Беспризорница Юна и моркие рыбы (Книга 1) - Трамп Ена (читать книги без TXT) 📗
Они еще узнают, кого они потеряли. Они еще придут, и станут проситься. А она, Юна, будет жить весело. Еще в сто раз веселее. В сто миллионов раз! И потом, когда они придут, и будут плакать и умолять... То она, Юна, будет жевать жевачку. И вежливо ответит, - еще вежливее, чем их дурацкий Юрис:
- Пардон, мадам! С девчонками я больше не связываюсь.
Итак, с замком было покончено; и если кто был этому ужасно рад, то это, конечно, мама. Хитрая мама сразу обо всем догадалась и ехидно спросила: "А как же печка и люди?" - и Юна яростно промычала что-то, потому что рот у нее был занят котлетами. Но маме этого показалось мало, и она сразу же стала приставать к Юне, чтобы она сходила в школу, потому что приходили какие-то дядьки, ругали маму, что она не знает, где Юна, и грозились, что если Юна будет и дальше пропадать, то они отберут ее у мамы и отправят куда-то. Юна сказала маме на это:
- Пусть сначала поймают! - лысые дураки, они думали, что у Юны в городе больше не будет дела, как только ходить в их несчастную школу, сидеть день за днем вместе с этими примерными мальчиками и девочками, которые только и знают, что скучать, и не имеют ни о чем никакого понятия! Но тут мама начала кричать на Юну, и Юна начала, кричать на маму, а потом заперлась в своей комнате, заткнула уши и бубнила: "Ничего не слышу, ничего не слышу", - а потом они помирились, и Юна с большой неохотой пообещала маме, что пойдет в школу, и мама поцеловала Юну, хотя Юна отчаянно оборонялась - вот еще!.. Но обещание она выполнила и сходила в школу - целых два раза. Сидела одна за последней партой, рисовала в тетрадках королеву Санту с рогами и бородой и самолеты, которые бомбили дом в лесу, а на переменах ходила руки в брюки - не обращая никакого внимания на девчонок, что шушукались кучками за ее спиной, и на затаенно-завистливые взгляды мальчишек. Но на второй раз Юну вызвали с уроков к директрисе, которая сказала про ее штаны:
- Чтоб больше в таком виде в школу не появлялась!
И Юна ответила:
- Очень надо!
Ведь в городе была весна, самая настоящая, а не какая-нибудь там незаконная, ручьи неслись во всю прыть. Нельзя было терять времени, и перво-наперво Юна придумала, что можно жить крыше - это вам не несчастный дом в лесу! Можно сидеть на краю, болтать ногами и плевать на всех!.. Но, взобравшись на крышу самого высокого дома, Юна обнаружила, что ее опередили, и ей сразу расхотелось. Если бы это был еще какой-нибудь беспризорник, - мог, в конце концов, в этом городе найтись еще хотя бы один беспризорник?.. Нет, это была опять какая-то девчонка.
Ну ладно, тогда держитесь.
После двух вечеров, которые Юна провела, запершись в своей комнате, она вышла на улицу, и в одном кармане у нее перекатывались тяжелые металлические шарики от подшипников, а в другом... По четырнадцать резинок-"модэлок" с каждой стороны, прочная кожаная пятка посередине, а все вместе - новенькая боевая рогатка! И ночь, и пустой проспект, и светофор на перекрестке, и холодок в животе, и сжатые зубы, - не ждите пощады, у беспризорницы Юны не дрогнет рука, раз вы так, то она выходит на войну, одна - против всех! Она останавливается, оглядывается; она выбирает шарик, подбрасывает его на ладони; прищурив глаз, она оттягивает пятку, и
ТРАХ, ДЗЫНЬ!!!
- бьет без промаха!..
Трах, дзынь! Война всем, кто хочет жить спокойно! Трах! - всем, кто не принимает беспризорниц всерьез! Дзынь! - всем, кто думает, что она так просто, они еще услышат, качаясь на своих табуретках! Порядок? Будет вам завтра порядок, - трах, дзынь!.. трах, дзынь!
На шестом по счету светофоре сзади раздалась пронзительная трель полицейского свистка.
Никогда ноги не подводили Юну. Она рванула с места так, как будто собиралась выиграть мировой чемпионат по бегу с препятствиями. Она бы точно выиграла, если бы ее не остановил взрыв смеха за спиной.
По инерции Юна пробежала еще несколько шагов, затем затормозила и обернулась.
На темной скамейке, свистя по-всякому и блистая огоньками сигарет, сидела плохая компания и покатывалась с хохоту над беспризорницей Юной.
