Лилея - Чудинова Елена В. (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
- Лена! Лена же, твой черед!
Нелли вздрогнула, словно пробуждаясь от дремоты.
- «Что всего лучше украсит новую шляпку?» - как обыкновенно с усилием разбирая быстрый почерк мужа, прочла она, переходя затем на Романовы каракули: - «Куст терновника». «Когда подадут, наконец, шоколад?» - «Когда рак свиснет».
- Здорова ль ты, душа моя?
- Отчего ты спрашиваешь, здорова.
- Нелли, у тебя листок дрожит в руке. - Филипп, торопливо поднявшись, дернул сонетку. Вдалеке зазвенели колокольцы. - Ну ее, глупую забаву ребяческую. Выпить, вправду, шоколаду, да пользоваться погожим днем! Пойдемте-ка все гулять по болоту!
- Идем на болото! - Роман спрыгнул на пол, едва не сбив с ног лакея Фому с дымящимися на подносе чашками.
- Вот место для прогулок! Отчего ж на болото?
- А поглядим заодно, с какой стороны гать засыпать, - принимая свою сугубую высокую чашку, ответил Филипп. - Давно пора, о прошлой неделе теленок потонул у вдовы кузнеца.
Елена отхлебнула исходящего паром ароматного напитка из низенькой чашечки. Старая цыганка говорила, что только потому она, Нелли, не простыла насмерть в наводнение 1783 году, что наелись они с Катькой шоколаду в оставленном хозяевами павилиончике, что плыл, несомый бурными волнами по столичным затопленным улицам. Впрямь ли шоколад так целебен? Дорого б дал Роман, чтоб оно было правда, причем чтоб конфекты были целебнее питья. Ишь, как выгребает ложечкою остаток из своей китайской кружки.
- Дядя Филипп! Идем на гать! А Лена может дома остаться, она пешком за нами плохо поспевает!
- Вот приятные слова! Да захочет ли Филипп гулять без меня? - Елена покосилась на мужа, с трудом удерживая неуместную улыбку. - Или тебя, мой свет, тож не устроит, что я за мужчинами не угонюсь?
- Прости, Нелли… Ты говорила что? - произнес Филипп тихо. Выражение удивления либо даже тревоги проступило в осунувшемся вдруг лице его.
- Говорил, сказать по правде, больше Роман… О чем ты задумался?
- Я слушал, откуда музыка? - напряженно впившись тонкими перстами в подлокотники, Филипп подался вперед. - Целой оркестр, откуда в наших краях? Неужто это в саду?
- Какой оркестр? Где? Отчего я не слышу?! - Роман кинулся к окну.
- Свет мой, нету никакого оркестра! - Кровь отлила от щек, оставляя лицо цепенеть в непонятной испуге.
- Andante non troppo… Теперь виолончель… - Филипп продолжал словно бы прислушиваться, жестикулируя теперь одною рукою, как нередко делают меломаны. - Вещь знакома, но вспомнить не могу! Нелли, разве мы с тобою не вместе сие слушали о позапрошлую зиму?
- В саду никакого оркестра впрямь нету, - надувшийся Роман, подозревая розыгрыш, вылез из шелковой занавески. - Там только Амвроська-пьяница куда-то бежит прямо по газону!
- Филипп! - Елена, приблизясь к мужу, с силою сжала его руку в своей. - Что с тобою?
- Право сам не пойму, мой друг, - Филипп де Роскоф поднял взгляд на жену: самыми привычными были его серые глаза, и нежная забота светилась в них. - Я напугал тебя? Прости! Но право мне помнилось сейчас… Да так ясно…
- Пустое! - Нелли казалось, что грозовая туча, вроде той, что ударила недавно молоньею в сухое дерево, вдруг остановилась, не выпустив суровой своей стрелы. - Ты засиделся вчера за полночь за своими книгами. Далёко за полночь, почти до петухов, ночи-то теперь коротки.
- Так идем мы на болото? - нетерпеливо воскликнул Роман.
- Ло-ло-то! - старательно повторил Платон.
- Непременно идем, Роман Сабуров, - улыбнулся Филипп, подымаясь. Рука его, сверкнув гранатовым кольцом, на мгновение прикрыла глаза.
Нелли еле удержала в груди крик: через мгновение Филипп бессильно рухнул обратно в кресло.
- Что-то я… нынче без сил… Ноги не держат… Неужто солнце ударило?
Звонки отчаянно звенели в глубине дома к великому интересу Платона, махавшего обеими ручками вослед каждой трели.
