Алтайские сказки - Гарф Анна Львовна (бесплатные полные книги txt) 📗
Шестым родился тигр — весь желтый, как солнце, и по спине его струились черные полосы. Он плавал не хуже Мааны, лазил по деревьям лучше кота, бегал быстрее барса и рыси. Мать долго смотрела на этого сына.
«Может быть, следующий будет в меня?» подумала Мааны и родила льва.
Однако и этот, седьмой сын был не в мать. Мааны сама не знала, в кого он такой светлоглазый. Чем старше становился лев, тем все смешней и пышней росла у него на шее удивительная грива.
«Эх, — подумала Мааны, — все равно, хоть они на меня не похожи, а все-таки это мои родные дети! После моей смерти есть кому обо мне поплакать. При жизни есть кому меня пожалеть».
И Мааны, ласково погладив кота, сказала:
— Сынок, я хочу есть.
Кот сжался в комок, потом разом вытянулся, как тугая плеть, и убежал. Три дня его не было. На четвертый он притащил в зубах серую птичку. Посмотрела на эту добычу Мааны-мать и тихо засмеялась:
— Этого мне на полглотка не хватит. Сам съешь.
Отощавший кот сразу схватил едва трепетавшую птицу, но потом отшвырнул ее лапой и опять побежал за нею. Снова отшвырнул и снова побежал. Так он возился еще три дня и съел птицу, когда у нее не осталось ни одного перышка.
— Слушай, сынок, — сказала Мааны, — я вижу, что с твоим характером невозможно прожить в диком лесу. Ты здесь с голоду умрешь. Ступай-ка лучше к людям. За твои проделки они прокормят тебя.
И кот, задрав хвост, навсегда убежал из лесу.
Тогда старая Мааны послала за едой сына-барсука.
Этот далеко не бегал. Тут же под камнем поймал змею и подает матери.
Разгневалась Мааны:
— Ты не моей крови! От меня уйди! За то, что принес матери змею, всегда сам питайся червями и змеями!
Похрюкивая и роя землю носом, барсук легкой рысцой навсегда убежал в глубь мерного леса.
— Я хочу есть, — сказала Мааны росомахе.
Семь дней бродила кривоногая росомаха по лесу. На восьмой принесла матери объедки волчьего ужина.
— Ну, от тебя, росомаха, угощенья ждать — с голоду умрешь, — сказала Мааны. — А твой подарок кто съест, того пять дней тошнить будет. Уходи от меня, и пусть потомки твои по семь дней себе выслеживают пищу, как я семь дней от тебя еды ждала. Пусть, не зная отдыха, рыщут они по горам, пусть неделями висят на деревьях, пусть жрут они с голоду все, что придется, и никогда не наедаются досыта.
Росомаха тут же обвила кривыми лапами ствол кедра, и больше Мааны не видала ее.
Четвертым пошел на охоту рысь. Этот недолго ходил и принес матери свежую косулю.
— Ты хороший сын, — порадовалась Мааны. — За это я научу тебя неслышно подкрадываться. За это научу мягко ступать и прятать когти. Когда ты пойдешь за добычей, под твоей лапой ни один сук не хрустнет. Ты сможешь в самой непроходимой чаще леса спокойно жить.
Спрятав когти, как учила его мать, и мягко ступая, совсем неслышно, убежал от старой Мааны молодой рысь.
Пятый, Ирбис-барс, одним прыжком вскочил на каменную скалу, одним ударом передней ладони повалил-убил горного теке-козла. Теке-бун, могучий козел, бездыханный лежит.
Подхватив его на спину, барс на обратном пути удушил быстрого зайца. С двумя подарками он мягко прыгнул вниз к своей матери.
— Ну, ты, Ирбис-сынок, всегда живи на высоких скалах, на недоступных камнях. Живи там, где ходят горные теке и дикие дзерены. Пусть они станут твоей сладостной пищей.
И барс, крикнув на весь лес, ушел навсегда в дикие горы.
Шестой сын, тигр, быстро и незаметно убежал на охоту. Когда он ушел, Мааны не знала. Подарок принес ей, какого она не просила: это был убитый тигром охотник.
Испугалась большая Мааны:
— Ой, сынок, как твердо твое сердце! Как нерасчетлив твой ум! Этим убийством ты на вечные времена себе врагов нажил. Уходи в топкие болота, в частый камыш. Живи там, где ни людей, ни скота нет, где бродят кабаны и вепри. Если в этих гиблых местах ты первый увидишь человека, это твое счастье. Не мигая смотри на него. Если человек первый тебя заметит, это его счастье.
