Латышские народные сказки - народные сказки (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
— Знаешь, сестрица, что я тебе скажу? Моей родственнице бог деток послал, меня в кумовья зовут. Один сыночек рыжий в белую крапинку, его-то мне и крестить. Ты ведь не рассердишься, если тебя дома одну оставлю?
— Ступай себе, — говорит мышь, — да в веселье-то про меня не забывай.
Все, что кот сказал про крестины, — одно вранье было. Никакой родственницы у него не было, и никто его в кумовья не звал. А пошел он прямиком в церковь, подобрался к горшку и давай сало лизать, покуда верхний слой не слизал. Потом пошел шататься по крышам да шнырять по всем углам. А надоело шнырять — разлегся на земле, брюхо на солнышке греет.
Выспался всласть и поздно вечером вернулся домой. Мышка выбежала навстречу и ласково спрашивает:
— Вернулся? Видно, повеселился вволю? Как же нарекли крестника-то?
— Сверхолиз, — ответил кот, а сам невеселый какой-то.
— Сверхо-лиз? — повторяет мышь. — Вот так имя! Это такие в твоей родне имена водятся?
— Что тут удивительного? — отвечает кот. — Имя как имя. Не пойму, что тебе не нравится? Разве оно хуже, чем, к примеру, «Кроховор», а ведь среди твоей родни многие так зовутся.
Вскоре кота снова на сальце потянуло. Он сказал:
— Придется тебе, мышка, опять одной дома побыть: вчера поздно вечером меня снова на крестины позвали. И коли не врут, то у младенца шейка полосатенькая. Как же отказаться?
И на этот раз отпустила кота добрая мышка. А он напрямик в церковь, приложился к горшку да и опустошил его наполовину.
Ест кот да похваливает: «Вот вкусно-то!» И вернулся вечером домой очень довольный.
— Ну, как нынче крестника нарекли? — спросила мышка, когда кот еле-еле приплелся домой.
— Полулиз, — ответил кот и полез на печь.
— Полу-лиз? По-лу-лиз? — удивилась мышь. — Никогда такого имени не слыхивала. Готова об заклад биться, что и в календаре такого не найдешь.
Вскоре кота опять жадность обуяла. Он и говорит:
— Бог троицу любит. Меня снова в кумовья кличут. А послушай, какая у моей родственницы радость: дитя-то сплошь черненькое, одни лапки белые. Старые коты говорят, что слыхивали про такие чудеса, а видать — не видывали. Ну скажи сама, смею ли отказываться?
— Все бы ладно, — говорит мышь, — не будь таких диковинных имен: Сверхолиз… Полулиз… Тут дело неладно…
— Чего ты огорчаешься? — ухмыляется кот. — В рай-то не за имя берут… Не выходишь ты на воздух мозги освежать, вот и стала у тебя голова вроде дурная. Только и знаешь, что по пустякам расстраиваться.
Ушел кот. А мышь занялась уборкой да прочей домашней возней. Кот же и на этот раз пошел прямо в церковь. Принялся за сало и трудился в поте лица, пока весь горшок не опорожнил.
— Ну, все теперь! — сказал он, облизал дно и, толстый, как колода, потащился прочь из церкви. Только к полуночи кот домой приплелся.
— А этого крестника как нарекли? — спросила мышка, едва кот переволокся через порог.
— Ты нынче еще пуще удивишься, — сказал кот, — потому что имя ему дали Пустолиз.
— Как? Пустолиз? — застонала мышь. — Ну, что это за имя? Нет, тут дело нечисто…
Покачала мышь озабоченно головой и забралась в свою норку.
С той поры залег кот на печи, и никто его больше в кумовья не звал.
Пришла зима, пищу стало трудно добывать. Мышь вспомнила про сало и говорит коту:
— Пойдем-ка, котик, в церковь за салом. Небось, вкусным оно нам нынче покажется.
