Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (лучшие книги без регистрации txt) 📗
— Цыц! А то высажу на первом необитаемом острове. За бунт на корабле!
Наконец около десяти часов, когда солнце над Плавнями светило горизонтально и оранжево, за кустами и камышами показалась синяя горбушка. Это была верхняя часть острова. Того самого!
Заросшая ряской протока подвела к берегу. Здесь оказалась узкая песчаная полоска. Удача!
Выбрались на песок, устало посидели на нем пять минут. Наконец Соломинка сказал (уже не по-капитански, а с виноватостью):
— Ладно, братцы, пора за работу.
Опять выгрузили весла, шесты и полиэтилен. Степка и Генка старались больше всех, потому что меньше всех устали. Пузырь запустил походный примус, чтобы начали готовить ужин, и разобрал на расстеленном парусе мотор. Степка принялась толочь в котелке брикеты из гречневой каши. Ига, Лапоть, Соломинка и Генка начали собирать палаточный каркас — здесь же, недалеко от песка, на лужайке. Казимир Гансович ходил у воды и что-то вылавливал в ряске. Ёжик, чтобы не путаться по ногами, ушел в кусты: может быть, хотел встретить здесь других ежиков…
Власик снимал и писал. Если кто-то думает, что эта работа легче других, то ошибается. Надо все вспомнить для журнала, надо успеть обернуться с видеокамерой, потому что наступали сумерки. Солнце утонуло в Плавнях, небо стало густо-синим, луна обрисовалась в нем выпукло и ярко. Пузырь чертыхался над мотором и предрекал обратное путешествие на веслах. Ладно хоть, что течение будет попутное.
— А ветер навстречу, — сумрачно сказал Соломинка. Но упрекать Пузыря не стал. Кто виноват, если двигатель — экспонат из музея…
Было еще довольно светло (да и не бывает в июне настоящей ночи), но все же Генка освещал фонариком разложенные на парусе детали мотора — чтобы хоть чем-то помочь Пузырю. Ига собрал у опушки сучья и разжигал костер. Власик со своим фонариком прошел в кусты и завозился там — видимо, пробирался все дальше.
— По одному далеко не уходить! — громко предупредил Соломинка.
— Я недалеко! — откликнулся из чащи Власик. И снова зашуршал. Потом стало тихо.
Власика подождали. Ну, не бежать же следом, если человеку надо одному… Потом Соломинка сказал:
— Что-то долго он там…
— Ну, может, живот заболел у человека, — заметил деликатный Лапоть.
Подождали еще.
— Покричим, — распорядился Соломинка. Покричали: «Власик! Власик!..» Один раз показалось, что кто-то откликнулся. Очень издалека. Покричали снова — никакого ответа.
— Это всё его склонность к самостоятельной разведке, — сумрачно разъяснил Лапоть.
— Пусть только вернется, я ему покажу склонность, — пообещал Соломинка.
Но вернется ли? Ох, кажется, надо искать…
Подковылял Казимир Гансович. Пролопотал что-то возбужденно и неразборчиво. А Ёжика-переводчика рядом не было.
— Еще раз, пожалуйста, — попросил Ига. И, кажется, понял: — Он хочет отправиться в разведывательный полет!
Идею одобрили. Хотя что может разглядеть птица с высоты в сумеречной чаще? К тому же не ночная…
— Летите, Казимир Гансович, — решил Соломинка. — Ига, Лапоть и я будем готовиться к поиску. Возьмите фонарики…
Казимир шумно взмыл. Что-то покричал издалека. Хлопанье крыльев стихло. Но скоро послышалось вновь, и светящийся в сумерках гусь опустился на лужайку.
— О-го-го! Га! Там!..
— Он говорит, что Власик возвращается, — обрадовался Ига.
И в самом деле послышался шум листвы. И Власик возник у разгоревшегося костра.
— Где тебя носило?! — подскочила к нему перепуганная Степка.
— Я… там… Кажется, я немножко увлекся и ушел далеко. Я хотел отозваться, но проглотил мошку, и у меня першило в горле… — Он по-журавлиному поджимал и почесывал ноги (видимо, кнамий шарик не очень защищал от колючек здешнего леса).
— Три наряда вне очереди на камбуз, — ледяным тоном сообщил капитан Соломинка. Все притихли. До сих пор в экипаже не было таких строгостей. Но все понимали, что бестолковый О-пиратор получил за дело. Он, видимо, и сам это понимал. Вздохнул, почесался еще.
