Харчевня в Шпессарте (сборник) - Гауф Вильгельм (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Четверть выручки Михель отложил для хозяина, а три четверти разделил между сплавщиками. А тем во всю жизнь не случалось видеть столько денег. Головы у парней закружились, и пошло у них такое веселье, пьянство, картежная игра! С ночи до утра и с утра до ночи… Словом, до тех пор не возвратились они домой, пока не пропили и не проиграли всё до последней монетки.
С той поры голландские харчевни и кабаки стали казаться нашим парням сущим раем, а Михель-Великан (его стали после этого путешествия называть Михель-Голландец) сделался настоящим королем плотогонов.
Он не раз еще водил наших плотогонов туда же, в Голландию, и мало-помалу пьянство, игра, крепкие словечки — словом, всякая гадость перекочевала в эти края.
Хозяева долго ничего не знали о проделках плотогонов. А когда вся эта история вышла наконец наружу и стали допытываться, кто же тут главный зачинщик, — Михель-Голландец исчез. Искали его, искали — нет! Пропал — как в воду канул…
— Помер, может быть? — спросил Петер.
— Нет, знающие люди говорят, что он и до сих пор хозяйничает в нашем лесу. Говорят еще, что, если его как следует попросить, он всякому поможет разбогатеть. И помог уже кое-кому… Да только идет молва, что деньги он дает не даром, а требует за них кое-что подороже всяких денег… Ну и больше я об этом ничего не скажу. Кто знает, что в этих россказнях правда, что басня? Одно только, пожалуй, верно: в такие ночи, как нынешняя, Михель-Голландец рубит и ломает старые ели там, на вершине горы, где никто не смеет рубить. Мой отец однажды сам видел, как он, словно тростинку, сломал ель в четыре обхвата. В чьи плоты потом идут эти ели, я не знаю. Но знаю, что на месте голландцев я бы платил за них не золотом, а картечью, потому что каждый корабль, в который попадает такое бревно, непременно идет ко дну. А все дело здесь, видите ли, в том, что стоит Михелю сломать на горе новую ель, как старое бревно, вытесанное из такой же горной ели, трескается или выскакивает из пазов, и корабль дает течь. Потому-то мы с вами так часто и слышим о кораблекрушениях. Поверьте моему слову: если бы не Михель, люди странствовали бы по воде, как посуху.
Старик замолчал и принялся выколачивать свою трубку.
— Да… — сказал он опять, вставая с места. — Вот что рассказывали наши деды о Михеле-Голландце… И как там ни поверни, а все беды у нас пошли от него. Богатство он дать, конечно, может, но не желал бы я оказаться в шкуре такого богача, будь это хоть сам Иезекиил Толстый, или Шлюркер Тощий, или Вильм Красивый.
Пока старик рассказывал, буря улеглась. Хозяева дали Петеру мешок с листьями вместо подушки, пожелали ему спокойной ночи, и все улеглись спать. Петер устроился на лавке под окном и скоро уснул.
Никогда еще угольщику Петеру Мунку не снились такие страшные сны, как в эту ночь.
То чудилось ему, будто Михель-Великан с треском распахивает окно и протягивает ему огромный мешок с золотыми. Михель трясет мешок прямо у него над головой, и золото звенит, звенит — звонко и заманчиво.
То ему чудилось, что Стеклянный Человечек верхом на большой зеленой бутыли разъезжает по всей комнате, и Петер опять слышит лукавый тихий смешок, который донесся до него утром из-за большой ели.
И всю ночь Петера тревожили, будто споря между собой, два голоса. Над левым ухом гудел хриплый густой голос:
А над правым ухом звенел тоненький голосок:
Ну, а как дальше, Петер? Как там дальше? Ах, глупый, глупый угольщик Петер Мунк! Не может вспомнить такие простые слова! А еще родился в воскресный день, ровно в полдень… Придумай только рифму к слову «воскресный», а уж остальные слова сами придут!..
Петер охал и стонал во сне, стараясь припомнить или придумать забытые строчки. Он метался, вертелся с боку на бок, но так как за всю свою жизнь не сочинил ни одного стишка, то и на этот раз ничего не выдумал.
Угольщик проснулся, едва только рассвело, уселся, скрестив руки на груди, и принялся размышлять всё о том же: какое слово идет в пару со словом «воскресный»?
Он стучал пальцами по лбу, тер себе затылок, но ничего не помогало.
И вдруг до него донеслись слова веселой песни. Под окном проходили трое парней и распевали во все горло:
Петера словно обожгло. Так вот она, эта рифма к слову «воскресный»! Да полно, так ли? Не ослышался ли он?
Петер вскочил и сломя голову кинулся догонять парней.
— Эй, приятели! Подождите! — кричал он.
Но парни даже не оглянулись.
Наконец Петер догнал их и схватил одного за руку.
— Повтори-ка, что ты пел! — закричал он, задыхаясь.
— Да тебе-то что за дело! — ответил парень. — Что хочу, то и пою. Пусти сейчас же мою руку, а не то…
— Нет, сперва скажи, что ты пел! — настаивал Петер и еще сильнее стиснул его руку.
Тут два других парня недолго думая накинулись с кулаками на бедного Петера и так отколотили его, что у бедняги искры из глаз посыпались.
— Вот тебе на закуску! — сказал один из них, награждая его увесистым тумаком. — Будешь помнить, каково задевать почтенных людей!..
— Еще бы не помнить! — сказал Петер, охая и потирая ушибленные места. — А теперь, раз уж вы меня все равно отколотили, сделайте милость — спойте мне ту песню, которую вы только что пели.
Парни так и прыснули со смеху. Но потом все-таки спели ему песню от начала до конца.
После этого они по-приятельски распрощались с Петером и пошли своей дорогой.
А Петер вернулся в хижину дровосека, поблагодарил хозяев за приют и, взяв свою шляпу и палку, снова отправился на вершину горы.
Он шел и все время повторял про себя заветные слова «воскресный чудесный, чудесный — воскресный»… И вдруг, сам не зная, как это случилось, прочитал весь стишок от первого до последнего слова.
Петер даже подпрыгнул от радости и подбросил вверх свою шляпу.
Шляпа взлетела и пропала в густых ветках ели. Петер поднял голову, высматривая, где она там зацепилась, да так и замер от страха.
Перед ним стоял огромный человек в одежде плотогона. На плече у него был багор длиной с хорошую мачту, а в руке он держал шляпу Петера.
Не говоря ни слова, великан бросил Петеру его шляпу и зашагал с ним рядом.
Петер робко, искоса поглядывал на своего страшного спутника. Он словно сердцем почуял, что это и есть Михель-Великан, о котором ему вчера столько рассказывали.
— Петер Мунк, что ты делаешь в моем лесу? — вдруг сказал великан громовым голосом. У Петера затряслись колени.
— С добрым утром, хозяин, — сказал он, стараясь не показать виду, что боится. — Я иду лесом к себе домой — вот и все мое дело.
— Петер Мунк! — снова загремел великан и посмотрел на Петера так, что тот невольно зажмурился. — Разве эта дорога ведет к твоему дому? Ты меня обманываешь, Петер Мунк!
— Да, конечно, она ведет не совсем прямо к моему дому, — залепетал Петер, — но сегодня такой жаркий день… Вот я и подумал, что идти лесом хоть и дальше, да прохладнее!
— Не лги, угольщик Мунк! — крикнул Михель-Великан так громко, что с елок дождем посыпались на землю шишки. — А не то я одним щелчком вышибу из тебя дух!