— И как еще! — буркнул кот, — лизнешь — язык так и прилипнет, как к железу в мороз.
Пошли они вдвоем в церковь, мышь впереди, кот за ней. Горшок нашли, да он — пустой.
— Ах ты, горе какое, — заплакала мышь. — Вот они, твои грехи-то и раскрылись; вижу теперь, какой ты мне друг: сам все слопал, на крестины ходючи… Сперва верх слизал, потом половину, а под конец и совсем опорож…
— Молчать, — закричал кот, — еще слово — и проглочу тебя живьем.
Но не могла мышь умолкнуть, не договорив слова. И — только произнесла она это слово — кот цап ее! и слопал.
Мышь домашняя и мышь полевая
— Ну, здравствуй. Узнаешь родственницу?
— Здравствуй, здравствуй! Как не признать сестрицу! Ах, радость-то какая! Ко мне в гости пожаловала! Как ты дорогу нашла, не заблудилась?
— Чего там блуждать! Но скажи-ка, сестрица, что это у тебя там за куча навалена?
— А это проросшие зерна, моя единственная пища, мой хлебушко, — жалобно ответила полевая мышь.
— Ах, боже мой, вот так хлеб, — удивилась домашняя мышь и сказала не без гордости: — Я б от такого хлеба давно с голоду померла. У меня, сестрица, житье совсем другое: поутру мясо, к обеду сало, на ужин сметана. И все это я нахожу на кухне, у самой у норы. Моя жизнь против твоей — чистое золото. Пойдем ко мне, давай вместе жить.
— Ладно, пойдем.
Ночью обе сестрицы выползли из-под пола и спрашивают у сверчка:
— Сверчок, а сверчок! Что, кот дома?
— Нет, в Ригу уехал, мышиные шкурки продавать, — ответил сверчок.
— Значит, самое время, — обрадовалась домашняя мышь. — Ты, сестрица, оставайся тут, у дырки. Я буду подносить, а ты в нору носи.
Но только ступила домашняя мышь шага два, кот тут как тут — хлоп! — и налетел. К счастью, на этот раз удалось мышке юркнуть в нору, а не то бы и конец ее золотой жизни.
— Ну, ничего, — утешает родственницу домашняя мышь, — нет так нет. Проберемся в клеть и будем там сало есть.
Пролезли они в клеть, а там их новая беда ждет: хозяин раскрыл дверь, и собачонка его как бросится на сестриц! Увидя такое, полевая мышь тотчас собралась домой и говорит:
— По мне, так лучше проросшие зерна да безопасность, нежели твои яства при вечном страхе. Я свои зернышки сама собираю, а ты чужим добром прожить норовишь. Прощай.
Как животные избу ставили
Раз-два! — и готова избушка. После ужина легли спать: баран подле печи лег, кот на печь забрался, гусак посередь избы на полу разлегся, козел в переднем углу примостился, а петух на насест вскочил. Вскоре захрапели друзья в своей избе.
Около полуночи повела волчица обучать ремеслу своих двоих волчат. Вдруг наткнулись они на новую избу.
— Вот чудеса! — воскликнула волчица. — Нынче утром мы тут проходили, ничего не видали. Прямо как из-под земли выскочила.
— Зайдем, матушка, поглядим, кто в избе живет, — просят волчата.
— Ну нет, детушки! Куда угодно, только не сюда: не быть бы лиху!
Сказала так волчица и побежала вдоль реки, до пригорка добежала, а там на левый бок завалилась, да и заснула. Между тем один из волчат вернулся к избушке — и шмыг внутрь. Козел — парень учтивый — тотчас обнял пришельца рогами, да так, что стекла задрожали. Проснулись остальные дружки, давай гостя принимать: баран ему лбом бока оглаживает, гусак шубку выколачивает, кот от радости так и фыркает да гостя по щекам похлопывает, а петух, ничего впотьмах не видя, кричит: — Ко-ко-го? Ку-ку-да?.. И мне дай!..
