Аршин, сын Вершка. Приключения желудя - Петкявичюс Витаутас (электронные книги без регистрации txt) 📗
На следующий день Ворон заглянул в тетрадку и гневно каркнул:
— Бр-р-рак!
Голубь даже смотреть не стал; он только бегал вперёд-назад по ветке и грозился:
— Будет кол, будет кол, будет кол!… Три брата музыканта так и присели, свистнув:
— Фью! Фью! Фить! — и, размахивая крыльями, стали обсуждать, как быть дальше с таким бездарным учеником.
Только Ласточка по достоинству оценила старания Жёлудя и поставила ему пятёрку за прекрасно нарисованное солнце.
Три дня Жёлудь всем и каждому хвастался этой отметкой, а отец любовно качал его на ветке и шелестел:
— С-с-славно, оч-ч-чень с-с-славно…
Больше всего нравились Жёлудю уроки физкультуры, которые вёл Воробей. Тут не требовалось ни читать, ни писать. Учитель каждый раз приводил кого-нибудь из своих сыновей, ставил их с Жёлудем друг против друга и велел драться.
— Так, так, так,- скакал он вокруг, показывая, куда бить. — Бей сильней, дыши глубже!… Бей, бей! Вот так, так, так!
Когда оба ученика выбивались из сил, Воробей поглядывал на солнце, как на часы, и заканчивал урок:
Потом все трое закаляли мускулатуру в пруду и нежились на горячем береговом песочке.
Однако учиться с каждым днём становилось все труднее и труднее. Жёлудь умудрился нахватать двоек даже по лепке и рисованию. И если б не физкультура, он был бы круглым двоечником. Один только Воробей сочувствовал бедному ученику — иногда выводил за драку тройку. Время шло, и учителя стали поговаривать об экзаменах. Жёлудь до того испугался экзаменов, что решил дать тягу. Он, наверное, так и сбежал бы, если б не одно происшествие.
Однажды в конце необычайно жаркого дня на Дуб и его обитателей налетела злая Буря. Владыка леса только усмехнулся и, напружинив ветви, без особого труда отразил все наскоки Бури.
Но Буря не успокаивалась. Она решила уничтожить это певчее гнездо и призвала на помощь всем ветрам ещё и все вихри мира, собрала все самые чёрные, набрякшие градом тучи и снова кинулась на Дуб, срывая с него листья, ломая ветки. Но тысячелетний силач стоял как вкопанный, потому что твердо знал: если он погибнет, погибнут и все его жильцы.
Ворон уже еле-еле держался на макушке дерева, прикрыв птенцов крыльями, Воробей от страха не мог уже выговорить ни слова, Голубь уже считал последние минуты своей жизни. Один только Жёлудь радовался, видя, как ветер колошматит его навес вместе со столом и стулом. Он надеялся, что школа развалится и учиться больше не придётся. Сидя в глубокой щели, он дразнил вихри и швырял им испещрённые двойками листы тетради, а вихри, почернев от злобы, гоняли их по бурно клокочущему небу.
— А теперь хватайте Ворона! — кричал им Жёлудь.
Только он крикнул это, как тут же в дерево ударила ослепительная молния. Дуб обомлел, а ветры, под-натужась, стали медленно валить его набок. Затрещали корни великана, захрустел ствол, и смертельно испуганный Жёлудь высунул нос из щели, решив посмотреть, что там творится. Вихрь тут же подхватил его, завертел и швырнул в густую, чёрную тучу.
— Папочка, спаси!- только и успел крикнуть озорник.
Услыхав крик сына, Дуб собрал последние силы и стал искать глазами Жёлудя. Тем временем иссяк напор вихрей.
Когда Буря утихла, Ворон поправил покосившееся гнездо и по просьбе лесного владыки отправился на поиски пропавшего озорника. Только на третий день разыскал он Жёлудя: тот валялся на мягкой мшистой постели, засыпанный целой горой веток и листьев.
Всю дорогу Жёлудь плакал и дрожал: теперь-то, думал он, ему как следует влетит за то, что изорвал тетрадку и помог Буре сломать навес. Но Дуб не стал его ругать, он был рад, что сынок нашёлся, назвал его храбрецом и попросил Певца сложить в его честь весёлую песенку.
— А не рановато ли? — усомнился поэт. — Ничего, пусть все знают, из какого теста мы вылеплены! — горделиво заявил отец в присутствии сына.
Три дня и три ночи думал Певец, призвав на помощь жену и братьев, и вот какую песню он сочинил:
Скворец сочинил музыку к этой песне, Ворон сделал несколько тетрадок, чтобы записать слова, Ласточка вылепила новый стол и удобное кресло, а Голубь, хорошенько всё рассчитав, построил навес, который был в три раза больше и в три раза прочнее, чем прежний. И тогда все лесные жители впервые исполнили песню, посвящённую Жёлудю. Только Улитка, после того как все уже разошлись, продолжала спешить на торжество. На спине у неё была старинная, доставшаяся ей ещё от дедушки чернильница.
Так рухнула последняя надежда Жёлудя удрать из дому задолго до экзаменов. Однако после всех этих приключений он ещё больше стал задирать нос. Ему казалось, что вокруг него одни лишь трусы и, неучи. Он теперь не стеснялся покрикивать даже на отца:
— Цыц, старый пень! Сотни лет стоишь на одном месте и ничего не видишь.
Он грубил не только отцу, но и своим учителям.
— Пускай теперь ваш отец не пугает меня колом, колом! — пыжился он перед голубятами.
— Мне и Ворон нипочём, — хвастался он перед сыновьями Воробья.
— Подумаешь, какие-то экзамены! Да я их сдам с закрытыми глазами, похвалялся перед птенцами Ласточки.
Однако в день экзаменов вся храбрость Жёлудя вдруг улетучилась. Он снова решил спрятаться, да не успел. Только высунул голову из своей щели, как вокруг тут же столпились любопытные.
— Жёлудь ещё покажет, на что он способен, — говорил один.
— Бьюсь об заклад, что сегодня кто-то из учителей поставит ему шестёрку! кричал другой.
Не зная, как избавиться от них, Жёлудь нырнул в пруд и пытался спрятаться среди водорослей.
Жёлудь нехотя выплыл на берег и вернулся к Дубу.
— Конец, — сказал он, сев к экзаменационному столу, и почувствовал, что сердечко от страха провалилось куда-то в левую пятку. Кое-как взяв себя в руки, он обмакнул перо в чернила и приготовился писать диктант.
— Кра, кра…" Улетели вороны со двора, — диктовал Ворон.
Жёлудь внимательно прислушивался к тому, что говорит Ворон, писал, трудился, но за весь урок вывел всего-навсего первое слово. Ворон глянул поверх очков и спросил:
— Почему только "кра"?
— Потому… потому что вороны уже улетели, — ответил Жёлудь.
— Верно! — кричали собравшиеся вокруг неучи. — Правильно, ставь ему шестёрку!
Но Ворон был непоколебим. Только из жалости к старому Дубу он поставил Жёлудю большую тройку с ещё большим минусом.
На экзамен по арифметике Голубь принёс два камешка и положил их порознь. Потом сложил вместе и спросил:
— Сколько будет?
Жёлудь загибал пальцы, скрёб в затылке, грыз перо, пока наконец не додумался:
— Тут один и тут один!
Голубь нахохлился и стал недовольно расхаживать взад и вперёд по ветке.
— Будет "два", будет "два"! — пригрозил он ученику.
— Будет два, — повторил испуганный Жёлудь. Голубь удовлетворённо кивнул, прибавил к двум камешкам третий, а затем подумал немного и забрал его.
