они опять по горам, по долам, по сыпучим пескам. Долго бежали, и день и ночь, пока в ногах силы хватило.
Вот пришло крутое крутище, станово становище; под тем крутищем скошенное поле, на том поле стога? что города стоят. Остановились козел, баран и кот отдыхать; а ночь была осенняя, холодная. «Где огня добыть?» — думают козел да баран; а мурлышко уже добыл бересты, обернул козлу рога и велел ему с баранком стукнуться лбами. Стукнулись козел с бараном, да таково крепко, что искры из глаз посыпались; берестечко так и зарыдало [170]. «Ладно, — молвил серый кот, — теперь обогреемся», — да за словом и затопил стог сена.
Не успели они путем обогреться, глядь — жалует незваный гость мужик-серячок Михайло Иванович. «Пустите, — говорит, — обогреться да отдохнуть; что-то неможется». — «Добро жаловать, мужик-серячок муравейничек [171]! Откуда, брат, идешь?» — «Ходил на пасеку да подрался с мужиками, оттого и хворь прикинулась; иду к лисе лечиться». Стали вчетвером темну ночь делить: медведь под стогом, мурлыко на стогу, а козел с бараном у теплины [172]. Идут семь волков серых, восьмой белый, и прямо к стогу. «Фу-фу, — говорит белый волк, — нерусским духом пахнет. Какой-такой народ здесь? Давайте силу пытать!»
Заблеяли козел и баран со страстей [173], а мурлышко такую речь повел: «Ахти, белый волк, над волками князь! Не серди нашего старшего; он, помилуй бог, сердит! — как расходится, никому несдобровать. Аль не видите у него бороды: в ней-то и сила, бородою он зверей побивает, а рогами только кожу сымает. Лучше с честью подойдите да попросите: хотим, дескать, поиграть с твоим меньшим братишком, что под стогом-то лежит». Волки на том козлу кланялись, обступили Мишку и стали его задирать. Вот он крепился-крепился, да как хватит на каждую лапу по волку; запели они Лазаря, выбрались кое-как, да, поджав хвосты, — подавай бог ноги!
А козел да баран тем времечком подхватили мурлыку и побежали в лес и опять наткнулись на серых волков. Кот вскарабкался на самую макушку ели, а козел с бараном схватились передними ногами за еловый сук и повисли. Волки стоят под елью, зубы оскалили и воют, глядя на козла и барана. Видит кот серый лоб, что дело плохо, стал кидать в волков еловые шишки да приговаривать: «Раз волк! Два волк! Три волк! Всего-то по волку на брата. Я, мурлышко, давеча двух волков съел, и с косточками, так еще сытехонек; а ты, большой братим, за медведями ходил, да не изловил, бери себе и мою долю!» Только сказал он эти речи, как козел сорвался и упал прямо рогами на волка. А мурлыко знай свое кричит: «Держи его, лови его!» Тут на волков такой страх нашел, что со всех ног припустили бежать без оглядки. Так и ушли.
121
Полотенце.
122
Разговаривать.
123
Устрашился.
896
Место записи неизвестно. AT 130 Д* (Костер домашних животных в лесу) + 126 А* (Напуганные волки: бегут от барана или козла, кота, который угрожает их съесть и падает с дерева). Первый сюжет учтен в AT в латышском материале, однако встречается и в восточнославянских сборниках. Русских вариантов — 3, украинских — 2, белорусских — 1. Второй сюжет учтен в AT в единичных записях на латышском и русском языках. Русских вариантов — 3, украинских — 1, белорусских — 1 (Романов, III, 27, с. 36—37 — в контаминации с типом 126 А*, как и в варианте Афанасьева). Татарский вариант типа 126 А* опубликован В. Н. Витевским в русском переводе (Сказки, загадки и песни нагайбеков Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии. — Труды IV археологического съезда. Казань, 1891, т. 3, с. 277) и перепечатан в обратном переводе на татарский язык в кн. I сказок многотомной серии «Татарское народное творчество» (Казань, 1977, № 17). Текст сборника Афанасьева отличается своеобразными подробностями: кот едет верхом на козле; козел и баран добывают огонь, стукнувшись лбами друг с другом; медведь ночует в лесу рядом с домашними животными; козел с бараном, схватившись передними ногами за сук, повесают над волками, а кот кидает в них еловые шишки. Иронический тон повествования связан с ритмичным складом сказки. Эпизод, в котором кот устрашает волков, говоря, что козел «бородою зверей побивает, а рогами только кожу снимает» напоминает эпизод встречи козла с волком в тувинской сказке о храбром козле (Тувинские народные сказки, 1971, с. 179). О волках сказано, что «запели они Лазаря», т. е. жалобно завыли, подобно нищим-слепцам, исполняющим духовный стих о несчастном Лазаре, который в струпьях лежал у ворот богача, питался крошками с его стола и давал облизывать свои струпья собакам. Сюжет этого духовного стиха восходит к притче Евангелия от Луки (16, 20—22).
124
Мрась — негодяй.
125
Вспыхнуло, затрещало.
126
Мелкой породы медведь который любит разгребать муравьиные кучи и лакомиться муравьиными яйцами («Русск. вестн.», 1857, XII, 463).
127
Огня.
128
Со страху.
897
Место записи неизвестно. AT 125 + 128 А*. Такая же контаминация сюжетов встречается в прим. к предыдущему тексту белорусской и татарской сказок. Эпизод, в котором медведь гадает, сидя под деревом, является для русских сказок типа 126 А* традиционным. Данный вариант сюжета о напуганных волках отличается особыми комическими подробностями: хитрый козел убеждает волков в том, что в мешке находится много волчьих голов; он стреляет в волков из ружья. Афанасьевым в сноске указаны два варианта начала сказки: «...жил-был мужичок, у него были козел да баран» (с. 58). «Вариант 1. Козел говорит: «Пойдем, баран, странствовать». — «Куда?» — спрашивает баран. «Известно куда! В лес». — «Зачем?» — «Известно зачем! Волков да медведей пугать». — «Как бы на свою шею не напугать?» — «Ничего! Пойдем». Вот и пошли в лес». Вариант 2. «Жил мужик, у него был козел, да такой бедовый: погонит пастух стадо, козел бежит впереди да прямо в хлеб. Пастух за ним, а он в сторону; бился, бился с ним и свил себе кнут аршин в тридцать. Только козел в хлеб, а пастух его кнутом по ляжкам. Собрался козел бежать...» После слов «Хватай ворожею-то, держи его!» (с. 59) указан вариант: «Напуганные козлом волки недолго бежали, а пораздумали-порассудили и поворотили назад. Приходят, а козла и барана нет. Козел влез на дерево, а баран повис на суку. Слышат волки по духу, что они близко, а где — не найдут, и послали за медведем-костометом. Пришел медведь, стал метать на костях и отгадывать, где спрятались козел да баран. Пока медведь ворожил, баран не удержался, как брякнется наземь и кричит: «Вот они! Вот они!» А козел за ним вслед упал и ревет: «Держи, пожалуйста, костомета!»