Ей потом объяснили, что светофоры - это так, детские игрушки, и Юна согласилась. Те шесть, их все равно через несколько дней починили, и никакого беспорядка не получилось, - но зато Юна связалась с плохой компанией.
Теперь все было по-другому. Юна была не одна, у нее теперь была целая плохая компания! Пришлось, правда, сначала со всеми по очереди передраться, чтобы они не считали ее девчонкой, и вообще; но зато после этого они признали ее равной, а во всяческих безобразиях она была самой первой, и всегда шла вперед, или совершала в одиночку то или это, после чего получала от плохой компании дружеского тумака в плечо:
- Ну ты даешь!.. - и Юна, не оставаясь в долгу, давала кому-нибудь пинка кулаком в спину и отвечала:
- А ты думал!
А безобразия! О, какие они учиняли безобразия, - что светофоры? тьфу! Юна и не вспоминала о них никогда. Теперь она со своей плохой компанией дралась с другими плохими компаниями, и у нее все время был синяк под глазом или разбита губа. И еще они ходили по городу целые ночи напролет и громко пели плохие песни, а если им встречался какой-нибудь прохожий, то, конечно же, он старался поскорей перебежать на другую сторону улицы - и горе ему, если Юна вздумывала перебежать вслед за ним! Они рассказывали анекдоты и героические истории. А один раз увидели пустую полицейскую машину и перевернули ее вверх колесами; а еще один раз взломали ларек и вытащили все, что там было. А еще!.. еще они пили вино - и Юна пила вино. И курила сигареты. И папиросы. И всякие окурки, а еще... Еще было лето.
Ну, а что же говорила по этому поводу Юнина мама? Мама... да ну ее вообще! а вот зато если плохая компания почему-либо расходилась на ночь, то Юна шла прямиком на какой-нибудь чердак и засыпала там; и вот утро, и вот Юна выходит, отряхивая с себя опилки, и видит - ого-го! - в подъезде здоровенный папиросный окурок, и, длинно свистнув сквозь зубы, поднимает его и, дунув, вставляет в рот. Кажется, в кармане оставалась еще одна спичка? - да вот она. И спичка зажигается об стену с первого раза, и вот первый утренний дым, от которого чуть звенит в ушах и немножко кружится голова, выливается в светлое небо, выглядывающее из-за высоких домов.
День-ночь, день-ночь, месяц - трах! Другой - дзынь!..
Ночь. Была ночь, когда Юна вдруг вспомнила про замок - и удивилась. А удивилась она потому, что, кажется, совсем-совсем про него забыла, и про Санту, и про всех, кто там был. И это означало, что Юна победила - пусть они теперь там. А она обошлась и без них, прекрасно и замечательненько. А, кстати, в это момент Юна как раз шла домой (она теперь там редко бывала, потому что мама...) - но тут как раз шла; троллейбусы уже не ходили, и она шла пешком, и еще один пацан из ее плохой компании шел с ней, а звали его Боря, или Витя, им было по дороге до перекрестка, а дальше в разные стороны. И вот Юне внезапно стало совершенно обязательно рассказать кому-нибудь, как она здорово обошлась без них, и даже вовсе про них забыла, - а тут как раз этот Боря. Юна шла, думала, а потом сказала этому пацану:
- У меня в окне, ну, где я живу, - там, короче, видно одну дорогу...
И пошла-поехала! Они уже давно стояли на этом перекрестке, а Юна все рассказывала про этот черный-пречерный лес, и какие там деревья, и про то, что там стоит дом, - не дом, а дворец, потому что в нем есть трон, он это... ин-структи-рован изумрудами, и на этом троне... там живет одна такая девчонка, такая красивая - просто ужас, ты таких в жизни не видел, сказала Юна этому Боре или Вите, вот она и сидит на этом троне, потому что она королева, хотя лет ей сколько и мне, но она королева, потому что ее все так называют. Только я одна не называла, и поэтому она со мной дружила лучше всех, и мы ездили в город... И тут Юна снова принималась рассказывать про эту дорогу, по которой она попала в лес, и про то, как они с Сантой однажды попробовали по ней пройти, но ничего не получилось, а Юрис - он все знает! - он сказал потом, что так и надо, чтоб не получилось, а то если все время будет получаться, так что же это такое выйдет? а этот Юрис - он был рыцарь... и тут она снова перескакивала в замок, и говорила про дону Бетту с печкой и волосами, и про Папашу Маугли, который может пройти весь лес, прыгая с дерева на дерево, и он... знает каратэ, вот! Юна говорила и говорила, и совсем заговорила этого Борю или Витю, он только глазами хлопал, и наконец она остановилась, чтобы перевести дыхание, и посмотрела на потухшую сигарету, и бросила ее на асфальт. А этот Боря, улучив эту минуту, сказал:
