Невероятные истории. Сборник рассказов и повестей - Носов Николай Николаевич (читать полную версию книги .txt) 📗

Спросил:

— Дедушка, а кто старше, ты или папа?

Я объяснил ему, что я папа его папы, и потому старше. Для него было как будто неожиданностью, что его папа — мой сын, как он сын своего папы.

В другой раз спросил:

— Дедушка, а что, тетя Тамара твоя дочка, что ли?

Я объяснил, что тетя Тамара сестра бабушки Тани.

Подумав, спросил:

— А почему она не живет отдельно, а с вами?

— Ну вместе-то ведь лучше жить; веселей. Правда?

— Правда, — согласился он. — Так даже лучше. У нас три Носовы, я, папа и мама, и у вас три Носовы.

Какое-то чувство удержало меня от того, чтобы сказать, что у Тани, как и Тамары, фамилия Середина.

Услышав, что Таню кто-то называл Татьяной Федоровной, спросил:

— Почему дяденька называл тебя Татьяна Федоровна? Ты же Таня Тимофеевна.

— Почему ты так думаешь? Я на самом деле Татьяна Федоровна.

— Почему же мама Лида Тимофеевна?

Таня объяснила ему, как образуются отчества людей.

Игорь увидел у нас на балконе высаженную в ящике рассаду огурцов и сказал:

— У вас огурцы как пальмы.

Меня каждый раз удивляет заложенная в нем потребность сравнивать и способность давать верные, меткие сравнения. Это у него органично.

Ехали с Игорем на такси. На перекрестке увидели милиционера-регулировщика с полосатым жезлом в руке.

Игорь сказал:

— Милиционер как шлагбаум.

Опять до чего верно схвачено! И зрительно полосатый жезл регулировщика напоминает полосатую перекладину шлагбаума, и по существу регулировщик играет роль шлагбаума, открывающего и закрывающего доступ движению транспорта.

Взял мои очки, стал смотреть сквозь них.

Я спросил:

— Видишь что-нибудь?

— Как через окно, покрытое каплями дождя.

Он мог сказать, вижу неясно, расплывчато, туманно, нерезко… Хотя вернее предположить, что именно так он и не мог сказать, поскольку подобного рода слов не знает вовсе. Однако, чтоб передать, как именно он видит сквозь очки, он подобрал сравнение из знакомых ему явлений, и притом удивительно верное, образное.

Ехали с Игорем и Таней в автобусе. Таня сказала:

— Вот дом — пять этажей.

Игорь сказал:

— Не пять, а гораздо больше.

Дом на самом деле был десятиэтажный.

Потом Игорь сказал:

— У нас есть дома восемнадцатиэтажные. У нас много восемнадцатиэтажных домов. А у фашистов таких домов нету. У фашистов ничего нет — одни заборы.

Еще не исполнилось четырех лет, а уже употребляет такие сложные слова, как «вообще», «абсолютно».

Попробовал копать песок палкой.

— Этим вообще плохо копать, — говорит.

Ночью смотрел на что-то в окно.

— Ничего, — говорит, — абсолютно не видно.

Купили ему кепку, но большую. Он примерил и, посмотревшись в зеркало, сказал:

— Возьми ее, я вообще не буду ее носить.

Рисовал красками. Провел коричневой краской вертикальную черту. Лида спрашивает:

— Что это?

— Дерево.

— А листочки где?

— А листочки в последнюю очередь.

Заезжал с Таней за Игорем в детский сад. Когда ехали домой, Таня спросила:

— Ты знал, что дедушка заедет за тобой сегодня?

— Знал.

— Тебе папа сказал?

— Нет, я сам догадался. Это я папе сказал, что дедушка Коля за мной сегодня заедет.

— Как же ты догадался?

— Так, как все люди догадываются.

— Ну, так ты, может быть, объяснишь, как все люди догадываются? — спрашиваю я.

— А вот угадай, какая будет навстречу машина, — скажу.

