Певец во стане русских воинов - Жуковский Василий Андреевич (мир книг txt) 📗

Мутен взор полуоткрытый;

Руки сложены крестом.

Вдруг привстал… манит перстом…

«Кончен путь: ко мне, Людмила;

Нам постель – темна могила;

Завес – саван гробовой;

Сладко спать в земле сырой».

Что ж Людмила?.. Каменеет,

Меркнут очи, кровь хладеет,

Пала мертвая на прах.

Стон и вопли в облаках;

Визг и скрежет под землею;

Вдруг усопшие толпою

Потянулись из могил;

Тихий, страшный хор завыл:

«Смертных ропот безрассуден;

Царь всевышний правосуден;

Твой услышал стон творец:

Час твой бил, настал конец».

14 апреля 1808

Кассандра

Всё в обители Приама

Возвещало брачный час,

Запах роз и фимиама,

Гимны дев и лирный глас.

Спит гроза минувшей брани,

Щит, и меч, и конь забыт,

Облечен в пурпурны ткани

С Поликсеною Пелид.

Девы, юноши четами

По узорчатым коврам,

Украшенные венками,

Идут веселы во храм;

Стогны дышат фимиамом;

В злато царский дом одет;

Снова счастье над Пергамом…

Для Кассандры счастья нет.

Уклонясь от лирных звонов,

Нелюдима и одна,

Дочь Приама в Аполлонов

Древний лес удалена.

Сводом лавров осененна,

Сбросив жрический покров,

Провозвестница священна

Так роптала на богов:

«Там шумят веселых волны;

Всем душа оживлена;

Мать, отец надеждой полны;

В храм сестра приведена.

Я одна мечты лишенна;

Ужас мне – что радость там;

Вижу, вижу: окрыленна

Мчится Гибель на Пергам.

Вижу факел – он светлеет

Не в Гименовых руках;

И не жертвы пламя рдеет

На сгущенных облаках;

Зрю пиров уготовленье…

Но… горе?, по небесам,

Слышно бога приближенье,

Предлетящего бедам.

И вотще мое стенанье,

И печаль моя мне стыд:

Лишь с пустынями страданье

Сердце сирое делит.

От счастливых отчужденна,

Веселящимся позор,

Я тобой всех благ лишенна,

О предведения взор!

Что Кассандре дар вещанья

В сем жилище скромных чад

Безмятежного незнанья,

И блаженных им стократ?

Ах! почто она предвидит

То, чего не отвратит?..

Неизбежное приидет,

И грозящее сразит.

И спасу ль их, открывая

Близкий ужас их очам?

Лишь незнанье – жизнь прямая;

Знанье – смерть прямая нам.

Феб, возьми твой дар опасный,

Очи мне спеши затмить;

Тяжко истины ужасной

Смертною скуделью быть…

Я забыла славить радость,

Став пророчицей твоей.

Слепоты погибшей сладость,

Мирный мрак минувших дней,

С вами скрылись наслажденья!

Он мне будущее дал,

Но веселие мгновенья

Настоящего отнял.

Никогда покров венчальный

Мне главы не осенит:

Вижу факел погребальный;

Вижу: ранний гроб открыт.

Я с родными скучну младость

Всю утратила в тоске —

Ах, могла ль делить их радость,

Видя скорбь их вдалеке?

Их ласкает ожиданье;

Жизнь, любовь передо мной;

Всё окрест очарованье —

Я одна мертва душой.

Для меня весна напрасна;

Мир цветущий пуст и дик…

Ах! сколь жизнь тому ужасна,

Кто во глубь ее проник!

Сладкий жребий Поликсены!

С женихом рука с рукой,

Взор, любовью распаленный,

И гордясь сама собой,

Благ своих не постигает:

В сновидениях златых

И бессмертья не желает

За один с Пелидом миг.

И моей любви открылся

Тот, кого мы ждем душой:

Милый взор ко мне стремился,

Полный страстною тоской…

Но – для нас перед богами

Брачный гимн не возгремит;

Вижу: грозно между нами

Тень стигийская стоит.

Духи, бледною толпою

Покидая мрачный ад,

Вслед за мной и предо мною,

Неотступные, летят;

В резвы юношески лики

Вносят ужас за собой;

Внемля радостные клики,

Внемлю их надгробный вой.

Там сокрытый блеск кинжала;

Там убийцы взор горит;

Там невидимого жала

Яд погибелью грозит.

Всё предчувствуя и зная,

В страшный путь сама иду:

Ты падешь, страна родная;

Я в чужбине гроб найду…»

И слова еще звучали…

Вдруг… шумит священный лес.

И зефиры глас примчали:

«Пал великий Ахиллес!»

Машут Фурии змиями,

Боги мчатся к небесам…

И карающий громами

Грозно смотрит на Пергам.

Сентябрь (?) 1809

Светлана

А. А. Воейковой

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали:

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали;

Снег пололи; под окном

Слушали; кормили

Счетным курицу зерном;

Ярый воск топили;

В чашу с чистою водой

Клали перстень золотой,

Серьги изумрудны;

Расстилали белый плат

И над чашей пели в лад

Песенки подблюдны.

Тускло светится луна

В сумраке тумана —

Молчалива и грустна

Милая Светлана.

«Что, подруженька, с тобой?

Вымолви словечко;

Слушай песни круговой;

Вынь себе колечко.

Пой, красавица: «Кузнец,

Скуй мне злат и нов венец,

Скуй кольцо златое;

Мне венчаться тем венцом,

Обручаться тем кольцом

При святом налое».

«Как могу, подружки, петь?

Милый друг далёко;

Мне судьбина умереть

В грусти одинокой.

Год промчался – вести нет;

Он ко мне не пишет;

Ах! а им лишь красен свет,

Им лишь сердце дышит…

Иль не вспомнишь обо мне?

Где, в какой ты стороне?

Где твоя обитель?

Я молюсь и слезы лью!

Утоли печаль мою,

Ангел-утешитель».

Вот в светлице стол накрыт

Белой пеленою;

И на том столе стоит

Зеркало с свечою;

Два прибора на столе,

«Загадай, Светлана;

В чистом зеркала стекле

В полночь, без обмана

Ты узнаешь жребий свой:

Стукнет в двери милый твой

Легкою рукою;

Упадет с дверей запор;

Сядет он за свой прибор

Ужинать с тобою».

Вот красавица одна;

К зеркалу садится;

С тайной робостью она

В зеркало глядится;

Темно в зеркале; кругом

Мертвое молчанье;

Свечка трепетным огнем

Чуть лиет сиянье…

Робость в ней волнует грудь,

Страшно ей назад взглянуть,