Принцесса и Гоблин (др.перевод) - МакДональд Джордж (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗

Джордж Макдональд

ПРИНЦЕССА И ГОБЛИН

Жила некогда одна маленькая принцесса, отец которой был королём обширной страны, полной гор и долин. Даже его дворец был выстроен на вершине одной из гор — дворец очень большой и красивый. Принцесса — а звали её Айрин — именно в этом дворце и родилась, однако из-за того, что мать её была слишком слаба после рождения принцессы, слугам пришлось сразу же перенести Айрин в отдельный большой дом, нечто среднее между замком и фермой, располагавшийся на склоне другой горы примерно на полпути от её подножия к вершине.

Принцесса была прелестным ребёнком, и к тому времени как начинается мой рассказ, ей, помнится мне, исполнилось восемь лет, и она очень быстро взрослела. Личико её было ясным и милым, а глазки на нём — словно два кусочка вечернего неба, каждое со звёздочкой, растворённой в синеве. Вы бы наверняка решили, что эти глаза и сами догадываются о своём небесном происхождении, столь часто их взгляд устремлялся кверху. Потолок её детской был голубым, с рассыпанными по нему звёздами, и настолько походил на небо, насколько это вообще возможно. Только я сомневаюсь, видела ли когда-нибудь принцесса настоящее звёздное небо — и причину тому я лучше сразу открою.

Те горы были пронизаны подземными пустотами — обширными пещерами и запутанными ходами; по некоторым из них бежали подземные воды, другие же озарялись всеми цветами радуги, стоило только посветить в них фонарём. Вряд ли бы кто догадался о существовании этих подземных пустот, не будь те горы богаты разнообразнейшими рудами, в поисках которых рудокопы понаделали там копей и глубоких шахт с разбегающимися от них в разные стороны галереями и коридорами. Углубляясь в недра гор, рудокопы частенько встречали такие естественные пещеры. Некоторые из этих пещер имели отдалённые выходы на склонах гор или в ущельях.

В этих запрятанных глубоко под землёй пещерах обитало племя странных существ, называемых то гномами, то кобольдами, то гоблинами. В стране бытовала легенда о том, что некогда они жили на поверхности земли и ничем не отличались от людей. Но по какой-то причине, относительно которой существовали различные предположения — то ли король обложил их данью, которую они посчитали слишком уж тяжёлой, то ли он навязал им какие-то обычаи, которые пришлись им не по нраву, а может просто ввёл чрезмерно суровые законы — короче говоря, в результате они всем скопом исчезли с лица земли. Однако, как гласила легенда, они нашли прибежище в подземных пещерах, откуда выходили только по ночам; они очень редко показывались кому-либо из людей на глаза, а чтобы их видели одновременно двое или трое человек — такого и не случалось. Говорили, что даже ночью гоблины собирались на открытом воздухе лишь в самых редко посещаемых и труднодоступных горных районах. Очевидцы же, то есть люди, которым удавалось хоть глазком взглянуть на кого-либо из подземных жителей, рассказывали, что за протёкшие столетия те разительно изменились; но это и не удивительно, если вспомнить, что жили они без солнечного света, в холоде и сырости подземного мрака. И выглядели они теперь не просто безобразно, но совершенно отвратительно, лицом и телосложением являя нелепую карикатуру. Самая необузданная фантазия, настаивали очевидцы, не смогла бы изобразить словом или кистью нечто более необычное с виду. Я, правда, подозреваю, что те, кто так говорил, по ошибке приняли за самих гоблинов каких-то ручных подземных животных, которые сопровождали своих хозяев во время ночных вылазок. Сами же гоблины вопреки подобным рассказам не так уж далеко ушли от людей. Но если различия в облике и не были столь велики, зато знаниями и умениями гоблины значительно превзошли своих недругов; за прошедшие столетия они научились таким вещам, о которых ни один смертный и не слыхивал. Но по мере того, как возрастала сноровка гоблинов, возрастал и производимый ими вред, ведь наибольшим удовольствием для них было придумывать разные каверзы, чтобы досадить людям, живущим над ними на открытых солнцу склонах гор. Со своими сородичами гоблины обходились вполне дружелюбно — они не сделались ещё совершенно безжалостными ради одной только жестокости ко всем и каждому, но всё-таки они испытывали столь глубокую и древнюю неприязнь к тем, кто завладел исконно принадлежащими им землями — и особенно к потомкам короля, вынудившего их на изгнание, что искали любой возможности им навредить, а уж способы порою были столь же причудливы, как и сами их изобретатели; и хоть гоблины имели вид бесформенных карликов, зато их физическая сила не уступала их лукавству. Со временем они тоже завели у себя короля и парламент, главной обязанностью которых, помимо обычных дел правления, было планирование неприятностей наземным соседям. Вот теперь-то и становится ясно, почему маленькая принцесса никогда не видела настоящего ночного неба. Её воспитатели слишком боялись гоблинов, чтобы позволить ей покидать дом вечерней порой — даже в сопровождении многочисленных слуг, — и они были совершенно правы, как мы вскорости убедимся.

