Дядя Фёдор, пёс и кот. Полное собрание - Успенский Эдуард Николаевич (е книги .TXT, .FB2) 📗

— А что? Может, и в самом деле на бензин. Ведь машины с завода безбензиновые приходят.

— А может, на аптечку, — предположила Пелагея.

«А что? — подумал Печкин. — Может быть, и на аптечку».

Пошёл на почту и деньги перевёл. А сам всё думает: «Откуда Всемирный компьютер знает меня и мой адрес?»

Он решил зайти в соседнюю деревню. Там у него друг был — почтальон Вилкин Василий Петрович.

Сели они на Бекасовской почте, поговорили о своих почтальонских проблемах, о сапогах, о плащах, о том, что к две тысячи двадцатому году им новые велосипеды выдадут.

И тут Печкин заявил:

— А я по лотерее автомобиль «Инфинити» выиграл.

— Ой, и я выиграл, — говорит Вилкин. — Только «Мерседес». Теперь получить осталось.

— Тебя Всемирный компьютер выбрал? — спрашивает Печкин.

— Ага.

— И меня, — говорит Печкин. — А откуда всемирный компьютер меня знает?

— Так ведь лотерею проводили среди почтовых индексов, — объяснил почтальону Печкину почтальон Вилкин.

— Это как?

— Они запустили в компьютер все почтовые индексы нашего района, и некоторые выиграли. Я много кого знаю, кто выиграл. Вот Ложкин, например, из Ляхово.

— Точно, — понял Печкин. — Мой индекс 125049. Он счастливый.

Потом Печкин спросил Вилкина:

— А ты тысячу рублей посылал на бензин?

— Нет, — сказал Вилкин, — я на запаску посылал.

«Ой, — подумал Печкин. — Ещё на запаску посылать придётся…»

И он грустный пошёл домой.

На запаску присылать не пришлось. Пришлось посылать на зимнюю резину. Письмо было очень короткое и очень деловое:

«Во даёт Всемирный компьютер! — подумал Печкин. — Придётся поросёнка продавать».

Это Пелагея Капустина догадалась насчёт зимней резины. Она была опытная автомобилистка. У неё даже свой мотоцикл имелся.

— Дальше много чего было, — рассказывал Печкин. — Продал я поросёнка. Деньги выслал. Жду.

Слушатели у печки замерли.

— И вот приходит письмо:

— Получили? — спросил профессор Сёмин.

— Получил, — грустно ответил Печкин. — Он всегда при мне. Чтобы умнее был.

Он достал из-за пазухи красивую с золотом бумагу, завёрнутую в целлофан.

Профессор Сёмин взял её и прочёл вслух при полной тишине:

Слушатели — дядя Фёдор, кот Матроскин, Шарик и профессор Сёмин — издали коллективный вздох.

А Печкин их успокоил:

— Но это был не самый тяжёлый случай в моей жизни, — сказал он. — О самом тяжёлом я после расскажу.

— Может быть, сейчас? — попросил дядя Фёдор.

— Ни за что, — упёрся Печкин. — Это очень тяжёлый случай. Пусть другие рассказывают.

И он прекратил дозволенные речи.

История третья

Тяжёлый случай с Шариком. Как шарик попал в руки известного охотника Потапенко

Однажды Шарик без всякого фоторужья бегал по природе, искал интересные сюжеты и настроения.

И забежал он в соседнюю деревню Бекасово. Она была на краю леса. И там жили знаменитые охотники.

Вообще-то они были фермерами и механизаторами, но в этой деревне все считали себя охотниками с детских лет. И все имели ружья. Поэтому вокруг деревни уже несколько лет никакой дичи не было.

А что делают охотники или рыбаки, когда дичи или рыбы уже нет? Они тогда обзаводятся всё лучшими и лучшими ружьями и всё лучшими и лучшими снастями. И в том числе они обзаводятся собаками.

Но это в городе легко обзавестись собакой, там их как собак…

А в деревне каждая собака на счету.

