Маленькие сказки (перевод Хавкиной) - Киплинг Редьярд Джозеф (библиотека электронных книг txt) 📗
В это время над водою взошла полная, круглая луна. Волшебник спросил у горбатого старика, который сидит на луне и плетет невод, надеясь когда-нибудь поймать им весь мир.
— Эй, рыбак с луны, это ты балуешься с морем?
— Нет, — ответил рыбак. — Я плету невод, которым надеюсь когда- нибудь поймать весь мир. А с морем я и не думаю баловаться.
Потом показалась на луне крыса, которая всегда перегрызает невод старого рыбака, когда он уже почти готов. Старый Волшебник спросил ее:
— Эй, крыса с луны, это ты играешь с морем?
Крыса ответила:
— У меня и без того много дела. Видишь, я перегрызаю невод, который плетет этот старый рыбак. Я не играю с морем.
И она продолжала грызть невод.
Тогда маленькая девочка протянула свои пухлые смуглые ручонки, украшенные браслетами из великолепных белых раковин, и сказала:
— О, Старый Волшебник! Когда в самом начале мира ты разговаривал с моим отцом, а я сидела у него на плечах, звери приходили к тебе и ты учил их играть. Но один зверь самовольно ушел в море, не дождавшись, чтобы ты показал ему игру.
Старый Волшебник сказал:
— Вот умная девочка, видела и молчала. Какой из себя был этот зверь?
— Круглый и плоский. Глаза у него на подставочках, ходит он бочком, а на спине носит панцирь.
Старый Волшебник сказал:
— Вот умная девочка, говорит правду. Теперь я знаю, куда девался Пау Амма. Дай-ка мне весло.
Он взял весло, но грести не пришлось. Лодка сама плыла по течению мимо островов, пока не доплыла до места, которое называется Пусат-Тасек — сердце моря. Там в углублении есть Чудесное Дерево Паух Янгги, на котором растут волшебные орехи-двоешки. Старый Волшебник погрузил руку до самого плеча в теплую воду и под корнями Чудесного Дерева нащупал широкую спину краба. От его прикосновения Пау Амма зашевелился, и все море поднялось подобно тому, как поднимается вода в сосуде, если туда опустить руку.
— Ага! — воскликнул Старый Волшебник. — Теперь я знаю, кто играет с морем.
И он громко спросил:
— Что ты там делаешь, Пау Амма?
Пау Амма, сидя глубоко под водою, ответил:
— Один раз днем и один раз ночью я выхожу искать себе пропитание. Один раз днем и один раз ночью я возвращаюсь домой. Оставь меня в покое.
Но Старый Волшебник сказал:
— Послушай, Пау Амма, когда ты выходишь из норки, то вся вода моря вливается в Пусат-Тасек, а берега всех островов обнажаются. Маленькие рыбки от этого умирают, а раджа Моянг Кабан, король слонов, пачкает себе ноги в грязи. Когда ты возвращаешься в Пусат-Тасек и усаживаешься на место, то вода в море поднимается, затопляет добрую половину маленьких островов и заливает дом Человека, а раджа Абдуллах, король крокодилов, захлебывается соленой водой.
Пау Амма, сидя глубоко в воде, ответил:
— Я не знал, что это так серьезно. Теперь я буду выходить семь раз в день, чтобы вода всегда была в движении.
Старый Волшебник сказал:
— Я не могу заставить тебя играть в ту игру, Пау Амма, которая была для тебя предназначена, потому что ты с самого начала убежал от меня. Но если не боишься, то выйди на минутку, мы об этом поговорим.
— Ничего я не боюсь, — ответил Пау Амма и показался на поверхности моря, залитой лунным светом.
В мире не было другого такого огромного зверя, как Пау Амма, потому что он был не простой краб, а царь всех крабов. Одной стороной панциря он коснулся берега в Сараваке, а другой стороною — берега в Паханге.
Ростом он был больше, чем дым от трех вулканов. Когда он карабкался по ветвям Чудесного Дерева, то оторвал один из волшебных орехов-двоешек, которые возвращают людям молодость. Девочка заметила, что орех плывет рядом с лодкой, выловила его и попробовала расколоть своими золотыми ножничками.
— Ну теперь, Пау Амма, поколдуй, — предложил Старый Волшебник. — Покажи нам свое могущество.
Пау Амма вращал глазами и потрясал ножками, но только взбаламутил море. Сделать он ничего не мог, потому что был не более как крабом, хотя и царем крабов. Старый Волшебник засмеялся.
