Волшебная зима - Янссон Туве Марика (мир книг .txt) 📗

– Знаю, я их видела, – ответила мама. – Наверно, ему было страшно одиноко.

– А потом он пошел и отыскал какого-то древнего предка, – продолжала малышка Мю.

– Пусть сам расскажет все, когда проснется, – решила Муми-мама. – Вижу, здесь произошло немало событий, пока я спала.

С кинолентой было уже покончено, а кроме того, мама умудрилась выжечь на веранде круглую черную дыру.

– Следующей весной я должна проснуться раньше всех, – повторила мама. – Чтобы пожить немного спокойно и делать все, что захочется.

Когда Муми-тролль наконец проснулся, горло у него больше не болело.

Он увидел, что мама сняла с люстры тюлевый чехол и повесила занавески. Мебель стояла на своих прежних местах, а вместо разбитого стекла был вставлен лист картона. Все хлопья пыли исчезли.

Но хлам, который предок набросал возле печки, лежал нетронутым. На красочном плакате мама написала: "Трогать запрещается!"

Из кухни доносился успокаивающий звон посуды, которую мыла мама.

"Рассказать ей о том, кто живет под кухонным столиком? – подумал Муми-тролль. – А может, не надо..." Он раздумывал, надо ли ему еще немножко притворяться больным – пусть за ним поухаживают. Но потом решил, что будет еще интереснее позаботиться о маме, развлечь ее. Тогда он вышел на кухню и сказал:

– Пойдем, я покажу тебе снег.

Мама тотчас же бросила мыть посуду, и они вышли на солнце.

– Снега осталось не так уж много, – объяснил Муми-тролль. – Но ты бы видела, сколько его зимой! Весь дом был завален сугробами! Можно было провалиться до самого носа. Понимаешь, снежинки падают с неба, словно маленькие-премаленькие холодные звездочки, а наверху, в черном небе, висят голубые и зеленые занавески, которые так и колышутся.

– Как красиво! – сказала мама.

– Да, а потом можно еще кататься по снегу, – продолжал Муми-тролль. – Это называется -кататься на лыжах. Съезжаешь прямо вниз, как молния, в огромном облаке снега, и если быть невнимательным, можно даже разбиться насмерть!

– Что ты говоришь?! – удивилась мама. – И для этого-то пользуются подносами?

– Нет, на них лучше кататься по льду, – обиженно пробормотал глубоко задетый Муми-тролль.

– Подумать только, подумать только, – сказала мама, щурясь от солнца. – Жизнь все-таки по-настоящему волшебная. Думаешь, что серебряный поднос годится только для одного дела, а оказывается, для чего-то другого он еще удобнее. И все мне твердили: "Незачем варить столько варенья", – а оказалось, что оно все съедено.

Муми-тролль покраснел.

– Мю рассказала тебе... – начал он.

– Конечно, – сказала мама. – Спасибо! Хорошо, что ты позаботился о гостях, так что мне не пришлось краснеть за тебя. И знаешь, дом стал теперь гораздо просторней без всех этих ковров и безделушек. Кроме того, не придется так часто убирать.

Взяв немного снега, мама слепила снежок. Она бросила его, как обычно это делают мамы, довольно неуклюже, и он – бац! – плюхнулся неподалеку от них.

– Вот так так! – рассмеялась мама. – Юнк и то сделал бы лучше.

– Мама, я ужасно тебя люблю, – признался Мумитролль.

Они медленно двинулись дальше по склону к мосту, но в почтовом ящике было пусто, письма еще не пришли. Длинные вечерние тени ложились на долину, и повсюду царили мир и удивительная тишина.

Мама села на перила моста и сказала:

– А теперь наконец я хочу чуточку больше услышать о нашем предке.

На другой день все семейство разом проснулось. И проснулось точно так же, как просыпалось всегда с наступлением весны, – от громких и веселых звуков шарманки.

Туу-тикки в своей вывернутой наизнанку небесноголубой шапочке стояла под весенней капелью и вертела ручку шарманки, а небо было таким же голубым, как ее шапочка. И солнце отсвечивало в серебряной оковке шарманки.

Рядом с Туу-тикки сидела малышка Мю – ужасно гордая, но к гордости ее примешивалась и доля смущения, потому что она собственными лапками пыталась заштопать грелку кофейника и начистила серебряный поднос песком. Ни грелка, ни поднос нисколько лучше от этого не стали, но, быть может, добрые намерения важнее результата.

Далеко-далеко на холме брела сонная Мюмла, тащившая за собой ковер из гостиной, на котором она проспала всю зиму. Сегодня весна решила быть не столько поэтичной, сколько шумной и веселой. Она выпустила в небо стайку беспорядочных редких облачков, она смела последний снег с крыш, она разрисовала повсюду холмы – словом, весна вовсю играла в апрель.

– Я проснулась! – полная радостного ожидания, воскликнула фрекен Снорк.

Дружески потеревшись мордочкой о ее носик, Муми-тролль сказал:

– Счастливой весны!

А сам тут же задумался: сможет ли он когда-нибудь рассказать ей про свою зиму так, чтобы она все поняла?

Он увидел, как фрекен Снорк побежала к шкафу, чтобы вытащить оттуда зеленую весеннюю шляпу.

Он увидел, как его папа, взяв анемометр и лопату, выходит на веранду.

Туу-тикки без устали играла на шарманке, а солнечные лучи струились в долину, словно силы природы просили прощения за то, что еще совсем недавно были так недружелюбны к своим собственным созданиям.

"Сегодня должен прийти Снусмумрик, – подумал Муми-тролль. – Сегодня очень подходящий день для возвращения".

Стоя тихонько на веранде, он видел, как суетится на холме все его семейство, окончательно проснувшееся и, как всегда, радостное.

Он поймал взгляд Туу-тикки. Доиграв вальс до конца, она засмеялась и сказала:

– Ну, теперь купальня свободна!

– Я думаю, что единственно, кто и дальше может жить в купальне, это сама Туу-тикки, – сказала Муми-мама. – Да и, кроме того, иметь купальню – буржуазный предрассудок. А плавки и купальники можно с таким же успехом надевать прямо на пляже.

– Большое спасибо, – сказала Туу-тикки. – Я подумаю.

И, продолжая играть на шарманке, она отправилась дальше в долину, чтобы разбудить всех спящих малышей.

А фрекен Снорк меж тем нашла первый росток крокуса. Он пробился на волю из теплого клочка земли под окном на южной стороне и еще даже не зазеленел.

– На ночь мы прикроем его стаканом, – сказала фрекен Снорк, – чтобы он не погиб ночью, когда станет холодно.

– Не надо, – рассердился Муми-тролль. – Пусть справляется собственными силами. Я думаю, он вырастет крепче, если ему придется трудновато!

Внезапно Муми-троллю стало так радостно, что ему захотелось остаться одному, и он медленно поплелся к дровяному сараю.

И когда никто уже не мог его видеть, Муми-тролль пустился бежать. Он бежал по тающему снегу, а солнце жгло ему спину. Он бежал только потому, что был счастлив и вообще ни о чем не думал.

Он добежал до самого берега, выбежал на причал и промчался через пустую купальню, где гулял ветер.

Потом он уселся на крутую лесенку купальни, к которой подкатывали волны весеннего моря.

Сюда уже едва доносились звуки шарманки, игравшей далеко-далеко в долине.

Муми-тролль закрыл глаза и попытался вспомнить, как это было, когда море, покрытое льдом, сливалось с темным небом.

Карта Муми-дола