Приключения Мурзилки - Карлов Борис (читать книги без сокращений .txt) 📗
Чёрной тучей на белом снегу сгрудились волки, их жёлтые глаза горели недобрым огнём.
Глава двенадцатая
СДЕЛКА
Отверстие захлопнулось, и в берлоге лешего стало тихо. Было только слышно, как Даша хлюпает носом в платочек, да ещё Шустрик начал тихонечко гудеть от напряжения. Мямлик ударил его кулаком по спине, и гудение прекратилось. Только сейчас опомнившись, Мурзилка бросился к пульту управления и попытался выйти на связь с редактором, но вместо связи в эфире стоял шум и треск. Здесь, во владениях нечистой силы, с законами физики не всегда и не всё было как полагается.
— Надо идти, — вздохнул Мямлик.
— Куда идти?! — испугался Шустрик.
— Туда, наверх. А ну-ка, дети, подсадите жертву опытных полимерных разработок…
Даша удивлённо посмотрела на Андрейку, вместе они посмотрели на Мурзилку, а тот кивнул. С некоторых пор Мурзилка уяснил для себя полную физическую неуязвимость своего непростого помощника, только с виду казавшегося бестолковым.
Андрейка наклонился, и Даша, взявшая Мямлика за руку, вскарабкалась брату на плечи. Тот, хватаясь за рыхлые стены, осторожно выпрямился, и девочка смогла просунуть Мямлика в щёлку между корнями пня.
На полянке у края болота назревал нешуточный скандал. Серый обвинял кикимору и лешего в том, что они якобы нарочно отослали стаю к оврагу, а сами в это время изловили детишек и слопали на двоих, в две хари. Ему поддакивал Отморозок, рыжий подхалим, трусливый с сильными и жестокий со слабыми, который сам втайне мечтал сделаться вожаком. Отморозком его прозвали после того, как хвост его однажды примёрз к земле и его пришлось укоротить, словно какой-нибудь породистой собаке.
Услышав несправедливое обвинение, леший схватил себя за грудь и сел на свой пень, будто ему плохо и он уже ничего вокруг себя не видит. Кикимора же представила публике такой спектакль, что ей позавидовала бы любая заслуженная артистка.
— Слопали, говоришь… — прошептала она, гордо вскинув голову. — А вот это ты видел? А это, это ты видел?!
И она стала срывать с себя подбитые ватой сети и кружева, обнажая обтянутый серовато-зеленоватой кожей скелет.
— Что, Серый, похожа я на разъевшуюся городскую дамочку? Нет? Ну так что ж, ты видел мою нищету и мой позор. Ты видел голодный обморок этого старого лесного урода, — она кивнула в сторону лешего, который приоткрыл на неё удивлённый глаз. — А теперь, — кикимора подняла руку, — убирайся!
Закончив пронзительный монолог, она отвернулась.
Серый опустил морду и поплёлся прочь, а за ним потянулась вся стая.
— Слышь… Серый, — пристроился к вожаку старый одноглазый волк по прозвищу Кривой, к мнению которого всегда прислушивались. — Сожрать-то… они… не сожрали… Это… факт!.. Мясо они точно… не жрут… Но… только… спрятать могли…
Серый остановился, посмотрел на него, подумал и повернул назад.
А кикимора с лешим уже играли в ладушки, смеясь и приговаривая: «Обманули дурака! Обманули дурака!»
Увидев наконец, что волки вернулись и молча наблюдают за ними, оба как-то заметно расстроились, руки у них опустились, а физиономии вытянулись.
— Всё!.. врёшь! — рявкнул Серый. — Где?.. спрятали?!
Тут кикимора сообразила, что врать во второй раз не стоит. Волки стояли слишком близко и могли вмиг перекусить и её, и лешего пополам, не позволив ни крутануться, ни волосину вырвать.
— Хорошо-хорошо, Серенький, сейчас договоримся, — засуетилась кикимора. — Детки-то здесь, у нас! В надёжном месте спрятаны! Сами ни за что не найдёте. Детки хорошие, нежные, воспитанные.
Волки зарычали, пуская слюни.
— Только давай по-честному, по справедливости, а, Серенький? Давай услуга за услугу. Ты ведь по соседству, в северном лесу обитаешь? У вас там свои дела, свои порядки…
— Короче!.. — рявкнул волк.
