Старинные Чешские Сказания - Ирасек Алоис (лучшие книги онлайн TXT) 📗

И сняли владыки с белого коня княжеские одежды – сукню, отороченную дорогим мехом, богатый плащ, пояс и сапоги, – подошедши к Пршемыслу, низко ему поклонились и приветствовали его такими словами:

– Муж счастливый, князь, богами нам суженный, будь здрав и будь благословен! Отпусти волов своих, смени одежду, сядь на коня и следуй за нами. Княжна Либуша и весь наш народ шлют тебе наказ, чтобы ехал ты с нами в Вышеград и принял там власть над чешским народом, предназначенную тебе и потомкам твоим. Избрали мы тебя своим князем, судьей и защитником.

Молча слушал Пршемысл. В том же молчании воткнул он в землю ореховый прут, распряг волов и сказал:

– Идите, откуда пришли!

Только сказал, волы помчались и скрылись мгновенно. В большой скале возле селенья исчезли они. Открылась скала и тотчас закрылась – и следа от них не осталось.

Тогда молвил послам Пршемысл:

– Жаль, что вы рано пришли. Если б успел я допахать это поле, родился бы хлеб в изобилии во все времена. Но так как вы поспешили и мне помешали, то знайте, что часто будет голод в нашей стране.

Тем временем сухой ореховый прут, что воткнул Пршемысл в землю, словно набравшись жизненных соков, стал распускаться, как распускается куст весенней порой. Протянулись от него три побега, три ветки, и зазеленели на них новые листья и молодые орехи.

Изумились послы, глядя на это диво. А Пршемысл стал просить их сесть за стол и разделить с ним трапезу. Перевернул он плуг и, взяв с межи плетенную из лыка корзину, вынул из нее хлеб и сыр и положил на лемех, блестевший на солнце.

«Вот тот железный стол, о котором говорила Либуша», – подумал с душевным трепетом каждый из послов.

А пока, сидя с Пршемыслом за плугом, послы ели и пили из его жбана, засохли две ветви на ореховом пруте и тотчас отпали; третья, однако, быстро и буйно разрасталась вверх и вширь. Объял гостей страх. Указав на это чудо, спросили они Пршемысла, почему две ветви погибли и осталась лишь третья.

– О том вам поведаю, – молвил Пршемысл. – Знайте, что из моего поколения многие будут властвовать над вами, но только один господин и правитель останется.

Потом спросили Пршемысла послы, почему ест он не на меже, а на лемехе.

– Потому я ем на железном столе, – ответил избранный князь, – чтобы вы знали, что род мой будет править вами железной рукой. Но вы уважайте железо! Им в мирное время пашете вы землю, а в лихое – обороняетесь от врагов. Доколе у чехов будет стол из железа, не страшны им будут враги. А когда отнимут чужеземцы у них этот стол, лишатся чехи свободы.

Так сказав, встал Пршемысл и пошел с послами в селенье проститься со своим родом, отныне столь возвеличенным. Потом надел он княжеское облаченье, блестящий пояс, обувь княжескую и сел на весело заржавшего под ним белого коня.

Дорогой послы спросили Пршемысла, для чего он взял с собой корзину и лапти из липового лыка. И ответил он им:

– Взял для того, чтобы дать их вам на вечное сохранение; пусть знают потомки мои, откуда они происходят, пусть живут они в страхе перед богами, не ослепляясь гордыней и не угнетая подвластных людей, ибо все мы равны.

Когда близился путь их к концу и подходили они к Вышеграду, вышла им навстречу Либуша. Серебряный венец сверкал на ее голове, дорогие кораллы, янтари и халцедоны украшали белую шею. Прекрасная и величавая, шла она в белоснежных одеждах, и радостное волнение сияло в ее глазах, издалека заметивших во главе посольства старейшин и Пршемысла на белом коне. С княжной шли ее девушки, шли старейшины и знатные люди всех родов, которые ждали на вече посольство и нового князя.