Навстречу как раз шла «Волга». Я говорю:

— «Волга». Угадал?

— Угадал.

— Теперь ты скажи, как люди догадываются, — говорю.

— Головой. Не знаешь разве?

Игорь разговаривал с Таней. Таня спросила:

— Помнишь, как мы прошлым летом на даче жили?

— Помню.

— В лес как ходили, помнишь?

— Помню.

— А помнишь, как грибы собирали?

— Помню.

Таня больше вопросов не задавала, и он сказал:

— Ну спроси меня, чего я еще помню.

После обеда читали, лежа на диване, «Слоненка» и «Откуда у кита такая глотка?» Киплинга. Слушал чрезвычайно внимательно, отчаянно боролся с одолевавшим его сном, переворачиваясь с боку на бок. Однако интерес превозмог сон.

Я никогда не думал, что Киплинг может так быть доступен и интересен ребенку, не достигшему и четырех лет.

Купали Игоря, а времени было мало, так как нужно было смотреть детскую телепередачу, и Таня сказала:

— Не будем сегодня ему голову мыть.

— А почему? — вскинулся он.

Это было тем более комично, что обычно он сам умоляет не мыть ему голову, боясь, что мыло будет щипать глаза; тут же почувствовал, что ему вроде как бы чего-то хотят недодать.

Мы с Игорем гуляли на пристани на Москве-реке. Увидев проплывавший по реке пароход, катер или буксир, тащивший за собой баржи, он начинал прыгать на месте как заводной.

Я спросил:

— Ты чего прыгаешь? Тебе холодно?

— Это я радуюсь.

Нашел в сквере у Киевского вокзала гриб неопределенной породы. Очень бережно нес этот гриб, завернутый в бумажку, и поминутно останавливался, чтоб полюбоваться своей находкой. Когда дошли до его любимой песчаной кучи, решили поиграть в песочек.

Увлекшись, Игорь поломал гриб на мелкие кусочки, зарыл их в песок, чтоб на следующий год новые грибы выросли.

Под вечер возвращаемся с ним домой. Вдруг останавливается и недоуменно спрашивает:

— А где же гриб?

— Какой гриб?

— Ну, который я нашел.

— Ты же его поломал на кусочки и посадил в песок.

— А!

Во дворе Игорь и его приятель Борька хвастают друг перед другом своими знаниями в счете. Игорь просчитал до десяти. Борька сказал, что он и до ста просчитает. Игорь сказал, что тоже может до ста. Я сказал, что до ста он не сможет. Ох, как он обиделся на мои слова! Я даже не ожидал. Кулаком замахал на меня. Стал считать. До 15 досчитал правильно, а там пошло: 17, 19, 16, 22, 34…

— Ну умеешь, умеешь, — успокоил я его.

А что было делать?

Поднимались на лифте с каким-то незнакомым гражданином.

— Вам на какой этаж? — спросил я его перед тем, как нажать кнопку.

— На пятый.

Игорь говорит:

— Нам тоже на пятый.

— А вам нет, — сказал гражданин шутя.

Игорь потихоньку спрашивает меня:

— Правда, нам на пятый?

Я говорю:

— Правда.

— Вот видите! — торжествующе сказал Игорь нашему спутнику. — Нам тоже на пятый. Вот так!

Гражданин даже опешил и переспросил:

— Как «вот так»?

За ужином Таня дала Игорю круглую чайную ложку, непривычной для него формы. Он не захотел ею есть.

— Какая хорошая ложка! — сказала Таня. — Это, знаешь, японская ложка.

Сразу стал есть этой ложкой, и с тех пор, как только садится за стол:

— А где моя японская ложка?

Проснувшись утром, спрашивает Петра:

— Папа, сегодня — уже завтра?

— А почему ты спрашиваешь?

— Дедушка сказал, завтра ко мне приедет.

Как-то спрашивает меня:

— Дедушка, а когда завтра?

— Вот ляжешь, поспишь — и завтра.