— Короче, есть тут у нас один косолапый… ленивый такой, слабый. Надоел всем своими жалобами, сил нет — и то ему не нравится, и это… За лето набрал жирку, а теперь дрыхнет в своей берлоге. А мне, вот поверишь, Серенький, зимовать совсем негде! Продрогла вся насквозь! Согреться хочется, поспать вволю!..
— Короче!
— Так вот, Серый, мне бы только его из берлоги выгнать да подремать там до весны в тепле и сухости. Мне и кушать не надо, когда сплю, я так лягу…
— Ещё!.. короче!
— Прогоните Топтыгина, сожрите, а нам с лешим только шкуру оставьте. Мы себе меховые сапожки пошьём, да ещё на рукавички останется. Главное, Серенький, чтобы ноги были в тепле, а, верно? Это ведь только вас, красавцев, ноги кормят; у вас ноги сильные, здоровые, а нам свои в тепло надо кутать. Шкуру отдадите — сразу тут же детишек получите. Такой уговор.
Волки посовещались. Серый подошёл к кикиморе:
— Где?!
Леший и кикимора так рассудили: если волки Топтыгина завалят — хорошо, в лесу одним начальником меньше, и ещё шкура. Если медведь волков побьёт — ещё лучше, бандитам туда и дорога: с ними, беспредельщиками, одни проблемы. Только вряд ли, рассуждали они, Топтыгин отбиться сумеет — заспался, форму спортивную, как говорится, потерял…
И поплелись леший с кикиморой от этого места подальше — медвежью шкуру делить. Кому из них больший кусок причитается, а кому поменьше.
Глава тринадцатая
КОНЕЦ ВОЖАКА СТАИ
Мямлик постепенно замерзал. Сперва у него одеревенели ноги и он перестал переминаться с одной ноги на другую. Потом руки перестали слушаться, а затем и всё его туловище сделалось твёрдым, как булыжник. Только челюсти непрестанно, двигались по привычке, оттого и не замерзали. Решив, что пора действовать, он крикнул:
— Эй! Ты, чучело! Да-да, ты, с глупой мордой, как тебя там… Серый!
Впервые к вожаку обращались подобным образом. Серый медленно обернулся. Не ослышался ли он, не принял ли шум ветвей или бульканье болотных газов подо льдом за дерзкие, оскорбительные и невозможные слова, исходившие от этого странного маленького существа, похожего на раздувшегося лягушонка… Но и остальные волки смотрели на существо с изумлением — стало быть, и они слышали.
Чтобы не преувеличивать значение случившегося и не опускаться до разговора с какой-то неопознанной болотной мелочью, вожак просто подошёл к Мямлику и цапнул его зубами.
Существо показалось ему костлявым. Приподняв морду, волк слегка подбросил его и тренированным движением сомкнул пасть всей силой своих железных челюстей.
Раздался хруст. Все передние зубы Серого разлетелись в разные стороны, словно фарфоровые. Волк подумал, что в пасти у него взорвалась граната, сохранившаяся здесь, на болоте, со времён войны.
Затем, поняв, что это не граната и он остался жив, Серый поднял беззубую пасть на луну и завыл долго и протяжно — так, как не выл ещё на земле ни один волк.
Мямлик лежал в снегу целый и невредимый.
— Иные самоуверенно полагают, — заговорил он, — что им по зубам даже те субстанции, о сущности которых они не могут иметь ни малейшего понятия. И если бы они со столь же похвальным усердием попытался грызть, выражаясь фигурально, гранит науки…
Он не договорил. Потому что раздался рёв такой силы, что лёд на болоте треснул, а у волков подогнулись лапы. Это из берлоги показался медведь, которого Серый своим отчаянным воем разбудил в третий раз.
— Вот… он! — тявкнул Отморозок, решивший сразу сделаться вожаком. — Взять!.. Взять!.. косолапого!.. Рразорвать!..
А Серый поплёлся прочь, куда глаза глядят. Прибившись на другой день к деревушке, он стал попрошайничать. Пару раз его драли собаки, пару раз мужики колотили жердями. Но потом люди заметили, что он беззубый, и начали его подкармливать.
Характер Серого со временем разительно переменился. Он раскаялся в своём прошлом, полюбил кашу и размоченные в воде сухарики. Летом, стоило ему увидеть где-нибудь лягушку, как его тут же передёргивало, он тряс мордой, скулил и убегал, поджав хвост. Самое удивительное, что люди тоже прозвали его Серым.
