Василинка из Царской Ветки - Ус Александра Павловна (читать книги регистрация TXT) 📗
В сумерки Климовичи возвращаются в свою комнату. Там они берут сверкающий никелированный самовар. Его торжественно несет сам Климович, а его жена - фарфоровый чайничек для заварки. Оба терпеливо сидят на кухне в ожидании, пока самовар закипит и запыхтит паром. А потом долго пьют чай с черным хлебом и сидят еще неизвестно сколько при свете лампы с зеленым красивым абажуром. А иногда, заскучав, что ли, приглашают к себе в гости Василинку, просят почитать им книжки. Василинка тогда устраивается на теплой лежанке и начинает читать.
В небольшой комнатке возле кухни разместились беженцы. Там, точно в муравейнике, копошатся малыши и взрослые. Стасик с Зигмунтом - школьники. Один вслух читает, другой пишет. Беженка колышет рыженькую Виктю, а старая бабушка моет посуду.
Мама теперь нередко отлучается. Отправит Тоню с Василинкой в школу, а сама пойдет на поиски какой-нибудь еды. С каждым днем, говорит мама, ее все трудней найти. Отец почти совсем не бывает дома, все время в поездках.
А Василинке так его недостает. Ей хочется рассказать отцу, что происходит в школе. У соседей Богдановых умерла бабушка. Старый муж ее не отходил от гроба, и с глаз его не переставая катились слезы.
На поминки позвали одну маму. А какой вкусный холодец из сухой тарани там был! Правда, он не застыл, уху ложками хлебали. У Василинки даже слюнки потекли, когда про такое услыхала.
С продуктами стало еще труднее. У магазинов стояли большие очереди. На спине каждого, кто стоял в очереди, мелом писали номер, чтобы не нарушить порядок. Всю ночь простояла и мама Василинки, да дня еще прихватила, пока дождалась гнилой селедки. Прежде чем принести домой, обила об угол хаты, взяв за хвост, каждую селедку, чтобы высыпались из них черви. Об этом по секрету Василинке сообщила Тоня, которая все видела своими глазами. Но селедка все равно была вкусная.
В доме соседки Жевнеровой, живущей в маленьком домике, который почему-то назывался "флигелем", - своя беда. Уже с полгода, как мужа ее забрали в солдаты. Она моет посуду в солдатской столовой, работает, а мальчишки совсем от рук отбились. Младший, Петька, начал курить и бросил школу. А старший, Иванька, сбежал из дому. Сколько слез выплакала Жевнерова, один бог знает. Все ждет, что парень вернется, а его нет, и неизвестно, что с ним случилось.
- Не плачьте, Петровна, - утешает Жевнерову Василинкина мама. - Все образуется.
Василинка смотрит на белые, будто в кипятке вываренные, опухшие руки Петровны, которыми она то и дело смахивает поседевшую прядку волос, наползающую на глаза.
- А что, если он на позицию подался?
- И такое случается, так солдаты не дадут его в обиду. Может, сыном полка примут? - вновь утешает тетю Петровну мама. - А может, попадет в оркестр?
Порой по Зеленой маршировали солдаты в серых шинелях и серых, под барашка, папахах. За строем бежали дети. Вместе со всеми бежала и Василинка. Забавно было слушать, как солдаты по команде громко заводили:
Соловей, соловей, пташечка,
Канареечка жалобно поет...
Бабы высыпали из домов и провожали строй печальными глазами. Только Шурка, дочь соседа, на улицу не выходила. Она глядела в окно и плакала. Ее жених без вести пропал на германском фронте. Все уже было к свадьбе готово. Помолвку справили и белой материи на свадебное платье купили, а его, жениха, раз - и в солдаты. Вот и льет слезы Шурка. Все на улице ее нынче невестой-вдовой кличут.
А вскоре пришла беда и в дом Василинки.
Вернулся из поездки отец. Как обычно, взошел он на крыльцо в замасленной одежде с деревянным сундучком за плечами. Взглянув на отца, Василинка сразу почувствовала: случилось недоброе. По бледному лицу катились крупные капли пота. Видно было, что отец заболел.
Мама помогла ему переодеться и уложила на кровать. В доме сразу стало жутко, тоскливо, будто тяжелые тучи опустились низко и давят, давят, мешают дышать. Василинке было не до забав. Побросала в угол свои игрушки и затихла.