- Роман… Им толковать дольше… Беги-ко быстро за Парашею, скажи, дядя твой приболел!
- Не тревожься, Лена, я скоро! - скользнувши по комнате быстрым взглядом, мальчик скрылся в дверях.
- Что за страх ребяческой? - слабо улыбнулся Роскоф. - Экая невидаль удар солнечный. Наверное, Нелли, это я на солнце перегрелся, вот теперь и в глазах темно.
- Темно в глазах? - Лоб мужа казался обжигающе холодным. Не доверяясь ладони, Нелли коснулась его губами.
- У всех темно… кто на солнце долго был… Так что и книги ты зряшно обвинила, мой друг.
Нелли убить была готова за бестолковость лакеев, неуклюже поддерживающих Филиппа по дороге в спальню. Казалось, минул битый час, прежде, чем оказался он на постеле, освобожден от сюртука и тесной жилетки.
- Все тёмно, Филипп?
- Да… Вроде как сумерки вокруг тебя, Нелли.
Но разве при ударе солнечном не должно быть жара? Жар должен быть, наверное должен! А лоб холодный… и персты еще хладней… Нет, то не солнце. Но что же тогда?
Камердин Данила, молодой парень, меньше году как взятый в господский дом, раз другой шмыгнул было носом, стягивая туфли с ног своего господина. Однако ж зареветь в голос не посмел, чуя, что надобно бояться Нелли.
- Касатка, что стряслось с Филипп Антонычем?
Нелли вздохнула с невольным облегчением.
Параша, еще запыхавшаяся от бега, опустилась около кровати - Данила еле успел отскочить в сторону.
- Да много шуму из ничего… Прасковия, - Филипп даже не приподнял головы.
Покуда подруга уверенно щупала биенье жизненной жилы, водила рукою перед глазами Филипп и заглядывала ему в лицо, Нелли потихоньку успокаивалась. Не может ничего худого случиться в этой спальне, светлой из-за стеклянных окон до самого полу, где на украшенной слоновой костью и веселыми золотыми завитушками кровати появился на свет малютка Платон. Да и худая полоса в жизни кончилась, кончилась наверное, разве не о том она сегодни думала?
- Парашка, а Роман-то где, не побежал один на болото?
- Да нет, кого-то догонять вздумал, - отозвалась та, озабоченно ощупывая чело больного. - Эй, малый, а ну-ка в мою горенку, чтоб одна нога здесь, другая там! На подоконнице белая коробушка из бересты.
- Давай, Данилка, вишь, Прасковия власть в руки забрала. Сейчас всем на орехи будет… - Филипп говорил весело, но как-то очень тихо.
- Вот увалень-то… - проворчала Параша вослед камердину. - Слышь, касатка моя, вели Татьяне кипятку взварить, да кувшин пусть глиняный несет.
Челядь толпилась в прилегающей к спальне горнице. До чего ж этот народ любит пугаться, выть, заглядывать в двери… Ох, зла на них нету! Право, люди в трудную минуту ровно дети малые, да какой, от Романа толку больше.
Распорядившись, Нелли поспешила назад в спальню. Филипп негромко разговаривал с Парашею. О, нет! С Парашей не стал бы он говорить по-французски. С кем же тогда?
- Хорошо помню я урок о капитуляриях Карловых… - со странною настойчивостью убеждал кого-то Филипп. - Спросите хоть сейчас! «Ежели кто сожжет тело по обряду языческому, а кости его оборотит в пепел - да будет казнен смертью!»
- Парашка, да у него бред! - воскликнула Нелли. - Господи помилуй, он, верно, вообразил себя школьником на родине!
- Бред бы еще ладно… - отозвалась подруга, растирая какой-то сухой корешок в маленькой медной ступке. - Пособи-ко мне, без воды это потребляют…
Чего-то недоставало в обыкновенной деятельности Параши, и странный сей изъян не вдруг сделался понятен Нелли, помогавшей подруге сыпать щепотку бурых волоконец при помощи крошечной лжицы в рот мужу. Всегда Параша приговаривала заклинания, когда лечила!
- А чего ж ты наговор не говоришь? Или не знаешь наговора на эту болезнь? - испуганно прошептала Нелли, придерживая голову Филиппа, чтоб он не поперхнулся.
- Не болезнь то, - мрачно ответила Параша, отворачивая лицо. - Болезнь-Иродиада - злобный дух, что в человека входит по своей волюшке. На каждую Иродиаду есть заклятье.
- Он бредит, а ты говоришь не болезнь! - Нелли возмутилась. - Что же тогда по твоему?
