Гондола-призрак - Родари Джани (лучшие книги TXT) 📗
Но сиятельный узник оказался столь неудобным гостем, что комендант тюрьмы потерял всякий покой и забыл про ночной сон.
— Коли он не хочет выходить из тюрьмы добровольно, — решил он наконец, — я выставлю его силком.
Сказано — сделано. Такие люди, как начальник главной тюрьмы Яснейшей республики, не откладывают исполнение принятых решений в долгий ящик и не засовывают их в дальнюю камеру. Той же ночью он вызвал отряд сбиров [39], выдал им одеяния, отобранные у сидящих в тюрьме разбойников, и повел в Пьомби. Своим же тюремщикам он сказал, что проводит эксперимент, направленный на усовершенствование охранной системы, и они должны молчать, если не хотят видеть, как их собственные головы скатываются под топором палача. Те рассудили, что после подобной процедуры их головам на собственные шеи будет вернуться трудненько, и молчали не только в эту ночь, но и во все последующие дни.
Мнимые же разбойники, ворвавшись в Пьомби, направились прямиком к камере Мустафы, самым непочтительным образом связали его по руками и ногам, погрузили на борт гондолы, вывезли на берег лагуны и пустили по течению.
— Плыви себе с Аллахом, — сказали они напоследок. — И никогда не возвращайся.
— Вы мне за этот ответите! — бушевал уязвленный Мустафа. — Из-за вас я выгляжу мелким жуликом, который убегает из гостиницы, не оплатив счета. Что обо мне подумает Венецианская республика??? Я этого так не оставлю!
Пока он ругался и бранился подобным образом, течение, ветры и дельфины, принявшие гондолу за игрушку, любезно предоставленную им Яснейшей республикой и весело толкавшие ее лбами, доставили незадачливого сына халифа… Догадайтесь, куда? Ну конечно!
Вечером того же дня брошенная в Адриатике на произвол судьбы гондола уперлась носом прямиком в рулевое перо [40] «Султановой бороды», лежавшей в дрейфе вместе с прицепленным к ней «Святым Марком».
Разумеется, пираты мигом втянули на борт гондолу с невольным гондольером. Но дальше начались сплошные неожиданности.
— Аллах всемогущий! — воскликнул один из них, вглядевшись в нового пленника. — Да это же сын халифа!
И все пираты мигом повалились к ногам Мустафы, чтобы облобызать его туфлю. Но обнаружили, к своему смущению, что сделать это невозможно по той простой причине, что ноги персидского принца были совершенно босы: в суматохе Мустафа забыл свои туфли в камере.
— Что здесь происходит? Где Али Бадалук? Где Омар Бакук?
— О светлейший, они тайком отправились в Венецию как раз для того, чтобы освободить вас. И операция была назначена как раз на сегодняшний вечер!
— Заставить меня удрать исподтишка, как подлого воришку? Али Бадалук сполна мне заплатит за столь оскорбительное намерение! Но расскажите же мне все по порядку.
Трепеща от страха, пираты рассказали царевичу все то, что читатели уже знают из предыдущих глав. И по мере того, как развивался рассказ, по лицу Мустафы разливалась восхитительная улыбка. Глаза его мечтательно замерли на «Святом Марке», который, с убранными парусами, освещенный закатными лучами, казался не столько судном, сколько мечтой, парящей над волнами.
— Вот оно! — воскликнул он наконец, прерывая долгое пиратское повествование. — Вот как я отомщу этим венецианцам. Они выбросили меня из своей тюрьмы? А я верну им это великолепное судно. Просто так, безо всякого обмена. Пусть покраснеют от такой неслыханной щедрости! Этот корабль стоит больше не только Панталоне дей Бизоньози, но и всех Панталоне этого мира, вместе взятых. Решено! Я предстану перед Венецией и подарю «Святого Марка» его капитану.
— А как же синьор Панталоне? И синьор Линдоро? Они ведь так и сидят в трюме «Святого Марка»…
— Слышать больше о них не желаю. Сидят в трюме? Пусть там и остаются. Как балласт.
— Вы их тоже передадите безо всякого выкупа?
— Разумеется. И я повелеваю немедленно взять курс на Венецию.
Несколькими часами позже, в то время как на крыше Пьомби капитан Тарталья и его друзья все еще старались высвободить свои носы из того неприятного положения, в котором они запутались (вместе с носами Али Бадалука и его верного спутника), ночную тишину венецианской лагуны нарушил резкий крик:
— Венецианцы, слушайте! С вами говорит Мустафа, сын Мухаммеда, внук Мухаммеда и правнук Мухаммеда, сын халифа багдадского, внук визиря вавилонского и брат бея ливийского. Комендант Пьомби тяжко оскорбил меня сегодня, вышвырнув из тюрьмы безо всякого выкупа. Настал час моей мести. В сей самый момент мои люди ведут ко входу в ваш порт корабль «Святой Марк», ими ранее захваченный. Так вот, я передаю вам это судно и не требую ничего взамен. Стыдитесь и учитесь, как себя вести с людьми, подобными мне!
Капитан Тарталья первым бросился к углу крыши, чтобы выглянуть из-за желоба водосточной трубы. Все остальные — Пульчинелла и Али, Арлекин и Омар Бакук — к нему присоединились.
— О Аллах! — вскричал могущественный корсар. — Это же сын халифа в гондоле проплывает! И он свободен как рыба!
— О святой Марк! — вскричал в ответ капитан Тарталья. — Это же мое судно, это «Святой Марк» проходит остров Сан-Джорджо [41] и приближается к площади Сан-Марко!
В следующее мгновение водосточный желоб не выдержал тяжести наших друзей (и наших врагов), и все они одной кучей обрушились в канал — совсем рядом с гондолой, на которой сын халифа продолжал свою громкую речь.
В несколько гребков Арлекин, Пульчинелла, Тарталья, Хлебожуй, Али, Омар и другие пираты настигли гондолу и принялись в нее забираться. Отчего та, разумеется, в конце концов перевернулась, и все снова оказались в воде. Все — включая и сына халифа, который первым рассмеялся случившемуся.
И смех его принес умиротворение. Всем как-то сразу стало ясно, что приключение закончено, и теперь над ним можно посмеяться. Один за другим они присоединялись к этому смеху, и, наконец, этот искренний хохот настолько усилился, что половина Венеции припала к своим окнам насладиться зрелищем, похожим на финал большого и веселого празднества.
Только один персонаж не разделял общего веселья.
Это был тот самый персонаж, кто считался умершим от холеры, тот самый, кто, окажись он снова живым, должен был бы снова вернуться в тюрьму.
Пульчинелла — в тюрьму??? Это был бы слишком печальный конец для нашей истории. Но, по счастью, мы его не увидим. Вместо него мы видим гондолу, удаляющуюся прочь от набережной, в даль лагуны. На корме не видно гондольера, никто не сидит на веслах… Что это, снова гондола-призрак?
Ну конечно, это он, Пульчинелла, снова пустившийся в путь. И снова никого не поблагодаривший за обретенную свободу.
