Расскажу вам сказку(Сказки и легенды народов Западной Европы) - Лунин Виктор Владимирович (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗

Но заупрямился Драк и ни в какую: не пойду, мол, больше, пусть что хотят, то и делают.

Долго препирались муж с женой, но все-таки сдался Драк и нехотя обратно поплелся. Шел он на этот раз не спеша и, конечно, знать не знал, что заметили его Солнышко и Бернардинет еще издали. Тут превратилась Солнышко в мостик, через ручей перекинутый, а Бернардинет — в перила у мостика.

Подошел Драк к ручейку, поднял голову и удивился: ведь хорошо он знал эти места, а мостик с перилами впервые увидел. Долго он смотрел на него и наконец-то сообразил, что это новая хитрость его родной дочки.

— Вот и настиг я вас, беглецы-обманщики! — злобно расхохотался Драк. — Теперь и расплачивайтесь! На этот раз вам от меня не уйти.

Но только хотел Драк за перила ухватиться, как исчезли вмиг и перила и мостик, а на лугу, откуда ни возьмись, оказались бык с белым пятном на лбу и зеленая пучеглазая лягушка. Может, и обошлось бы все по-хорошему, если б не обронила Солнышко в ручей свою палочку-выручалочку. Заметил Драк палочку, выхватил из воды и захохотал пуще прежнего:

— Вот она, палочка-то! Теперь что хочу, то и сделаю с вами! Нет, смерти я вас не предам, а накажу пострашнее. Ты, Бернардинет, будешь ходить в быках целых десять лет, а потом забудешь свое ясное Солнышко, словно и не было ее на свете. Ты же, дочка, за свое непослушание десять лет и еще один год в лягушках попрыгаешь. Вот так-то!

Сунул он палочку-выручалочку в карман и был таков.

Погоревали тут Бернардинет и Солнышко, но делать нечего — не в их силах было снять с себя заклятье Драка. Почти десять лет провели они вместе на этом лугу и ни разу за это время не разлучались. Лишь однажды, к концу десятого года, решил бык побродить по окрестным густым лесам. Бродил он, бродил да и заблудился. Что ж тут удивительного, такое с кем угодно случается.

Долго он отыскивал знакомый луг, но так и не нашел. А тут и десятый год миновал, и обернулся бык стройным, красивым юношей. Обрадовался Бернардинет, что обрел наконец человеческое обличье, вмиг забыл свою верную подругу и ушел один в далекие, неведомые края.

Очень тосковала лягушка, когда исчез в лесах ее Бернардинет. Но прошел еще год, и превратилась Солнышко из зеленой, пучеглазой лягушки в юную красавицу. Все бы хорошо, да никак не могла забыть Солнышко своего Бернардинета. Тогда-то и отправилась она в те далекие края, где затерялся ее друг. Знать, подсказало ей сердце, куда надо идти.

Много она исходила дорог, во многих городах и селениях побывала, но Бернардинета так и не нашла. Совсем уж отчаялась Солнышко, и вот как-то раз остановилась она возле дома булочника отдохнуть и видит — идет свадебная процессия. Глянула она на жениха да так и обмерла: жених-то не кто иной, как ее Бернардинет.

Едва прошла процессия мимо, опомнилась тут Солнышко, подбежала к булочнице и попросила у нее кусочек теста. Отказала ей булочница: нет, мол, у нее теста, и лишь после слезных просьб нашла все-таки в квашне маленький комочек теста.

Схватила Солнышко тесто, вылепила из него двух крошечных голубей — голубя и голубку — и что-то зашептала над ними.

И вдруг ожили голуби, полетели прямо к жениху и невесте. Летают над их головой, кружат… Вот голубь-то и говорит голубке:

— Гур-гур-гур… Поцелуй меня, голубка.

— Гур-гур-гур… Не поцелую я тебя, — отвечает голубка. — Все равно забудешь ты обо мне, как Бернардинет о своем Солнышке. Вон стоит у ограды его Солнышко, а он ее словно и не видит. Совсем ее забыл!

Услыхал Бернардинет их воркование и тут же все вспомнил. Значит, оказалась любовь сильнее колдовских чар! Оставил Бернардинет невесту и к любимой своей подруге подбежал, крепко обнял ее, усадил на коня и умчались они прочь, неизвестно куда.

Да и не важно, куда они умчались, где жили и что делали. Известно лишь, что с той поры никогда они не разлучались и были счастливы до скончания дней своих.

«Берник, бернак!»

