Страна Рутамята - Сэндберг Карл Август (библиотека книг бесплатно без регистрации txt) 📗
«Ах-ах-ах, вот тут растет мята у дома мятного короля и его дочери Винни Вертихвостик».
Наконец он подошел к дому, стал под окном и взял гитару, чтобы петь и аккомпанировать себе на гитаре.
«А теперь скажите мне, – обратился он к варежкам, – снять мне вас или не снимать? Если я вас сниму, холодный ветер жутко холодной ночи заморозит мне пальцы, так что они застынут словно льдышки, а как застывшими, жутко холодными пальцами играть на гитаре? Нет, я буду играть в варежках».
Так он и сделал. Он стал под окном Винни Вертихвостик и заиграл на гитаре в варежках, в теплых вязаных шерстяных варежках, которых он звал своими приятелями. Впервые молодой здоровяк пришел к своей милой, чтобы в жуткую ночь с холодным ветром и жутким холодом играть ей на гитаре в варежках.
Винни Вертихвостик открыла окно и бросила ему перышко пуночки в подарок, на память о ней. Еще долго потом милые в стране Рутамяте говорили своим возлюбленным: «Если хочешь на мне жениться, дай мне послушать, как в зимнюю ночь ты играешь под моим окном на гитаре в варежках».
А когда Сенди Спорщикморщик отправился домой, широко шагая широким шагом, он сказал своим варежкам: «Эта особая испанская, исструн-ская, иззвонская гитара принесет нам счастье». Он поднял глаза, ему показалось, что небо совсем близко, а звезды похожи на цифры в арифметических примерах школьницы, которая учится писать цифру 4 и цифру 7, и снова 4 и снова 7, и снова, и снова, и снова.
Когда в стране Рутамяте подрастают девочки, их учат тому, что надо делать и что не надо.
«Никогда не брыкайся ножкой в туфельке в сторону луны, если это время Бальной Луны, когда тонкий молодой месяц похож на носок и пятку ножки танцовщицы», – вот что советовал мистер Хоч, отец Крошки Капризули Хоч, своей дочери.
«Почему?» – спросила она.
«Потому что твоя туфелька полетит все выше и выше, прямо к месяцу и наденется на него, как будто месяц – ножка, готовая пуститься в пляс», – отвечал мистер Хоч и продолжал:
«Давным-давно между всеми ботинками, стоящими в спальнях и шкафах, разнеслась тайная весть.
Вот какой они секрет шептали друг другу: «Сегодня ночью все ботинки, туфельки и сапоги в мире отправятся на прогулку без ног. Сегодня, когда те, кто носит нас на ногах днем, улягутся спать, мы поднимемся и выйдем и будем гулять там, где всегда гуляем днем».
В середине ночи, когда все люди спали в своих кроватях, ботинки, туфельки и сапоги вышли из спален и шкафов. По улицам, по тротуарам, вверх-вниз по лестницам, вдоль коридоров топали, шагали, ковыляли ботинки, туфельки, сапоги.
Одни шли мягко, скользили легко и плавно, как люди днем. Другие ступали тяжело, с силой давя на каблуки, медленно перенося всю тяжесть на носки, как люди днем.
Одни выворачивали носки внутрь и косолапили, другие ходили пятки вместе, носки врозь, точно так же, как люди днем. Одни бежали радостно и быстро, другие тащились медленно и грустно.
В Крем-Торт-тауне тогда жила одна молоденькая девушка. Той ночью она вернулась домой с танцев и так устала от танцев всю ночь напролет: круг, круг, поворот, шаг туда, два сюда, топ носком, топ-топ каблучком, вперед, назад и опять на месте. Она так устала, что сбросила только одну туфельку, повалилась на постель и уснула, так и не сняв другой.
Она проснулась, когда было еще темно, выглянула в окно, поглядела на небо и увидела Бальную Луну, танцующую высоко в темно-синем море лунного неба.
«Что за месяц – прямо лунная бальная туфелька», – пропела она про себя.
Она открыла окно, снова воскликнула: «Что за месяц», и брыкнула ножкой в туфельке в сторону луны.
Туфелька соскочила и взлетела вверх, все выше и выше в лунном свете.
