Долго без тебя (СИ) - Ревенок Александра Александровна "Sake0901" (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Дик, еще будучи ребенком, слыхал от матери, что если у морской девы отнять ее маленькую островерхую шапочку, то дева теряет способность возвращаться в свое подводное царство, пока не вернуть ей ее шапочки. В голове Дика тотчас созрел план: подкрасться тихонько к морской деве и овладеть шапочкой, лежавшей возле нее на песке. Придумано – сделано.
Но едва успел Дик спрятать шапочку в карман, как морская дева обернулась в его сторону, потом закрыла лицо руками и горько-горько заплакала. Дик, понимавший очень хорошо, что причиной этих слез была у бедной феи мысль о вечной разлуке со своей родиной, подсел к ней поближе, взял ее за руку и стал утешать, как мог. Но фея продолжала плакать попрежнему; однако же ласки взяли свое: она, наконец, подняла голову, взглянула на Дика и сказала ему:
– Человек, скажи, пожалуйста, ты хочешь съесть меня?
– Съесть? – с удивлением спросил Дик. – Да помилуй! С чего это тебе в голову пришло? Уж не рыбы ли выставили людей в глазах твоих в таком дурном свете?
– Так что же хочешь ты со мной сделать, коли не съесть меня? – спросила его фея, не спуская своих глаз с его лица.
– Что? – повторил Дик. – А вот что. Скажи мне: хочешь ли ты быть моей женой? И если ты согласна, так вот тебе мое честное слово, что не далее, как сегодня же вечером, ты будешь носить мое имя!
– А что это такое деньги? – с удивлением спросила морская дева.
– О! Деньги – это такая вещь, которую очень хорошо иметь, когда в чем-нибудь нуждаешься или хочешь ни в чем себе не отказывать.
– Мне и без того не приходилось себе отказывать ни в чем: чего бы я ни пожелала, стоило только приказать рыбам, и они тотчас же все исполняли.
После этого разговора на берегу Дик повел свою невесту домой – в тот же вечер с ней обвенчался.
Зажил Дик со своей женой припеваючи: все ему удавалось и счастливилось, а у нее все домашняя работа спорилась и кипела в руках, как будто она всю жизнь свою прожила на земле между людьми, а не между странными существами подводного царства. Через три года у Дика было уже трое детей: двое мальчиков и одна девочка. Можно сказать, наверное, что он бы счастливо прожил всю свою жизнь с милой феей, если бы человек мог не забывать в счастье о мерах благоразумной предосторожности. Но – увы! – чем более Дик жил со своей женой, тем более забывал о ее происхождении и о том, что у нее когда-нибудь может явиться желание вернуться опять на свою родину. Он даже не позаботился спрятать ее шапочку куда-нибудь подальше, а просто бросил ее под кучу старых сетей, лежавших в темном углу его хижины.
Однажды, когда Дика не было дома, жена его, строго следившая за чистотой, захотела вынести из хижины все лишнее и прибрать ее к приходу мужа получше. Она подошла к старым сетям, лежавшим в углу, сдвинула их с места и вдруг увидела на полу свою дорогую волшебную шапочку. Тысячи новых мыслей и старых воспоминаний тотчас же зароились в голове ее; она подумала о своем отце, о своих подругах, о родине... Потом пришли ей на память муж ее, Дик, и маленькие детки, которым еще так нужны были и ласки, и заботы матери. Однако же она подняла свою шапочку, повертела ее в руках, подошла к колыбели, где спал ее младший сын, поцеловала его, простилась с остальными детьми и, утешая себя мыслью, что она может сойти в море лишь на время и всегда вернуться к своему милому Дику, медленно направилась к берегу.
Дик вернулся домой вечером и, не видя своей жены, стал спрашивать о ней у своей маленькой дочки, но та ничего не могла ему сказать. Тогда он отправился к соседям и узнал от них, что те видели, как жена его ходила по берегу и что на голове у нее была какая-то странная шапочка. Тут уж он бросился в угол своей хижины, стал рыться между старыми сетями и, не найдя заветной шапочки, догадался, в чем дело.
Разлука с феей была страшным ударом для Дика. Он не мог утешиться и ни за что не хотел слышать о женитьбе, уверенный в том, что его жена и мать его детей должна к нему когда-нибудь вернуться.
Но год шел за годом, а морская царевна все не выходила на берег.
Никто не видел ее с того времени, как она исчезала, но память о доброй, услужливой и кроткой фее еще живет между жителями окрестностей Смервикской гавани… [12]
Глава 9
В гостиной воцарилась тишина. Никто не двигался. Казалось, даже снежинки за окном повисли в воздухе. Перестало доносится пение. Мэри тихо вышла. А Мюренн и Патрик продолжали сидеть на полу у камина, не шевелясь.