— Ребята… а зато я, кажется, нашел скважину…
«ТАМ СТУПА С БАБОЮ ЯГОЙ…»
1
— Стоп! — велел капитан Соломинка. Потому что все ринулись было в чащу, из которой только что явился Власик.
В самом деле, нельзя же бросать непогашенный костер, палатку, раскиданное имущество и приткнутую к берегу лодку. Кто-то должен остаться на вахте. А еще лучше — двое. Соломинка был вправе назначить часовых своей капитанской властью, никто бы не вздумал спорить. Но он был справедлив, он сказал:
— Жребий…
И тогда вмешался гусь. Он залопотал что-то успокоительное. И скоро стало понятно, что часовые не нужны. На всем острове, кроме экипажа «Репейного беркута», нет ни одного человека и ни одного вредного существа, шкыдлы на Одинокий Петух не суются. Необходимо только пригасить огонь и на всякий случай вытянуть подальше на песок лодку.
Огонь пригасили. Лодку вытянули. И пошли за Власиком.
Все светили фонариками. Только у Степки фонарика не было, и она держалась за Игину рубашку.
Одинокий Петух — в отличие от других здешних островков и островов — порос настоящим лесом. Невысоким, но густым. Это была смесь ельника, осин и березок. А у самой земли переплелась местная дикая акация. Листья и цветы были у нее как у обычной желтой акации, но стволы стелились у земли. Пробираться по такой чаще, да еще в сумерках, — ой-ёй-ёй! Тем более что гнучие стволы и ветки обросли кусачей щетиной, которой плевать было на кнамьи шарики…
Казалось, что пробираются очень долго. Даже непонятно было, как это Власик в одиночку так быстро добрался до скважины и вернулся! И где эта скважина?.. Желтые цветы коварного кустарника светились в лучах фонарей как свечки, красиво так, но сейчас эта красота не очень-то радовала.
Наконец Лапоть спросил:
— Скажи, пожалуйста, Власик, ты не заблудился?
Власик ответил без хвастовства, но уверенно:
— Нет, у меня чутье…
Вверху, над деревьями, захлопал крыльями Казимир — в знак того, что идут правильно. Пузырь, однако, пробурчал позади Иги и Степки:
— У кого чутье, а у кого пятая дыра на рубахе…
Пузыря не поддержали. Только шумно дышали и кряхтели…
У всякого пути бывает конец. Выбрались на открытое место. Это была полянка — видимо, недалеко от макушки острова. Кругом чернел лес, над головами висела желто-розовая луна — не совсем круглая, но весьма разбухшая. Свет ее смешивался с белесым полумраком июньской ночи. Призрачный такой, таинственный свет.
Где-то далеко в Плавнях раздался печальный крик:
— Уау-ха-уау!..
— Ночная птица уаха, — шепотом сказал Соломинка, который все знал. (Степка покрепче взяла Игу за рубашку.)
— А скважина-то где? — спросил Пузырь. Нетерпеливо, но тоже шепотом.
— Да вот же… — Власик сделал еще два шага. И тогда все увидели…
В ромашках лежало что-то вроде большущей и толстой автомобильной шины. Подошли ближе. Нет, не шина, а могучее кольцо. Вроде как верхний конец старинного орудийного ствола. Будто пушку-великаншу (метрового калибра!) торчком врыли в землю, оставив над поверхностью дульный срез высотой мальчишкам до колен.
«Пушку» обступили, уперлись коленями в твердый край с выпуклой опояской. Видимо, это был чугун — бугристый, с лишаями ржавчины. По крайней мере, пахло нагретым за день старым чугуном. Стенки ствола оказались толщиною сантиметров тридцать. А в круглом жерле отражала бледное небо и повисшую в зените звездочку гладкая вода. Было ее почти вровень с краями.
— Вот это да… — сказал Пузырь. — Не только просверлили, но чугунную облицовку сделали. Такую не разворотишь…
— Полезно узнать, какая здесь глубина, — заметил Лапоть.
— Это мы сейчас, — пообещал предусмотрительный капитан Соломинка. Оказалось, он прихватил с собой смотанный в кольцо капроновый шнур (надел через плечо). — Только нужен груз…