Она так и не вернулась назад, эта туфелька. Ее больше никто не видел. Когда девушку спросили, где ее туфелька, она ответила: «Она соскользнула с моей ноги и взлетала все выше и выше, пока я наконец не увидела, как она наделась прямо на месяц».
Вот объяснение того, что папы и мамы в стране Рутамяте говорят своим подрастающим дочерям: «Никогда не брыкайся ножкой в туфельке в сторону луны, если это время Бальной Луны, когда один конец месяца похож на носок, а другой – на пятку ножки танцовщицы».
7. Одна история
Козел Пламень и Гусь Плюх спали под открытым небом. Над ними стояли низкие сосны, а прямо над соснами были звезды. Домом служила белая песчаная отмель, песчаный пол их дома спускался к Большому Озеру Шумящих Вод.
В вышине над песчаной отмелью, над шумящими волнами была обитель туманных людей, творящих туманные картины. Серыми и голубыми, чуть-чуть с позолотой, а чаще с серебром, были эти картины.
В вышине над обителью туманных людей, творящих туманные картины, в вышине над ними, были звезды.
Звезды всегда надо всем и выше всего. Козел Пламень снял рожки. Гусь Плюх отстегнул крылья. «Вот тут-то мы и устроимся на ночлег, – решили они, – вот тут у соснового ствола на песчаной отмели рядом с шумящей водой. В вышине надо всем будут звезды – как всегда выше всего».
Козел Пламень положил под голову рожки. Гусь Плюх положил под голову крылья. «Лучше места не найдешь», – решили они, скрестили на счастье пальцы – так всегда делают, чтобы отогнать зло – улеглись рядком и заснули. Пока они спали, туманные люди рисовали свои картины, серые и голубые, чуть-чуть с позолотой, а чаще с серебром. Вот что рисовали туманные люди, пока Пламень и Плюх спали. А надо всем сияли звезды – как всегда выше всего.
Они проснулись, Козел Пламень надел рожки и сказал: «Уже утро».
Гусь Плюх надел крылья и сказал: «Начался новый день».
Они сели и огляделись. Там, где всходило солнце, медленно поднимаясь над горизонтом, там, где шумящие воды Большого Озера смыкались с восточным краем неба, показались люди и животные, черные или темно-серые, почти черные.
Первой шла большая лошадь с открытым ртом, откинутыми назад ушами и кривыми как два серпа ногами.
Шел верблюд с двумя горбами, так медленно и величественно, как будто у него впереди была вечность.
Шел слон без головы, на шести коротких ногах, а за ним множество коров. Шел мужчина с дубинкой на плече и женщина с корзиной за спиной.
Так они вышагивали, и казалось, они идут в никуда. Они шли медленно, как будто у них куча времени, а больше им и делать нечего. Как будто им определено делать именно это, определено давным-давно, вот они и вышагивают.
Временами голова лошади слабела и опускалась, а потом поднималась снова. Временами горбы верблюда слабели и опускались, а потом поднимались снова. Иногда дубинка на плече у мужчины вырастала и тяжелела, и он шатался под ее тяжестью, а потом его ноги становились больше и крепче, он выпрямлялся и шел дальше. Иногда корзина за спиной у женщины росла и тяжело повисала и женщина шаталась под ее тяжестью, но потом ее ноги становились больше и крепче, она выпрямлялась и шла дальше.
Это было эффектное зрелище, цирковая программа, представление, развернутое на востоке неба перед глазами Пламеня и Плюха.
«Что это такое, кто они и почему они пришли?» – спросил Гусь Плюх у Пламеня.
«Ты спрашиваешь потому, что хочешь, чтобы я тебе ответил?»
«Да, я в самом деле хочу правдивого ответа на свой вопрос».
«Разве отец или мать, дядя или тетя, знакомые или родня не говорили Плюху что это, да как это?»
«Ни что это, ни кто это, никто мне не говорил».
Гусь Плюх выставил пальцы и сказал: «Смотри, пальцы не скрещены – значит, я не вру».
Тогда Козел Пламень начал объяснять Плюху, что значит это представление, этот грандиозный циклопический спектакль на востоке неба на фоне солнечного восхода.
«Люди называют их тенями, – начал Пламень. – Это всего лишь имя, слово, легкий кашель и пара звуков».
