Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе - Карлов Борис
Тут же в Петю градом полетели разнообразные плоды из фруктовых ваз. Не дожидаясь того момента, когда в дело пойдут ананасы и зажав в руке волшебную палочку, Петя помчался наверх.
Под все слабее доносившийся снизу хохот, выкрики и дробь бившихся о ступеньки фруктов-снарядов, он пробрался через простенок и судорожно извиваясь, быстро полез по захламленным антресолям назад в квартиру.
7
Петя вбежал в комнату и запер за собой дверь. Первое время он не мог отдышаться, сердце колотилось в груди, отдаваясь в висках словно барабанная дробь. Случившееся казалось недоразумением, которое нужно смахнуть с себя, хорошенько проснувшись.
Выглянув в коридор, Петя убедился, что за ним никто не гонится, зашел в ванную и подставил голову под струю холодной воды. Это не помогло; сон был самой что ни на есть реальностью.
Очумело вытеревшись полотенцем, Петя стал разглядывать волшебную палочку. Во время своего панического бегства он крепко сжимал палочку в руке, опасаясь как-нибудь ее выронить и потерять. Теперь он заставил себя успокоиться и осторожно, чтобы случайно не взмахнуть и не потратить напрасно еще одно заветное желание, стал поворачивать ее так и сяк.
Волшебная палочка имела сантиметров тридцать в длину и два-три в поперечнике. «Фут в длину и дюйм в поперечнике! — догадался Петя. — Палочку, наверное, делали очень давно, когда еще не было метрической системы». И действительно: темная ее поверхность была вытерта и отполирована множеством рук, через которые она, по всей видимости, прошла до того, как попала к нему в руки.
«Надо поскорее придумать два желания, пока еще договор остается в силе, ведь он не знает…»
В коридоре тревожно и громко зазвонил телефон. Петя вздрогнул, прижал палочку к груди, подбежал и снял трубку:
— Алло! Да!
— Алло, Огоньков? Что же ты так кричишь?
— Ах, это вы, Вера Павловна…
— Да, я, уж извини. Родители дома?
— Нет, никого нет, честное слово.
— Хорошо, я попозже, вечером позвоню. А тебе советую угомониться и заняться уроками, положение у тебя угрожающее.
— Ладно, я займусь.
Вера Павловна попрощалась и повесила трубку. Петя медленно поплелся на кухню и встал перед окном, глядя перед собой в задумчивости.
В окне напротив появилась Маринка Корзинкина, показала ему язык и задернула занавеску. Петя не обратил на это ни малейшего внимания. Услышав голос учительницы, он, по привычке, перетрусил. По-рабски, тоскливо и унизительно.
И он разозлился. Так разозлился, что топнул ногой и на глазах у него выступили слезы. Изнутри стали закипать обида и возмущение. Почему это он, обладатель волшебной палочки, должен трусить, унижаться и изворачиваться перед учительницей! Да он, если захочет, сейчас же, сию минуту превратит всех учительниц в мышей. Или, еще лучше, в маленьких детей. Интересно будет посмотреть, куда подевается вдруг их важность!
Нет, жалко тратить на это заветное желание. Лучше всего самому стать большим… От этой мысли Петя прямо задрожал. Да, да, вот именно, самому стать большим — ведь это и есть решение всех его проблем! Взрослого никто не заставит учиться в школе и не лишит законного летнего отпуска, никто не отправит спать, когда по телевизору начинается самое интересное, никто не… Да что там говорить, от открывшейся перспективы голова шла кругом. Можно, к примеру, стать водителем трамвая или троллейбуса: кататься весь день по городу и глазеть по сторонам, да еще получать за это кучу денег… Да что там говорить, мало ли других замечательных возможностей у взрослого человека!
Петя вытер глаза, решительно взмахнул палочкой и воскликнул:
— Хочу стать большим! Прямо сейчас, сию секунду!..
Не успел он договорить, как пол под ним провалился вниз, руки и ноги вытянулись словно столбы, а голова стремительно пошла вверх и уперлась в четырехметровый потолок.
Петя ахнул, пригнулся и оперся руками о стол, который жалобно затрещал под весом пятисоткилограммового детины, продолжавшего не так стремительно, как в первые мгновения, но все еще увеличиваться в размерах.