- Что с тобою, Змитрочка? - спрашивала мама.
- Сам не знаю. Выпил воды из тендера, и стало мне плохо. Позови Зоркина.
Мама побежала к фельдшеру. Василинка его давно знала. Однажды она заболела, и мама позвала к ней лекаря. Зоркин сказал тогда, внимательно выслушав Василинку:
- Инфлуэнца.
Эта загадочная "инфлуэнца" надолго приковала Василинку к постели. Сколько ей тогда довелось выпить сладенькой прозрачной микстуры, пока не стала на ноги! Сколько раз мама натирала ее гусиным жиром со скипидаром и обвязывала колючим шерстяным платком!
Вот и сейчас придет фельдшер, посмотрит на отца и скажет:
- Инфлуэнца.
Так думает Василинка, слушая, как стонет отец. Нет, она так не стонала. Хоть бы скорей вернулась мама. Отцу совсем плохо. Он уже криком кричит и просит Тоню:
- Растирай мне ногу, растирай, мочи нет терпеть.
Тоня отгибает одеяло, и Василинка видит под кожей на ноге у отца шишку. Тоня растирает ее ладонью, а отец заходится от боли и крика. Отец раньше никогда ни на что не жаловался, не то что мама, которая нет-нет да и приболеет.
Наконец в дом входит в изящном костюме и в очках с золотой оправой Зоркин. Бросив взгляд на ногу отца, отпрянул назад и произнес:
- Везите в больницу... На Песчаную.
Мама бросается к нему:
- Доктор, что с ним?
- Немедленно везите в больницу, - повторяет Зоркин и быстро выходит из дома.
Мать громко плачет. Лишь она одна знает, что на Песчаной, далеко за городом, построили бараки, в которых помещают больных холерой.
Вскоре Василинка видит, как у их ворот останавливается черная крытая карета. Из нее выскакивают санитары с носилками, входят в дом, берут за края простыню, на которой лежит отец, и кладут его на носилки. Мать хочет попрощаться, нагибается поцеловать отца, но ее не пускают. Она бежит вслед за носилками, которые исчезают в распахнутых дверях черной кареты. Санитар погоняет лошадей.
Василинка, Тоня, Митька и мама, растерянные, стоят у ворот и смотрят в ту сторону, куда уехала карета с отцом.
Во дворе возле будки, словно предчувствуя беду, рвется на цепи и воет рыжий Бобик.
А в доме хозяйничают санитары. Не жалея, поливают какой-то вонючей жидкостью все без разбора. Опрыскали фикус, запачкали стол, пол. Постель, на которой лежал отец, санитары велят маме вынести во двор и сжечь.
Утром, едва начало светать, мама трясет за плечо Василинку и говорит:
- Проснись, дочушка, проснись. Пойдем отца проведаем.
Василинка вскакивает, от холода передергивает плечами, быстро одевается, и они с мамой шагают по улицам Царской Ветки. Идут через весь город. Будто маленькую, мама крепко держит Василинку за руку и все поторапливает.
Когда восходит солнце, они уже далеко за городом. До бараков рукой подать. Но заходить туда запрещено. Найти бы хоть кого-нибудь да расспросить.
Навстречу идет старик в ватной солдатской стеганке. Мать опускает в карман своего пальто руку, и на ладони у нее блестит серебряный рубль. Сторож не отказывается, берет рубль и велит подождать, а сам скрывается в бараке.
Мама прижимает к себе Василинку:
- Вот как нам повезло, дочушка! Скоро все узнаем об отце.
Только ничего они не узнали. Сторож сказал, что в списке умерших отец не значится.
- Приходите завтра, может, что-нибудь узнаю.
Больше двух недель мать ни свет ни заря подымает с постели Василинку, и они долго и молча идут к баракам, чтобы проведать отца. Каждая думает свою горькую думу. Василинка знает, что покойников ночью выносят в мертвецкую, кладут в гроб и засыпают известью. Стоя за порогом, поп машет кадилом и молится за спасение души. А потом опрометью мчится в санпропускник. Сторожа грузят гробы на подводу и везут подальше от бараков, в поле, и там закапывают покойников.
А что, если они с мамой опоздают? Придут и не увидят больше отца? Выдержать такое Василинка не в силах. Разве может статься так, что умные добрые папины глаза засыплют едкой известью?!