Я уже говорил, что к началу моего рассказа принцессе исполнилось восемь лет. А началось всё так.

Стоял хмурый, ненастный день. Гору окутывал густой туман, в котором то и дело зарождались дождевые капли; они стекали вниз по скатам крыши большого старого дома, а затем водяной чёлкой опадали со свесов. В этот день принцесса, конечно же, не могла и думать выйти погулять. Она сильно скучала, так сильно, что даже игрушки её уже не развлекали. Вы бы этому не поверили, если бы я потратил время и принялся перечислять её игрушки хотя бы до половины. Только всё равно ведь от этого у вас те игрушки не появятся, а это большая разница — не может же надоесть то, чего у вас пока нет. Вот было бы здорово, имей вы перед взором такую картину: принцесса сидит в своей детской с потолком как звёздное небо, а перед ней стол, весь заставленный игрушками. Однако захоти художник такое нарисовать, я посоветую ему не связываться с игрушками. Я и то даже подумать боюсь, чтобы описать их, и художнику лучше не пытаться их изобразить. Уж вы мне поверьте. Художник, конечно, умеет тысячу вещей, которых я не умею, но мне кажется, что он не смог бы нарисовать такие игрушки. Но зато сама принцесса — просто загляденье, хоть она и вправду очень несчастна: такая печально сгорбившаяся на стуле девочка, которая подпёрла голову рукой, облокоченной о колено, и она сама себе не может объяснить, чего же ей хочется, кроме как выйти во двор, совершенно вымокнуть и схватить премиленькую простуду, чтобы отправиться в постель да ещё нагоняй получить. Представили? А теперь добавьте-ка ещё и няню, которая как раз в эту минуту покидает комнату.

Няня вышла из комнаты? Хоть какое-то разнообразие! Принцесса оживляется и взглядывает вокруг себя. Затем она соскакивает со стула и выбегает в дверь, но не в ту дверь, через которую вышла няня, а в ту, за которой начинается ведущая куда-то наверх таинственная древняя лестница из точёного червями дуба, такая заброшенная, словно по ней вообще никогда не ходили. Сама-то принцесса как-то раз взбиралась по ней ступенек на шесть, и это уже достаточная причина, особенно в такой день, чтобы попытаться выяснить, что же всё-таки там наверху.

Итак, принцесса начала взбираться всё выше и выше, пока — ну и длиннющий же получился путь! — не миновала три пролёта. Тут она оказалась на лестничной площадке, от которой начинался длинный-длинный коридор. По нему принцесса и побежала. С каждой стороны коридора было полным-полно дверей. Их было так много, что принцесса ими даже не заинтересовалась, а побежала в самый конец, где свернула в другой коридор, тоже полный дверей. Когда она свернула ещё пару раз, а вокруг неё мелькали всё двери и двери, она немного испугалась. Здесь было так тихо! А за всеми этими дверями, возможно, находятся комнаты, в которых никого нет! Это же ужас! И дождь так сильно барабанит по крыше. Принцесса повернула назад и припустила в полный дух, так что эхо её лёгких шагов сливалось со стуком дождя, — она спешила к лестнице, которая вела в её безопасную детскую. Так думала принцесса, только она давно уже потерялась. Правда, из этого ещё не следует, что девочка потеряла себя, но всё-таки она потерялась.