Ной Морсвод убежал - Бойн Джон (чтение книг .txt) 📗
Паппо спросил, чувствую ли я здесь себя как дома, и мне даже задумываться ни на миг не пришлось.
– Да, – ответил я. – Да, мне кажется, что да.
Первым здесь мы встретили молодого осла. Он щипал траву, росшую вдоль деревенской улочки, и наше прибытие его встревожило. Проглотив последний клок, он подбрел к нам поздороваться.
– Перебраться сюда хотите, а? – спросил осел. Ему, похоже, очень понравилось, что рядом может поселиться мальчик его лет, который время от времени будет брать его на прогулки по окрестным полям. – Могу лишь сугубо рекомендовать. Хии-хоо! Я сам живу тут вместе со своим стадом с рождения. Нас здесь около дюжины, но если вам понадобится поскакать галопом, лучше меня никого не найти. Я бегаю быстрее. И никогда не сброшу. А кроме того, лучше всех умею поддержать беседу. Хии-хоо! У вас с собой колбасок случайно не найдется?
– Очень любезное предложение с вашей стороны, – ответил ему Паппо, не успел я и рта раскрыть, и потащил меня дальше по улице, а там принялся быстро постукивать по земле своим посохом, нюхать воздух и дышать полной грудью, становиться на четвереньки, трогать руками траву и кусты, росшие вдоль тропы. После чего провел немало кратких, но содержательных бесед с различной живностью, регулярно тут ходившей по своим делам, – и все это к вящему смятению осла, который, судя по виду, очень надеялся, что мы не передумаем.
– Твой отец хочет все знать наверняка перед тем, как решить, да? – спросил осел у меня. Подбредя, он как-то загадочно обнюхал мне карманы – словно что-то искал в них.
– О да, – ответил я. – Паппо надеется, что мы поселимся тут навеки.
– Ох, а я надеюсь, что он выберет эту деревню, – сказал осел. – Если так и будет, ты ко мне почаще приходи в гости, ладно? Я тут лучший, я уже говорил? А когда станешь меня навещать, приноси с собой чего-нибудь поесть. Никогда нельзя пускаться галопом на голодный желудок.
Деревня, судя по всему, оказалась подходящей, потому что, вернувшись к нам с ослом, Паппо довольно кивнул и обнял меня.
– То самое место, мальчик мой, – сказал он. – Как раз для нас. Я в этом уверен. Здесь мы можем быть счастливы.
– Хии-хоо! – закричал осел, придя от этого известия в восторг. – Хии-хоо! Хии-хоо!
И вот так вот, не тратя больше ни минуты, Паппо взялся строить нам новый дом – кирпич за кирпичом складывал его собственными двумя руками. Не самый блестящий его замысел – как бы хорошо ни умел он работать стамеской по дереву, каменщик из него был никудышный. Поэтому домик и выглядит так необычайно: и стены у него не совсем ровные, и окна торчат во все стороны.
– Это ничего, – сказал я, когда мы устроились над лавкой игрушек: мне очень не хотелось, чтобы он расстраивался. – Стоит – и ладно, а остальное неважно.
– Наверное, да, – ответил он. – А теперь пора подумать о твоей школе.
– Вообще-то нам о ней не надо думать, правда? – спросил я.
– Еще как надо, – сказал он. – Ты и так уже столько пропустил в своем образовании и очень отстал от сверстников. А так не годится, верно?
– Без разницы, – пожал плечами я, а Паппо нахмурился и покачал головой.
– Я думал, ты впредь будешь послушным мальчиком, – сказал он, и в голосе его я уловил нотку разочарования.
– Я и так послушный, Паппо, – сказал я – и тут вспомнил обо всех своих обещаниях. – Прости меня. Конечно, я пойду в школу, если ты хочешь. Хотя бы похожу в нее.
И вот, пока я не передумал, Паппо зашел к местной учительнице миссис Бляхе и спросил, не найдется ли у нее в классе местечка для меня.
– Разумеется, мы всегда рады новеньким, – ответила она и вся разулыбалась нам. У нее даже щеки порозовели, ведь Паппо был мужчиной очень видным, а мистер Бляхе в сентябре прошлого года убежал из дома с бродячим цирком. – И у нас осталось несколько свободных мест. Мы будем в полном восторге, если ваш сын станет учиться с нами. А разве супруга ваша не заглянет к нам тоже поговорить об образовании мальчика? – спросила она, вся подавшись вперед и накручивая на палец локон. – В таких жизненно важных вопросах необходимо участие всех родителей, я считаю.