Возрадовались все, увидев красивого, статного мужа, а больше всех – молодая княжна. Видалась она с женихом еще в Будече. Подали они друг другу руки и радостно вступили в замок, а с ними и весь народ в великом веселье. При общем ликовании был посажен Пршемысл на каменный княжеский трон, и славили все нового князя и брак его с княжной Либушей. Прославляли князя и в замке, на горе, и под стенами замка. Усевшись в просторной палате и на широком дворе за столы, пировали старейшины и гости. Ели обильные яства, пили мед, пели песни, слушали, как перебирают струны певцы, распевая старинные сказания о героях и боях минувших времен. Все славили избрание князя, славили брак Либуши с Пршемыслом, славили днем, славили ночью, при свете огней и смоляных факелов. А когда погасли огни и зарумянилась над лесами утренняя заря, еще ликовал Вышеград, еще оглашались окрестности замка звонким весельем, и утренний ветер нес его звуки за реку, к темным лесам, окутанным беловатым туманом.

ЛИБУШИНЫ ПРОРОЧЕСТВА

Так возвела Либуша Пршемысла на княжеский престол.

После свадьбы спустилась молодая княгиня с Пршемыслом в глубокое подземелье, высеченное в скале и наглухо закрытое тяжелой железной дверью. В том подземелье и стены и большие столы, расставленные вдоль стен, отсвечивали блеском различных металлов: железа и бронзы, золота и серебра. Висели там мечи, кованые пояса, островерхие шлемы, округлые панцири, красиво окованные щиты; лежали браслеты, пряжки, перстни, венцы из серебряной проволоки, ожерелья из кораллов и янтаря, драгоценных каменьев, хрусталя и металла. Возле огромных блюд, полных зернистого золота, ярко блестели слитки чистого серебра.

Весь великий клад показала Либуша Пршемыслу, ибо отныне принадлежали сокровища и ему.

Потом привела Либуша его в свой сад, на то священное место под старыми липами, где сверкала серебряная голова хмурого Перуна. Там сиживали Либуша с Пршемыслом и весной и летом одни, проводя время в мудрых беседах. Часто гуляли они в сумраке священной рощи над Езеркой – там, где купалась Либуша девушкой со своими подругами, где расчесывали они ей прекрасные волосы и пели песни, милые ее сердцу.

Бродя по роще с супругом, обдумывала Либуша чешские законы и право. В то время установил Пршемысл немало новых законов, которыми сдерживал непокорных людей и наводил порядок в стране; потомки его управляли Чешской землей по тем законам много веков.

Однажды стояла Либуша с мужем своим Пршемыслом, старейшинами и всею дружиной на скалистом утесе высоко над Влтавой.

Длинные тени лежали на буйно цветущих лугах, по которым под сводом из ольхи, кленов и высоких верб бежал Ботич-поток. Роща на Волчьих воротах была залита светом заходящего солнца; последние лучи его золотили хлебные нивы, простиравшиеся в долине под Волчьими воротами и на обширной возвышенности правого берега Влтавы.

Все любовались прекрасным урожаем и, глядя на зреющие хлеба, радовались такой благодати. Один из старейшин вспомнил, что предстало глазам его много лет назад, когда стоял он на этом утесе с другими старейшинами, которых послал покойный воевода на поиски места для нового замка.

– Какая глушь тут была! Лес да лес, вон как там! – И он махнул рукой на запад, на лесистые горы, лежащие за светящейся под солнцем рекой.

На ее сверкающей поверхности выделялись островки, заросшие деревьями и густым кустарником; над ними кружили стаями птицы. У берега, в тени деревьев и кустов, обвитых диким хмелем, шумно и беспорядочно кричали в камышах дикие утки.

Все стоявшие на Вышеградской скале устремили взоры туда, куда указывал старый владыка, – через реку с островами, на непроходимые леса, что тянулись от берега вверх по склонам холмов, по Петржину, по Страгову [11], по всему обширному плоскогорью и дальше, сколько видел глаз.

Уже окутывались в синеватый сумрак старые, дремучие леса. Из-за вершин деревьев подымался вдали ровный столб белого дыма, пронизанного последними солнечными лучами, – верно, какой-нибудь охотник зажег костер в лесной чаще.