Виктор Вавич (Книга 2) - Житков Борис Степанович (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Виктор выскочил за ворота. Красным светом кидало с той стороны, напротив полыхала крыша, огонь метался на ветру, взмахивали языки.
- Ой, пустите, ой, где папочка! Пустите! - рвался голос через весь рев. И вон кучей возятся. Вавич двинулся на крик, и вдруг опрометью мимо в нашлепке Сеньковский, чуть не сбил с ног, врезался в кучу. Виктора отшибло под окно, тяжелый ящик стукнул в плечо - швырнули из окна - рассыпалось.
- Костыли! Вали! туды его в веру! - Виктор едва отскочил - тяжелый мешок валили из окна.
- Давай, давай! - кричат от ворот, и только тошная женская нота висит, не падает. И опять Сеньковский. Ух, юрко сбил кого-то, хватает с земли.
- Стой, стой! - орет туда к воротам. Виктор с забившимся духом протискивался, где кричала девушка.
- Ой, сестру, ой, не убивайте, не надо, ой, не надо! Больная! И вдруг завизжала, и голос тонким ножом вонзился в гул. Виктор был совсем уж близко, рвался, не мог пробить гущи, не видел, что делают, и слышал стук: ухали ворота.
- Давай сюда костыль. Давай, твою в доски! - И заорали сразу, ударом рявкнули голоса - и быстрей застукало, заспешило.
- Давай костыль!.. Враздрай ее, враскоряч... - слышал Виктор.
Визгнул голос.
- Га! Гу-ух! - орали над Виктором с крыльца, глядели красными лицами туда через головы, на ворота. Пялились, тискались наперебой. Слетел один.
- Что? что? - теребил его Виктор, рвал за ворот, кричал в ухо: - Что?
- Жидовку!.. На ворота!.. Прибили! Ух, треплють! И вдруг рожок медным голосом, и затрясся сигнал над головами. Вавич дернулся, и голова ушла в плечи.
- Фу! Это пожарные!
Вон стали и дымят факелы. Не пускают, не проехать. И с грохотом, скрежетом рухнула крыша напротив, присело пламя, и жарким духом дунули искры, и снова взлетело в небо пламя.
- Ураа! а! - гаркнула толпа.
- Жидов, туды их кровину, бей! бей! - вопил над ухом у Виктора пьяный голос. - Бее-е-ей-йя!
Виктор рванул вперед. Какой-то парнишка тискался под стенкой, две кухонных лампы в руке над головой, и вдруг толпа метнулась навстречу, дернулась. Виктор услыхал через крик сухой стук, и крик спал на миг, и ясно ударили два выстрела: серьезно, строго хлопнули выстрелы.
- Жиды стреляют! А-а! - и высокий вой ветром подул по толпе.
- Где, где? - кричал Виктор и рвался под стенкой вперед, а мимо бежали, спотыкались, и уж чисто впереди, вон огонек пыхнул и - дах! - и еще и еще, с другой стороны.
Виктор вытащил наган, крепко зажал в руке. Опять огонек впереди, и Виктор нажал курок - не нажал, рванул горячей рукой.
- А, так вашу в смерть... - шептал Виктор. И вдруг сзади выстрел. Виктор оглянулся. Пожар пылал. Кто-то бегом топал сзади.
- За крыльцо! Дурак! - голос запыхавшийся. - Вон еще бегут. Сеньковский и Виктор два раза подряд выстрелили вперед в темноту. И часто-часто застукали выстрелы, и отскочила щебенка от крыльца.
- А сволочь жидовская! - и зубы скрипели у Виктора. Он стоял в рост и стрелял и на ощупь перезаряжал наган.
- Назад, назад, болван! - Сеньковский дергал за спину. Еще какие-то толпились кучкой сзади. - Назад! - и Сеньковский рывком повернул Виктора за рукав.
Дап! дап-дап! - и огоньки сеяли из темноты.
- Господин надзиратель! Налево в проулок.
Виктор упирался, но уж и второй его тянул за локоть, и Сеньковский дышал перегаром в лицо - ходом!
Виктор натыкался на хлам, на ящики и вдруг глянул вбок - те ворота - и раскинула руки и ноги... висит, как чудом, как приклеенная, и увидал черным колом торчал костыль из ладони.
- Ходом! Пошли, пошли! - и Сеньковский дернул Виктора вперед.
Будь проклят!
ТАНЕЧКА ходила по паркету от рояля к двери мимо трюмо. Из двери, из столовой, шел свет, и только ее одну видно в трюмо, когда проходит мимо. И Таня проходила и скашивала глаза в трюмо, и цвет, тот самый единственный цвет, рамкой оттенял шею и бросал на щеки отсвет - чуть страшный, неведомого огня.