Сегодня после поцелуя в этой самой гостиной Патрик чувствовал себя… Он взлетел выше небоскребов в Сингапуре, выше неба, выше звезд… Мягкие огненные локоны отражали свет камина… Он предвкушал одну из волшебных легенд или сказок, которые Мэри рассказывала на Рождество. Легенда была… Или не легенда… Только о Рождестве здесь не было ни слова. Сначала был ступор, потом стало очень больно, словно кто-то воткнул в вас нож и медленно проворачивает его. Так больно, что хотелось кричать. Было очень больно. Он задерживал дыхание. Мыслей не было.
Мюренн вспомнила старуху Винни. Она могла вставить свой урок… Могла добавить ложку дегтя в самый сладкий мед без зазрения совести. Она могла в веселый праздник сказать, что слышит банши. Она могла в холодную зиму затушить очаг. Она делала это не из вредности. Мэри права Винни знала очень много, очень. Она и половины своих знаний не передала Мюренн. Может быть, специально не передала, может быть, это был еще один ее урок? Мюренн закрыла глаза и снова ногами почувствовала теплое море. Мэри сейчас сбросила не умеющего плавать Патрика в реку. Патрика, а за ним и Мюренн. По щеке скатилась слезинка.
Прошел час или два? Может быть, вечность? На кухне у очага опустело блюдце. Снежинки продолжили свой танец за окном. Длинные свечи сгорели и погасли. Угли тлели в камине. Мигали огоньки на елке…
Мюренн прижалась к Патрику.
– Я хочу быть рядом с тобой… – Он приложил палец к ее губам. Она подняла на него глаза. Ярко-голубой радужки не было видно. В расширенных зрачках отражались елочные огни. Патрик смотрел на Мюренн, не отрываясь, словно она может исчезнуть, как леприкон. Он прижался лбом к ее голове. Их глаза закрылись, дыхание стало общим, боль стала общей. – Ты держи меня.
Он ее поцеловал. Это была мольба. Он просил ее быть с ним. Не оставлять его никогда. Вдыхал ее цветочный аромат, растворялся в нем. Его губы касались ее губ. В поцелуе они отдавали самые сокровенные тайны, открывали заветные желания. Его щетина кололась. Это было мучительно приятно. Теперь их глаза не закрывались, теперь они смотрели друг на друга, не отрываясь. В поцелуе, в объятиях. Замирая, двигаясь, они не отводили глаз друг от друга. Поднимался ветер. Кружился снег. Внизу утеса волновалось море. Из тлеющих углей разгорелось яркое пламя. Запах хвои… хвои и цветов. Ветер становился все сильнее – поцелуи смелее и откровеннее. Эхо волн разлеталось по округе и заглушало их дыхание. Внизу все горело. Глаза смотрели в глаза. Радуга отражалась в небе. Яркое пламя камина захватило все существо. Молнии пронзали все ее тело. По его рукам, ногам, по венам несся электрический ток. Буря, ураган. Они взлетели в небо. Горели звезды. Они смотрели глаза в глаза. Он провел рукой по бедру снизу вверх. Торнадо кружило их. Они чувствовали брызги морских волн. Соленый привкус… Огонь внутри. Жидкий металл по венам. Он гладил низ ее живота, целовал грудь. Вода окутывала их. Мурашки бежали по телу. Все чувства обострились. Тело стало чутким. Каждое прикосновение – молния, каждый поцелуй – вознесение вверх. Обнаженные тела прижимались друг другу, глаза смотрели в глаза… Губы припухли от поцелуев. Небо и земля поменялись местами. Все тело дрожало. Где сон? Где реальность? Стоны уносил ветер. Горячие тела контрастировали с холодом моря. Она выгибалась, она чувствовала его дыхание внизу, вверху… всем телом. Она касалась его. Целовала всего его, обнимала широкие плечи. Пламя пылало. Она скользила руками по его талии, бедрам, животу… Касалась его, он хватал воздух. Руки, ноги – все тело больше не слушалось. Страсть. Ураган внутри. Все скручивалось. Спина чувствовала холод камней, бедра – его горячие руки. Все кружилось. Он целовал ее. Грудь касалась груди. Внутри натянулись все струны до предела. Ускорение стремилось к бесконечности. Ритмичные движения набирали темп. Их качал океан. Руки сплетались с руками. Холодок поднимался по позвоночнику. Приятное ощущение наполненности. Дыхание общее. Губы сливались в поцелуе. Вихрь, ураган, смерч… Спираль закручивалась все туже. Ноги переплетались с ногами. Осязание. Земля раскачивалась. Огонь обжигал. Глубокие страстные поцелуи. Его дыхание в ложбинке между грудями. Судорожные вдохи. Все кружилось. Они парили. Разгоряченные мокрые тела… Она прикусила его шею. Бесконечность. Бесконечность стала освобождением. Дыхание приходило в норму. Волны стали успокаиваться. Кружились снежинки. На елке мигали огни. Они погрузились в сон…