– У меня нет супруги, – ответил Паппо и немного замялся: все и без того было сложно, и ему не хотелось создавать дополнительные трудности там, где это не было совершенно уж необходимо.
– Ну, неважно, – сказала миссис Бляхе, придя в полный восторг от того, что для ее авансов у нее не будет соперницы. – У нас тут всякие дети есть. Например, девочка, первые пять лет прожившая в джунглях, – она до сих пор разговаривает на странной смеси английского с обезьяньим. Ее зовут Дафни. Я уверена, ты с ней крепко подружишься.
– Это мы еще посмотрим, – неуверенно ответил я.
– А еще есть мальчик, который раньше был слоненком, но ему удалось вырваться из такой жизни перед самым Рождеством, – продолжала миссис Бляхе. – По-моему, это было как-то связано с исполнением целой череды желаний. Но он до сих пор не освоился и, честно говоря, выглядит не совсем благополучным ребенком. За обедом по-прежнему пытается есть носом, а от этого случается беспорядок.
– Какая гадость, – сказал я, и миссис Бляхе уставилась на меня. Лицо у нее стало чуть более неприязненным.
– Какой норовистый у вас мальчик, – произнесла она.
Наутро я впервые вошел в класс, и все ученики тут же повернулись и стали меня разглядывать – все мальчики, все девочки, все столы и все стулья. Даже классная доска, страдавшая близорукостью, спрыгнула со своих крючьев и подскочила хорошенько меня обнюхать, после чего, отряхивая мел, снова отбежала к стене и пробормотала:
– Нет, этот не годится. Этот не годится никуда.
– Тут место занято, – произнес неприятного вида юнец, которого звали Тоби Славни.
Он считал себя лучшим в классе – всегда садился перед самым носом учителя, чтобы подмазаться, и теперь, когда зашел я, сдвинул свои учебники на пустую половину стола.
– Мне до ужаса жаль, – произнесла довольно невзрачная на вид девочка по имени Марджори Буженинг. Волосы у нее на голове были стянуты в два поросячьих хвостика розовыми ленточками. Девочки, сидевшие вокруг нее, захихикали. – Но я боюсь, и это место занято. И не заговаривай со мной, будь так добр. Я не вступаю в разговоры с незнакомыми людьми.
Я шел дальше по проходу, и меня все больше охватывало отчаяние. Мальчики и девочки – один за другим, одна за другой – отвергали меня. Наконец я дошел до последнего ряда и с надеждой посмотрел на последнее оставшееся место.
– Можешь здесь сесть, если хочешь, – сказал сидевший рядом мальчик, которого звали Джаспер Беннетт. Все лицо его украшали злые синяки и шишки. Он убрал все с другой половины стола и придвинул второй стул.
Я с облегчением уселся и, повернувшись, благодарно улыбнулся моему новому соседу. Джаспер посмотрел на меня, поморгал, разглядывая хорошенько, и в глазах его набухли озера слез.
– Меня все здесь тоже ненавидят, – помолчав, сказал он.
– Джаспер! – завопила миссис Бляхе, шлепнув тряпкой по столу, и кинула в Джаспера куском мела. Тот отскочил от его уха и упал на пол, а там, кряхтя, поднялся и пошагал обратно к учительскому столу. – Я ведь уже предупреждала тебя насчет разговоров на уроках, правда? Правда или нет?
– Да, мисс… – начал было Джаспер, но миссис Бляхе его оборвала.
– Джаспер! – взревела она. – Никаких разговоров!
Я далеко не сразу подружился с остальными учениками – а все из-за того, что никого не знал так долго, как знали друг друга они.
– Мы тут новеньких не любим, – объяснил мне как-то днем Тоби Славян. Он подошел и уселся на край моего стола, а потом взял мой деревянный пенал, который мне вырезал Паппо. – Ты не мог бы ходить в школу где-нибудь еще? Класс в целом – против тебя.
– Но тут же нет никакого «еще», – пожал я плечами в ответ. – В деревне только одна школа. Ты же не хочешь, чтобы я учился с ослами.
– А это мысль, – сказал Тоби Славян.
– Я обещал Паппо, что отныне буду ходить сюда каждый день, – стоял на своем я.