Вот Шарик бежал и бежал по этой деревне Бекасово, и тут его один дяденька увидел, по фамилии Потапенко. И говорит:

— Бобик, Бобик, иди сюда.

Шарик и подошёл, он думал, что его погладят и косточку дадут.

А Потапенко его погладил, ошейник на него надел и говорит:

— Я вижу, ты всё бегаешь туда-сюда без толку. Теперь ты у меня на цепи посидишь, станешь дисциплинированной собакой. А потом мы с тобой на охоту станем ходить. Я тебя на утку натаскаю или на медведя.

Шарик про себя думает: «Лучше на утку».

Потапенко как будто подслушал и говорит:

— Это точно, лучше на утку.

Потом грустно продолжил, обращаясь к Шарику:

— Понимаешь, Бобик, без собаки плохо. У меня прошлую собаку медведь задрал. Тоже, как тебя, Бобиком звали.

Потом он ещё грустнее продолжил:

— Хорошо, что хоть ошейник от неё остался. И хорошо, что будка цела. Из неё даже блохи не успели уйти.

«Это точно, — думает Шарик, — никуда они не ушли. Вон целой стаей на меня набросились…»

Но Шарик молчит, как воды в рот набрал: «Узнает этот охотник, что я говорящий, ни за что не отпустит. Вот пойдём на охоту, я от него убегу».

Шарик голову лапами обнял, в будку залез и молчит.

Вечером охотник его покормил, по голове погладил и сказал:

— Всё-таки, Бобик, приятно, когда у твоего дома верный друг на цепи сидит.

«Тебя бы самого у твоего дома на цепь посадить, тогда бы ты узнал, как это приятно…» — вздохнул Шарик.

Два дня просидел Шарик на цепи, ни слова не говоря. Один раз за это время охотник вывел его в поле на длинном поводке, учил стойку делать на перепёлок.

У Шарика плохо получалось. Он перепёлок хорошо чуял, а вот стойку делать никак не мог. Он вместо этого лаять начинал.

— Ничего, — говорил охотник, — года не пройдёт, как я из тебя хорошую охотничью собаку сделаю. Все данные у тебя для этого есть.

«Данные-то есть, — думал Шарик, — а желания нет. Я бы лучше этих перепёлок фотографировал».

Ещё два раза Потапенко Шарика в поле выводил на перепёлок натаскивать. Что-то дело не очень шло.

Тогда Потапенко сказал:

— Охотничья собака из тебя плохо получается. Давай мы из тебя служебную собаку сделаем.

— Давай, — согласился Шарик.

— Опять голоса, — решил Потапенко, — надо к врачу идти.

Как-то вечером после работы Потапенко пришёл к Шарику, погладил его промасленной рукой по голове и говорит:

— Смотри, Бобик, какое я чудно́е объявление прочитал: «Пропала говорящая собака». Разве бывают говорящие собаки?

— Нет, — отвечает Шарик.

— Вот и я так думаю, — сказал охотник. — Сегодня заговорят собаки, завтра лошади. Что из этого получится?

— Ничего хорошего, — сказал Шарик.

— Точно, ничего хорошего, — подтвердил охотник. — Звери не могут говорить. Это против законов природы.

Шарик про себя подумал: «Может, ты не все законы природы знаешь». И вдруг сказал:

— А попугаи?

— Что попугаи? — спросил охотник.

— Они же говорят.

— На то они и попугаи, — упёрся охотник.

И вдруг задумался:

— Это ты со мной разговариваешь?

— Нет, — ответил Шарик.

— Правильно, — согласился охотник. — Говорящих собак не бывает. Это у меня голоса внутри головы появились. Такое бывает с очень умными людьми.

«У очень умных людей, — подумал Шарик, — и собаки говорящие бывают». И он вспомнил профессора Сёмина и дядю Фёдора, и ему так грустно стало, что он завыл.

А завыл он простую народную песню «Позабыт, позаброшен…»: