Десять городов - Арджилли Марчелло (серия книг .TXT) 📗
Я вспомнил о его приглашении и зашел к нему. Он принял меня в мастерской, напоминающей вопросительный знак, и пояснил, что мастерская в форме вопросительного знака стимулирует полет фантазии и рождает полезные в любом деле сомнения.
Профессор спросил, что я написал о конгрессе, и я признался, что меня уволили.
— Весьма сожалею, — посочувствовал он.
— А я даже рад этому. За то время, что я в Архитектории, я многое понял. И решил остаться здесь и стать архитектором. На меня произвела огромное впечатление ваша теория подвижной архитектуры, ваши проекты перемещающихся в пространстве зданий, самоходных школ, единого памятника. Мне кажется, вашу идею не только можно, но и нужно значительно расширить и углубить. Если здания должны двигаться, то почему бы не двигаться и ансамблю в целом, то есть всему городу?
Профессор Паллади без всякого интереса смотрел на меня своими печальными глазами.
— Неужели вы не понимаете, профессор? Да ведь это величайшее открытие — движущийся город, который переезжает на зиму в теплые края, а летом — к морю! Вы не находите?
— Не вижу в этом ничего особенного, — услышал я в ответ. Возможно ли? Я предлагал ему построить первый в мире подвижный город, а он и бровью не повел!
— Впрочем, такой проектик можно было бы обмозговать, — продолжал он равнодушно. — Простите за нескромность, но этим вопросиком я занимаюсь не первый год, и, если вы не против, мы могли бы объединить усилия…
Я был на седьмом небе:
— Работать с таким гением, как вы! Профессор, я в восторге! Ведь вы самый…
— Умоляю вас, забудьте это грубое выражение. Нет ничего самого. И еще должен предупредить, что вижу в вас не более чем весьма посредственного помощника, а посему вам предстоит еще долго учиться, очень долго. Архитектура — дело серьезное…
С тех пор я живу здесь, в Архитектории. Бывший журналист стал архитектором и работает с профессором Паллади. Я ни в чем не раскаиваюсь, уверяю вас. Архитектория удивительный город, и люди в нем удивительные! Вернее, так себе городишко. И народ вполне сообразительный. Я бы даже сказал, что это наименее некрасивый в мире город, где живут наименее глупые и самонадеянные люди…
СУПЕРСТАР
Нет, Суперстар — город не для бездельников! Целыми днями вертишься как белка в колесе, и, хочешь не хочешь, приходится подкрепляться сверхдозами витаминов.
Утро начинается с будильника, причем он не просто звонит, а проигрывает попурри на тему вчерашних эстрадных песен. Затем на скорую руку завтрак перед телевизором, по которому передают программу концертов на сегодня. Не успеешь позавтракать, беги в школу — учиться с восьми до часу игре на гитаре, танцу и пению. Учеба нелегкий крест: попробуй попляши сорок пять минут на современный лад — с тебя семь потов сойдет. А пение во все горло, когда после первой песенки кажется, что на вторую уже не осталось голоса!
Прямо из школы летишь как сумасшедший домой. Обед уже на столе — спагетти под соусом «шейк», мясо духовое, салат «Робертино», компот из сухофруктов «меццо-сопрано». Есть приходится в спешке, одновременно листая журналы, ведь иначе не узнаешь, что происходит на белом свете, и мимо тебя, не дай бог, пройдет такое событие, как свадьба знаменитой артистки или пресс-конференция популярного певца.
Прилечь после обеда? Об этом не может быть и речи! Нужно торопиться в кино на последний вестерн по-итальянски. Дальше — беготня по городу в поисках автографов (нельзя пропускать ни дня, иначе коллекция устареет). За ужином один глаз смотрит в тарелку, другой — на экран телевизора: идет музыкальная викторина, первая премия — туристическая поездка в Голливуд, и нужно быть последним дураком, чтобы упустить такую возможность. И наконец, спать? Какое там! А кто побежит в дансинг! В мире изобретают столько новых танцев, что недолго отстать от жизни.