С неумолимо грозным плачем ушел навсегда в тростники сын-тигр.
— Теперь твоя очередь, — сказала Мааны седьмому.
Но лев даже глаз не открыл. Он весь день спал, опустив мохнатую голову на твердые лапы. Поздней ночью лев встрепенулся и с ужасающим ревом побежал в долину. Оттуда он приволок своей матери убитого всадника и мертвую лошадь. От этой добычи Мааны-мать чуть ум не потеряла.
— Ох-ох! — плакала она, царапая свою голову. — Ох, жаль мне себя: зачем родила я этого сына? Ты еще свирепей тигра. Ты жадный и сильный! На моем Алтае никогда не смей жить! Уйди в ту землю, где не бывает зимы, где вечное лето цветет. Может быть, вечно теплое солнце растопит твое кровожадное сердце, смягчит твой неукротимый дух.
Так услала от себя всех своих семерых детей жившая когда-то на большом Алтае чудо-зверь Мааны. Говорят, до глубокой старости она жила одиноко. Говорят, умирая, никого из детей своих не захотела позвать.
Старая сказка
Жили два брата. Старшего звали Телезек, второго — Кобегеш. Они пошли в лес на охоту. Была зима. Кобегеш поскользнулся и сломал ногу. Телезек хотел отнести брата на своей спине домой, но поднялась, закружилась метель, и Телезек чуть не упал.
Тогда он нашел защищенное от ветра место, поставил там для брата аил. Закопал в снег добытое на охоте мясо, зажег костер, натащил из лесу побольше дров.
— Когда снег растает, я приду за тобой, — сказал Телезек и ушел в стойбище.
Кобегеш остался жить в зимнем лесу.
Один раз вечером он сидел у двери и смотрел на вечернюю зарю. И вдруг увидел: из лесу выходит женщина белее зимы, румяней зари, с волосами, длинными, как ночь.
Женщина вошла в аил, нарезала мясо, подбросила дров в костер, растерла Кобегешу больную ногу, и сломанная нога тут же срослась. С того вечера женщина уж не уходила. Они стали жить вдвоем, как муж и жена. Кобегеш охотился, а она готовила обед и шила ему из шкур теплую одежду.
Прошел год, а Телезека все нет. Женщина родила Кобегешу веселого сына. Обрадовался отец, захотел вернуться в стойбище.
— Пойду дорогу отыщу, — сказал он жене и ушел.
Только вышел он за дверь, как завыла метель, застонал ветер.
«Пока не заблудился, вернусь-ка я обратно в лесной аил», подумал Кобегеш.
Тихонько, чтобы не разбудить сына, открыл дверь и видит: белая коза скачет через костер. Заметила коза Кобегеша и убежала в лес. Теперь только понял Кобегеш, что жена его — не женщина, а настоящая алмыска [16].
— Кобегеш! Кобегеш! — послышался далекий крик.
Кобегеш узнал голос брата и очень испугался. Он завернул своего мальчика в козью шкуру, спрятал в ларь и открыл дверь.
На пороге стоял осыпанный снегом Телезек. Кисы на его ногах в клочья порвались. Шапка на голове истрепалась.
— Целый год искал тебя в этом лесу. Как ты жил здесь один, милый брат?
Кобегеш сначала стыдился говорить, но понемногу рассказал брату всю правду и показал ему своего сына. Мальчик очень понравился дяде. Телезек дал ему имя Алмадак, и стали все трое в одном аиле жить.
Большим охотником вырос Алмадак, только вот верхом ездить не мог: как сядет на лошадь, к утру скотине смерть.
— Надо узнать, кто катается ночью на конях Алмадака, — решили братья.
Они сварили густой клей и с вечера обмазали коня. Утром приходят, а к лошади приклеились белые, как зайцы, алмысы.
— Сейчас мы вас убьем! — крикнули братья.
— Шурин Телезек, не трогайте нас! — заплакали алмысы. — Зять Кобегеш, мы уйдем от вас! Сын Алмадак, будем тебе, как рабы, служить!
Прошло много лет. Давно умерли братья. Алмадак вырос, состарился и тоже умер. И только ночью у костра рассказывали старики своим внукам про сына алмыски.
