Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Соломинка скомандовал занять места. Заняли. Ой-ёй, чугун остыл за ночь, сидеть было неуютно.
— Ничего, нагреем, — решил Соломинка. — Ига, стартуй!
«А вдруг не послушается? Остывшая-то…»
Но ступа послушалась сразу.
Сделали над Одиноким Петухом прощальный круг и взяли курс на юго-запад (зюйд-вест!), домой.
Этот полет оказался не похож на прежний, ночной. Не было той таинственности, того замирания. Но все равно было радостно! Будто в открытой кабине самолета! Или, вернее, в гондоле аэростата, который мчится над Плавнями на двадцатиметровой высоте. Подниматься выше Ига не стал — когда летишь невысоко, лучше заметна скорость.
В руках у штурмана Лаптя трепетала и рвалась на встречном ветру карта. Теперь не нужно было следовать изгибам Гусыни и проток, штурман указывал прямой курс. А это — в три раза ближе! Власик непрерывно водил туда-сюда объективом камеры, а потом вздохнул — кончился аккумулятор. Власик взялся было за журнал, но его листы затрепыхались сильнее, чем карта, много не попишешь…
Солнце стояло уже высоко, светило со спины и чуть слева. Его отражение слепящим бликом неслось за ступой по руслу Гусыни, по мелким озеркам и зеркальцам воды в камышах. А тень ступы мчалась справа и впереди. Летящий навстречу воздух трепал волосы и оттопыренные уши. Степка улыбалась, забыла, что ей не хочется домой (надолго ли забыла?).
Иногда можно было различить, как внизу, среди камышей, мелькают белые гипсовые ступни. Атлет Жора не отставал от друзей…
Казимир Гансович летел следом и, в отличие от Жоры, порой отставал. Тогда Ига просил ступу: «Пожалуйста, потише…»
Генка и Пузырь сидели так, что лететь им пришлось спиной вперед. Это им надоело, они повозились и сели ногами наружу.
— Вот загремите в болото… — сказал им Соломинка. Но не запретил по-командирски, и они, ответив «не-a», полетели так дальше. У Генки ветром сорвало сандалету.
— Я говорил, — проворчал Соломинка. Пришлось тормозить и снижаться. Внизу на крохотном островке подпрыгивал и махал пойманной сандалетой мохнатый чука. Бросил Генкину обувку в ступу, словно мячик в баскетбольное кольцо. Чуке крикнули «Спасибо!» и полетели дальше.
На одном из островков увидели маленького дракона (возможно, вчерашнего). Он сперва бросился в бега, потом остановился и помахал аэронавтам трехпалой зеленой лапой. Ему тоже помахали…
Примерно через час вдали, на фоне синего озера, показались Малые Репейники — со знакомыми колокольнями и башнями монастыря, с темной гущей садов.
— Где приземляться-то будем? — спросил Ига. — На Соломином дворе?
— Не перед городской же управой, — хмыкнул Пузырь.
Игу осенило:
— А давайте перед музеем! Прямо на той тумбе, в пустом фонтане! Ступе там самое место! Будет как экспонат и как памятник Ядвиге Кшиштовне! Яков Лазаревич знаете как обрадуется!
— Будет скандал, — засомневался Лапоть. — Зачем нам лишние сенсации?
— Подумаешь! — не сдавался Ига. — Не видали в Репейниках сенсаций, что ли?.. А если приземляться у Соломинки, родители могут в обморок похлопаться!
Соломинка сказал, что его родители видали всякое. Но потом согласился, что посадка на постамент внутри фонтана — дело интересное. Эффектное. Вроде как торжественное возвращение победителей.
— А ступу, кроме нас, оттуда все равно никто не сдвинет. Заклиналку-то знаем только мы!
— И когда захотим покататься — сразу сели и поехали! — добавил Генка.
— Ага, дома узнают — покатаешься. Засадят на неделю без выхода на улицу.
— Если засадят, я знаю, как тогда быть!
— Ах, ну конечно, — сказал Пузырь.
— Можно приходить и отправляться в полет в сумерках, — рассудил Лапоть. — Никто не заметит.
Но сейчас-то были не сумерки. И на подлете к окраине все заспорили: как лететь? Совсем низко, прижимаясь к заборам, или, наоборот, повыше? Не следовало обращать на себя внимание.