Возможность перевести дух между одним делом и другим, конечно, есть, но ведь нужно еще и транзистор покрутить, и заглянуть в журналы мод, и послушать портативный проигрыватель, чтобы освежить в памяти две-три песенки.
И так каждый день, потому что неделя в этом городе состоит из одной субботы и шести воскресений. Иначе говоря, все дни здесь рабочие и вместе с тем выходные. И никто не жалуется, все преисполнены желания учиться. Если кто-то обронит, будто видел летающие тарелки, к нему тут же бросаются с вопросом:
— А кто на них играл? Чья музыка?
Прозевать космическую новинку — только этого недоставало!
Да, горе тому, кто отстанет от моды, пропустит очередную сенсацию! Один умный человек заработал кучу денег, изобретя телерадиолистатель. Гениальнейшее устройство! Вы садитесь в кресло, ставите ноги на педали, и ваши ноги начинают двигаться в ритме танца, который вам хочется разучить. Прибор оборудован также тремя телевизионными экранами, настроенными на три программы. Но и это еще не все: в один подлокотник вмонтирован радиоприемник с мини-наушником (для правого уха), в другой — проигрыватель (для левого уха), а на телевизорах установлены листатели, которые в интервалах переворачивают страницы журналов. Благодаря телерадиолистателям люди экономят массу времени и всегда идут в ногу с жизнью.
Да, если верить суперстарцам, им не позавидуешь. Но кто сказал, что людям нельзя потанцевать, попеть, сходить в кино? Иными словами — развлечься.
Развлекаться, но не сходить с ума! Так считал в городе лишь один человек — юноша по имени Освальдо. О нем как раз и имеет смысл рассказать.
Освальдо осточертело вечное сюсюканье вокруг. Целыми днями только и слышишь: «Ах, какая прелесть!..»
— Какая прелесть последний танец!..
— Какая прелесть последняя пластинка!..
— А последний фильм? Какая прелесть!..
Прелесть! Прелесть! Прелесть! Все модное, все, что пользуется успехом, — прелесть. Достаточно было в газетных киосках появиться книге комиксов с бумажной ленточкой «Огромный успех. Книга-победительница Фестиваля комиксов на станции 101-й км», и перед киосками выстраивались очереди.
Журналы мод предлагали юбку-лохмотья? «Прелесть! До чего оригинально!» И девушки начинали щеголять в драных юбках. Рождался новый танец под названием «Орангутанг»? Под стук барабанов все принимались подпрыгивать и раскачиваться, с силой ударяя себя в грудь кулаками: «О, какая прелесть!»
«Хороша прелесть! — думал Освальдо. — Весь город сошел с ума, но у меня-то, к счастью, иммунитет».
Совсем недавно он несколько месяцев лежал в клинике, где ему назначили полный покой, запретив даже слушать радио, сидеть перед телевизором, читать журналы. Естественно, что после такого лечения Освальдо смотрел на мир другими глазами. Он словно протрезвел: долгие месяцы тишины и размышлений сделали свое дело. Суперстар, этот безумный, этот суматошный город казался ему теперь клеткой для буйнопомешанных. Повсюду музыка, танцы, фестивали, повсюду кричащая реклама, а газеты только и пишут, что об артистах кино и популярных певцах.
Последний невежда и тот знает, что название города произошло от слова «superstar» — сверхзвезда. На улицах в любое время дня и ночи толпы возбужденных поклонников осаждают машины эстрадных звезд, все охотятся за автографами, девушки штурмуют киностудии, уговаривая режиссеров попробовать их на роль героини («Я стану знаменитой! Какая прелесть!»).
Освальдо чувствовал, что за несколько месяцев в клинике он повзрослел.
— Впрочем, не столько повзрослел, — уточнял он, — сколько поумнел.
Его тошнило от глупых и бесконечно пошлых фильмов, вызывавших в зрительном зале вздохи восхищения: «Ах, какая прелесть!» Его доводили до белого каления эпилептические танцы и какофоническая музыка, которую все превозносили до небес. Он не мог без сострадания говорить о последнем повальном психозе — так называемой пульверизаторной живописи (на холст направлялась струя краски из полного распылителя).