Как-то раз заказал один бедняк сапожнику башмаки и по своей бедности долго не мог с ним расплатиться. Надоело сапожнику напоминать бедняку о долге, вот и говорит он ему:

— Послушай, Жантуанель, хочешь, я помогу тебе вернуть долг, не заплатив при этом ни единого су?

— Как не хотеть!

— Ну тогда уговоримся так. Должен ты с этой минуты все время молчать и на все вопросы да расспросы отвечать двумя словами: «берник, бернак». И пока я сам не сниму с тебя этого запрета, молчи! Запомнил?

— Конечно, запомнил. Тверди себе одно и то же: «берник, бернак» — вот и все, — обрадованно закивал головой бедняк и пошел к себе домой.

Пришел он, а жена и спрашивает у него ворчливо:

— Где это ты пропадал, голубчик?

— Берник! — смиренно отвечает ей муж.

— Где? — удивилась она.

— Бернак!

— Ой батюшки! Что это с тобой? Уж не рехнулся ли? — всплеснула жена руками.

Но ничего другого, кроме «берник, бернак», она не услышала. Что тут делать? Бросилась она к соседке и давай жаловаться:

— Ой, горе, горе! Сыплются на мою несчастную голову напасти!..

— Что-нибудь неладное случилось? — полюбопытствовала соседка.

— Ну как же! Муж-то мой вроде с ума тронулся.

— Не может того быть! Ведь был он в полном рассудке. Ошиблась ты, наверно.

— Как это ошиблась, ежели разучился он по-человечески разговаривать. Знай себе твердит одно и то же: «берник, бернак!» И ничего другого от него не добьешься! Пойдем к нам, вот и убедишься сама, что не ошиблась я.

Согласилась соседка их навестить — ведь это же целое событие в деревне! Пришла она к Жантуанелю и говорит:

— Доброе здоровьечко, сосед! Как живется-можется?

— Берник!

— Что ты ерунду болтаешь?

— Бернак!

Так и не добилась соседка от Жантуанеля другого ответа.

Решили тогда женщины сходить к приходскому кюре. Может, он излечит несчастного, вернет ему разум?

Прибежала жена Жантуанеля к кюре и — бух! — в ноги:

— Ваше преподобие! Ваше преподобие! Пойдемте скорее к нам домой! Ведь муж-то мой совсем рехнулся!

— Неужто рехнулся? Что-то не верится мне, — усомнился кюре.

— Сами подумайте, ваше преподобие, разве может быть человек в своем уме, коли говорит одно и то же: «берник, бернак»?!

— Вот оно что… Ну, я заветное слово знаю, живо его вылечу! — Господин кюре любил прихвастнуть. — Только это будет стоить десять франков, — добавил он тут же, ибо еще больше, чем прихвастнуть, любил кюре денежки получать.

Вздохнула тяжко бедная женщина, однако согласилась.

И вот пришел кюре в дом Жантуанеля и говорит:

— Бог в помощь, Жантуанель!

— Берник! — отвечает Жантуанель.

— Что это ты бормочешь, сын мой?

— Бернак! — отвечает Жантуанель.

Как ни пытался кюре образумить Жантуанеля, ничего путного, кроме этих двух слов, от него не услышал. И вскоре вся округа уже знала, что тронулся умом бедняга Жантуанель.

Вот как-то раз идет кюре по деревне и встречает сапожника.

— Добрый день, ваше преподобие, — поклонился ему сапожник.

— Здравствуй, здравствуй!

— Какие новости в нашем приходе, ваше преподобие?

— Никаких, голубчик, кроме одной. Ты, конечно, знаешь, что рехнулся бедняга Жантуанель?

— Рехнулся? — будто удивился сапожник.

— Ну да, умом тронулся. Только и знает, что твердит: «берник, бернак».

— Ха-ха-ха! Жантуанель такой же сумасшедший, как я или вы, ей-ей!

— Не болтай глупостей, сын мой!

— Какие же это глупости, коли в полном он рассудке!

— Да что ты со мной споришь! Готов об заклад побиться, что Жантуанель свихнулся.

— А я говорю — нет! Спорим?

— Давай… На сколько поспорим?

— На десять франков.

— Мало! Давай на пятьдесят, — не удержался господин кюре.

— Идет!

Побившись об заклад, отправились тут же кюре и сапожник к Жантуанелю. Пришли, а сапожник и говорит:

— Здорово, должничок! — И шепчет ему на ухо: — Можешь теперь говорить.

— Уф! — облегченно вздохнул Жантуанель. — Долго что-то не приходил ты ко мне! Думается, что обошлись мне башмаки куда дороже, чем они того стоят.