Пока спорили, Ига принял решение сам. Пилот все-таки.
«Повыше, пожалуйста! Как самолет!»
Если кто-то на земле запрокинет голову и различит в небе летящую ступу с пацанами, то не поверит глазам. Или ничего не поймет. А если и поймет… пусть! Ни поймать, ни запретить все равно не смогут!
Ступа, конечно, послушалась. От нарастающей высоты захватило дух. Пузырь и Генка быстренько сели ногами внутрь.
Малые Репейники были уже прямо внизу. Крыши, церкви, водонапорные башни. Расчерченные, как на карте, кварталы и огороды. Был хорошо различим и двор музея с колечком посредине — круглым сухим бассейном. Ига круто пошел на снижение…
Когда оказались метрах в пятидесяти от земли, видно стало, что у музейного крыльца толпятся люди. Можно было узнать директора Штольца, его помощницу Монику Евдокимовну, владельца «Двух рыцарей» Валентина Валентиныча. А все другие — незнакомые.
Никто на музейном дворе не смотрел вверх, на сказочный летательный аппарат. Что-то говорили, взмахивали руками. Судя по всему, спорили.
«Ладно, обойдемся без торжественной встречи…»
Ига мягко опустил ступу на кирпичный постамент двухметровой высоты (где раньше три гипсовые девчонки держали мяч).
Постамент был широкий. Выбрались на его край. Попрыгали вниз — Ига принял на руки Ёжика в корзинке, потом
Степку, Пузырь — юного поэта, который возмущенно дрыгнул перемазанными костровой сажей ногами.
На ребят по-прежнему не смотрели.
Тогда вся компания осторожно пошла к музейному крыльцу. Ига на ходу узнал еще одного из мужчин — депутата губернской думы Стоерасова.
— Э-э… извольте подписать! — громко говорил Стоерасов. — А-а… вы что, в самом деле! Противитесь решению властей? Это… э-э… неслыханно! Вы будете… а-а… отвечать! — Он размахивал очень белыми листами.
— Это не решение! Это произвол! — вскрикивал Яков Лазаревич. — Да-да, вопиющий произвол чиновников! Я подниму на ноги всю общественность! Я…
Судя по всему, скандал был немалый. И уйти, не узнав, в чем тут дело, было немыслимо. Кажется, Якову Лазаревичу грозили крупные неприятности. Лапоть решительно шагнул вперед, подергал за рукав Валентина Валентиныча Клина:
— Простите, пожалуйста. В чем суть данного конфликта?
ЛОРНЕТ ЯДВИГИ КШИШТОВНЫ
1
А суть была вот в чем. Когда друзья летели домой над Плавнями, в Городской краеведческий музей явились пятеро. Один был, как уже известно, депутат Стоерасов. Другой — крупный бритоголовый дядя с расправленными плечами. Повадками и внешностью напоминал он одетого в штатский костюм генерала. Еще там был юркий остроносый мужчина в очках и парусиновом кителе, какие носили пенсионеры полвека назад. Позади других мужчин держался человек в тесном клетчатом костюме и модной соломенной шляпе. Лицо его скрывали большущие, как маска, темные очки и курчавая бородка. А пятой была полная дама в блестящем, как змеиная кожа, платье и похожей на зеленый кукиш бархатной шляпчонке (кукиш боком сидел на белых крашеных волосах).
Директор музея встретил гостей на крыльце. То есть не гостей! Потому что дама без лишних слов заявила, что все пятеро «полномочная инициативная комиссия».
Яков Лазаревич сразу почуял недоброе (а что хорошего может быть от Стоерасова?), но вежливо поинтересовался, в чем состоит инициатива уважаемой (и полномочной) комиссии.
— Э-э… дело в том, господин… а-а… Штуке…
— Штольц…
— Это не меняет сути вопроса, — сказал юркий мужчина. — Документы готовы…
— Простите, какие документы?
— О вашей передислокации в помещение губернского музея в городе Ново-Груздеве, — увесисто, как на заседании генштаба, доложил генерал в штатском. — Транспорт будет предоставлен. В губернском музее для ваших экспонатов выделят комнату, а что не поместится, будет отправлено на склады…
— Временно, — вставил слово юркий дядя в парусиновом пиджаке. — Пока для вас не построят здесь новое современное здание…