— Нет, нет! — испуганно закричал Петя, и голос его заухал словно пароходный гудок. — Нет, нет! Не хочу быть большим, хочу быть маленьким!!
И он энергично замахал палочкой, которая была теперь не больше карандаша.
В тот же миг, ощущая стремительное головокружение, он полетел вниз, прямо на стол, в папину чашку с недопитым чаем. Бултых! Шквал поднялся и обрушился на скатерть. Петя вскочил на ноги, подпрыгнул, уцепился за край, выбрался из чашки на блюдце, а затем и на стол.
«Вот и все, — сказал он сам себе. — Вот они и исполнились, три заветных желания». Теперь ему почему-то все сделалось безразлично и даже смешно. Он начал смеяться сначала беззвучно, потом все громче и громче. Голос, который ему самому казался нормальным, звучал со стороны как щебет маленькой птички. Лежавший на подоконнике в окне напротив Маринкин кот Барсик поднялся и начал тревожно озираться.
Отсмеявшись, Петя поднялся и сказал решительно: «Ладно, хватит валять дурака, все это глупости, надо просто взять себя в руки и проснуться». Он затряс головой, распустив вокруг веер чайных брызг, и ущипнул себя в руку так, что вскрикнул от боли. Услышав писк, Барсик снова приподнял голову и зашевелил ушами: он не мог ничего разглядеть из-за стоящих на подоконнике напротив цветочных горшков.
Итак, это был не сон.
Теперь Пете сделалось страшно по-настоящему. «Скорее, туда, на антресоли! — подумал он лихорадочно. — Они еще там, они должны все исправить!..» Он подбежал к краю стола и остановился, едва успев сбалансировать над пропастью… Оглядевшись, он перебежал со стола на подоконник, прыгнул на буфет, обхватил руками и ногами ручку швабры и поехал вниз…
Оказавшись на полу, Петя побежал к стремянке. От только что проделанных акробатических упражнений у него сложилось впечатление, что на маленькие организмы действуют совсем не такие силы природы, как на большие. Например слон совсем не может прыгать, в то время как муравью ничего не стоит свалиться с верхушки самого высокого дерева и бежать дальше как ни в чем не бывало. Теперь и Петя по своим ощущениям был уверен, что мог бы прыгнуть с высоты десятикратно или даже двадцатикратно превышающей его теперешний рост. Он чувствовал себя необычайно сильным и ловким.
Словно маленькая цепкая обезьянка, он взлетел на верхнюю ступеньку стремянки. Ах, какая неудача: до края антресолей оставалось еще сантиметров тридцать-сорок…
— Непредвиденные трудности? — услышал он вдруг сверху чей-то голос.
На краю антресолей, свесив ножки, сидел такой же маленький, как и он сам, карточный шут и кривил рот в насмешливой улыбке. Сердце у мальчика забилось в радостной надежде.
— Вы здесь! А я как раз… — Петя широко раскрыл глаза, больше всего опасаясь, как бы волшебный человечек куда-нибудь не исчез. — Послушайте, я нечаянно… то есть, я нечаянно взмахнул палочкой, и вот… Я хотел другое, я не хотел…
— Взмахнул нечаянно, — повторил джокер невинным голосом. — Он нечаянно взмахнул, а палочка вдруг сработала. Ловко придумал. Не правда ли, коллега?
— Хм, хм, — замямлил появившийся рядом с джокером «Генсек». — За проявленную находчивость предлагаю вручить товарищу пионэру орден Вранья третьей степени. Получите и распишитесь. Товарищ секретарь, заверьте пожалуйста печатью.
Джокер вдруг наотмашь влепил Пете на лоб мокрую жабу. Жаба протяжно квакнула, отпрыгнула, превратилась в мотылька и влетела в стену. Кавалер ордена Вранья третьей степени едва устоял на ногах, утер липкий от шлепка лоб и всхлипнул:
— Превратите меня обратно, я больше не буду, честное слово… — он скривился, чтобы заплакать по-настоящему, опустил глаза и увидел под антресолями монашку, державшую в руках блюдо с трясущимся студнем.
— У-уу! Вя-яя! — противно пропищал студень, передразнивая. — Превратите меня обра-атно…