- И не надо! - шептала Таня и длинными шагами скользила по паркету и вдруг остановилась, подошла вплотную к трюмо, к самому зеркалу присунула лицо и злыми, ярыми глазами глядела себе в глаза, и как воткнулся глаз в глаз и не оторваться.
- И... не... на-до! - громко сказала Таня и отвернулась. - Бабушка! крикнула Таня, вышла в столовую. - Бабушка! Да бабушка, черт вас дери совсем!
- Чего? Упало чего? - шлепает на бегу.
- Чаю, я говорю, а никто не подал.
- Да стоит же чай, Бог ты мой, орать-то так... фу, убивают, думала. Чай-то вот. Сослепу-то орать...
- Ну, так и садитесь, пейте. Садитесь, говорю, сюда, сейчас же! Ну! Я вам наливать буду.
- Не надо, не надо крепко так, - и старуха замахала рукой.
- И варенья вот вам. В чайное блюдечко! Чепуха, сожрете. Вот полное блюдечко наложу. Вот! Куда? В рот. - И Таня села, и стул пискнул.
- Куда же столько? - и старуха закачала головой, заулыбалась губами на варенье.
- Бабушка! - Таня кричала, как глухой. Старуха глядела, мелкими складками пошел сухой лоб. - Бабушка! Что, если б муж бы ваш или жених вам на свадьбу газету принес? В подарок?
- Как это газету?
- Ешьте варенье! - крикнула Таня. - Газету, я говорю! С самыми интересными новостями! Что царя убили. Старуха затрясла головой, и глаза в чашку.
- Ну, все равно, с картинками. Газету вот эдакую! - И Таня развела руками круг, и сзади черными крыльями махнула тень, и старуха вздрогнула. На свадьбу? А? - и Таня встала и со всей силы глядела в старуху. - Что?
- Да не пойму... Газету? Зачем же газету?
- И мне незачем! - крикнула Таня. - И в рожу надо кинуть газету, - и Таня отшвырнула воздух рукой. - Газетчик! С душой надо, а не с... - Таня отпихнула стул назад, с громом, с рокотом, и вышла в гостиную. Села с размаху на диван. Таня бросила взгляд в трюмо. Виден был стол в столовой, старуха без шума доставала ложечкой варенье. Таня стала глядеть в угол в темноту.
- Ой, никак на черном ходу стучат! - И Таня видела в зеркало, как вскочила старуха.
"Стучат, стучат, действительно стучат", - Таня встала и пошла к кухне.
Старуха уж отпирала. Дворник шагнул через порог и стал, придерживал сзади дверь.
- Что вы там шепчетесь? - и Таня твердыми каблуками застукала по коридору. - Что такое?
- А вот говорит, - шептала старуха и наклонялась в такт, - чтоб, говорит, завтра, говорит, иконы на окно поставить, - и старуха выставила ладони, - чтоб знали, что православные, говорит, люди, - дворник глядел старухе в темя, улыбался, кивал головою, - чтоб, говорит...
- А верно, - и голос у дворника вразумительный, - ну, камнем кто. Простое дело...
- Зачем, зачем? - Таня шагнула к дворнику. Но дворник уж всунул спину в дверь, улыбался - такое уж дело... - и закрыл дверь. Таня дернулась к двери, хватилась за ручку.
- Шш! - старуха придерживала дверь. - Он говорит, барышня, говорит, и старуха зашептала едва слышно, - забастовку завтра делают... русские делают... прямо бунтовать, говорит, все будут.
- Иконы почему? - крикнула Таня.
- Иконы...- но ничего нельзя было расслышать, бился, трепетал электрический звонок в кухне, кто-то часто, прерывисто звонил в парадную дверь. Таня бегом бросилась отворять, и тревожный воздух заходил в груди. Звонок бился, вздрагивал сзади нервной дрожью. Таня быстрой рукой открыла дама в вязаной шали, улыбается насильно, искательно.
- Простите, одну минутку, на пару слов, - дама озиралась в передней, я внизу живу. Лейбович. Идемте на минуту, - и она тащила Таню в гостиную, слушайте, умоляю вас, - шептала Лейбович, - вы же интеллигентный человек.
- Да сядьте, сядьте, - говорила Таня.
- Ой, милая, я не могу. Вы знаете, - и вдруг голос осекся, охрип, Лейбович глотала сухим горлом, - дайте мне выпить глоток, - хрипло говорила Лейбович, и Танечка видела в полутьме, как трясется шаль на голове.
Танечка выпрыгнула в столовую, схватила свою неначатую чашку, и чашка дробно билась о зубы в руках у Лейбович. Она с трудом глотала, поставила чашку на рояль.