— Могущества что-то не видно, Пау Амма, — сказал он. — Давай-ка теперь я попробую.
Это краб Пау Амма, ростом с дым трех вулканов. Он выходит на поверхность воды, но так как он сам громаден, то я не нарисовал здесь вулканов. Пау Амма пытается сделать какое-нибудь чудо, но тщетно, потому что он лишь глупый старый краб и ничего сделать не может. Вы видите, он весь состоит из ножек, брюшка и пустой скорлупы. Лодка здесь та самая, на которой ехали Человек с дочуркою и Старый Волшебник. Море все черное и бурное, так как Пау Амма только что покинул Пусат-Тасек. Самый Пусат-Тасек внизу, и потому я его не нарисовал. Человек грозит крабу своим извилистым крисом. Девочка спокойно сидит посреди лодки. Она знает, что с папой ей нечего бояться. Старый Волшебник стоит на конце лодки и собирается колдовать. Волшебная подушка его осталась на берегу. Одежду он снял, чтобы не замочить в воде, а волшебного облака тоже не взял, чтобы оно своей тяжестью не перевернуло лодку. Возле лодки вы видите нечто, тоже похожее на лодку, — это так называемый противовес. Он привязан к лодке и не дает ей перевернуться. Лодка выдолблена из цельного бревна, и на одном ее конце лежит весло.
Он шевельнул рукой, даже не всей рукой, а только мизинцем левой руки и вдруг, представьте себе, милые мои, твердый синевато-зеленый панцирь отвалился со спины краба, как ореховая скорлупа, а сам Пау Амма сделался мягким и нежным, как молоденькие крабы, которых иногда можно видеть на морском берегу.
— Куда ж девалось все твое могущество? — спросил Старый Волшебник. — Не сказать ли мне Человеку, чтобы он разрезал тебя своим крисом? Не потребовать ли, чтобы раджа Моянг Кабан, царь слонов, проколол тебя своими клыками или чтобы раджа Абдуллах, царь крокодилов, перекусил тебя пополам?
Пау Амма ответил:
— Мне стыдно! Отдай мне назад мой панцирь и отпусти меня в Пусат-Тасек. Я буду выходить только раз в день и один раз ночью за пищей.
Старый Волшебник сказал:
— Нет, Пау Амма, я не отдам тебе твоего панциря, потому что ты будешь расти и набираться сил и, пожалуй, возгордишься до того, что, забыв обещание, опять начнешь играть с морем.
Пау Амма сказал на это:
— Что же мне делать? Я так велик, что могу спрятаться только в Пусат-Тасек, а если я без панциря пойду в другое место, то меня съедят акулы. Если же я в таком виде спущусь в Пусат-Тасек, то там я хоть и буду цел, но не смогу достать себе пищи и умру с голоду.
Он жалобно махал ножками и стонал.
— Слушай, Пау Амма, — сказал Старый Волшебник. — Я не могу заставить тебя играть в ту игру, для которой ты был предназначен, потому что ты с самого начала убежал от меня. Но если хочешь, я сделаю так, чтобы каждый камень, каждая ямка, каждый пучок водорослей в море был для тебя и твоих детей не менее надежным убежищем, чем Пусат-Тасек.
Пау Амма сказал:
— Хорошо, но я сразу не могу решиться. Видишь, вот человек, который тогда разговаривал с тобою. Если б он не отвлек твоего внимания, мне не надоело бы дожидаться, я не убежал бы в море и беды со мною не случилось бы. Что же он для меня сделает?
Человек сказал:
— Если хочешь, я сделаю, чтобы тебе и твоим детям жилось одинаково хорошо и в воде, и на суше. Ты найдешь приют и тут, и там.
Пау Амма сказал:
— Я еще не могу решиться. Видишь, вот девочка, которая видела, как я убегал. Если бы она тогда же об этом сказала, Волшебник позвал бы меня назад и беды тсо мною не случилось бы. Что же она для меня сделает?
Маленькая девочка сказала:
— Я сейчас ем вкусный орех. Если хочешь, я отдам тебе свои острые старые ножницы, которыми я его расколола. Тогда ты со своими детьми, выйдя на берег, сможешь целый день кушать кокосовые орехи. Можешь также ножницами вырыть себе новый Пусат-Тасек, если на том месте не будет камней. А если земля окажется очень твердой, то те же ножницы помогут тебе взобраться на дерево.
