Белое Перышко - Радзиевская Софья Борисовна (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
— Иди же, бвана! — умоляюще повторил он. Старик улыбнулся.
— Ты мне руку оторвёшь, Мбого. Иду, иду. Дай только шлем надену.
Но негритёнок уже проворно нырнул в комнату и тотчас примчался торжествующий:
— Вот шлем, бвана! Скорей же! Их много. Они летают и по земле скачут, вот так!
Мальчик присел на корточки и запрыгал, стараясь показать, как скачут и клюют маленькие птички.
Старик засмеялся и шагнул с террасы в сад. Мальчуган бросился за ним.
— Видали, мистер Джексон? Нравится?
Два человека в белом и в тропических шлемах вышли из-за угла дома, как только старик с мальчиком скрылись за поворотом тропинки. Похоже было, что они подсматривали за ними.
— Видали? — повторил тот, что повыше, и засмеялся.
— Невероятно! Возмутительно! — разразился другой, низенький и толстый. Ударом хлыста он раздражённо сбил головку яркого цветка у края тропинки.
— Как черномазый в дверь-то ломился! Стенка гудела! Да я бы за такое нахальство…
Второй срезанный цветок бабочкой взлетел кверху.
— Бвана, скорее! — передразнил высокий. — Пинка бы за такую дерзость! А старикан смеётся, точно с белым разговаривает.
— Немудрено, если черномазые взбесятся. Ещё бы! Хорош пример! Белый бвана чуть не целуется с негритёнком!
Это заговорил опять низенький толстяк. Он вытащил большой платок и, вытирая им красное от злости лицо, продолжал размахивать хлыстом с такой силой, что сбитые цветы сыпались во все стороны.
Разговаривая, они прошли мимо домика с террасой и направились к другому такому же в конце широкой тенистой аллеи.
— Послушайте, вот мысль! — крикнул вдруг низенький и схватил высокого за рукав. — Выпроводить его отсюда! Дескать, уважаемый сэр, климат плантации вам вреден, мы заказали вам билет на ближайший пароход в Европу. Катитесь и не оглядывайтесь. Здорово получится, Диринг, а?..
Высокий англичанин насмешливо улыбнулся.
— Невозможно, старикан — какая-то всемирная знаменитость, учёный по птицам. Да не по тем, какие годятся на жаркое. Это я бы понял. А по всякой мелочи, что и за птицу считать не стоит. Академик и всё такое. Ну, да с этим мы бы справились. Но ведь Томми Смайс, наш хозяин, приходится ему племянником. А он Смайсу, стало быть, — дядюшкой. Понимаете? Дядюшка хозяина плантации. Такому не так-то просто дать по шее. Даже… если он это очень заслужил… с нашей точки зрения. Эй! Ты куда бежишь, чертёнок?
Мальчуган лет двенадцати вдруг выкатился из кустов на дорожку и припустился по ней во весь дух. Заметив белых, он собрался обратно юркнуть в кусты, но от крика высокого остановился и замер на месте.
— Не знаешь, что эта дорога для белых? — свирепо повторил Диринг и шагнул ближе. — Ну, куда тебя несло?
— Бвана Линдгрен, — пробормотал мальчик. От испуга чёрное лицо его посерело. — Бвана Линдгрен…
Мальчик робко протянул руку: пальцы её крепко сжимали огромного жука, чёрного, с ярким узором.
— К чёрту с дурацкими выдумками! — крикнул Джексон. Хлыст свистнул, мальчик с воплем исчез в кустах, жук шлёпнулся на спинку посередине дорожки и отчаянно забарахтался, стараясь перевернуться. Джексон наступил на него ногой. Диринг хохотал, держась за бока: очень уж смешон был разъярённый коротышка в шлеме, съехавшем набок. Но вдруг он перестал смеяться:
— Мистер Джексон, вы ещё не обратили внимания, как чисто чертенята говорят по-английски. А кто их учит? Всё тот же проклятый старик. Да ведь если негр так хорошо говорит на языке белых — это уже порченый негр. Он нос задерёт, решит, что он не хуже белого. А чёртов старик учит обоих ещё и читать, и писать. Ну, каково?
— Уч-тём, — с расстановкой проговорил Джексон и поправил на голове шлем. (С африканским солнцем шутки плохи.) Всё учтём. Вы, я вижу, Диринг, с этим стариком здорово опростоволосились. Целый год тут торчит. Надо было мне раньше приехать. Ну, да и теперь, надеюсь, не поздно. Подойдите-ка поближе, громко говорить о таких вещах неосторожно.
Они двинулись дальше, подозрительно поглядывая на кусты по сторонам аллеи. Вот они приблизились к домику в конце аллеи, поднялись на террасу и закрыли за собой дверь.
Кусты зашевелились, и на дорожку, робко оглядываясь, вышел мальчик и наклонился над раздавленным жуком. Он потрогал пальцем сломанные крылышки, потом — вспухший рубец на плече и, всхлипнув, погрозил кулаком в сторону ушедших. Этого жука он искал целую неделю, не хуже обезьяны влезал на высокие деревья, над вершинами которых летают красавцы. Бвана Линдгрен был бы так рад. И вот… Мальчик осторожно поднял с земли уцелевшее крылышко. Он покажет его Я скажет, что сделали эти злые белые. Крылышко он бережно засунул под пёструю повязку, заменявшую ему штанишки, и ещё раз погрозил кулаком:
— Читать буду, писать буду, говорить по-вашему буду.
Между тем Белое Пёрышко и вся стайка зябликов, уцелевшая при перелёте, весело хозяйничали в банановой роще, где их и заметил Мбого. В этом саду, в самом сердце Африки, они чувствовали себя совершенно спокойно. Корма здесь хоть отбавляй. Конечно, ястребы тоже есть, где их не бывает? Но от них можно отлично прятаться в густых зарослях, не хуже, чем у себя дома.
Белое Пёрышко вкусно позавтракал и тут же, на ветке тенистого дерева, занялся туалетом. Он весело чистился и прихорашивался, перебирал клювом пёрышки и бойко чирикал. Это было простое чириканье вроде воробьиного. Ну, для Африки и это сгодится. Случайно повернув головку, чтобы расправить пёрышки на хвосте, он вдруг умолк, словно что-то перехватило ему горло: слабый жалобный писк раздался близко, совсем рядом. Над густым кустом жёсткой, как щётка, травы трепетала в воздухе пёстрая пташка. Казалось, она отчаянно боролась с чем-то невидимым, а оно притягивало её медленно, но неотступно. Вот она камнем упала вниз и опять страшным усилием взмыла кверху. Снова падение… И опять взлёт, уже пониже… И тут, следуя за ней, плавно, словно тоже взлетая на длинном гибком туловище, из травы поднялась голова змеи. Её немигающие глаза были неотрывно устремлены на птичку. А та, уже окончательно теряя силы под их взглядом, пискнула и опять камнем упала вниз. На этот раз взлёта не последовало, в густых стеблях исчезли и птичка и голова змеи.
— Бвана, о бвана, ты видел? — Мбого, весь дрожа, прижался к старику.
— Видел. Птички нам не спасти, но подожди, сейчас змея её проглотит, и тогда мы с ней рассчитаемся. Сытая, она быстро уползти не сможет.
— Рассчитаемся! — мальчик улыбнулся, хотя рука, которой он всё ещё держался за руку старика, приметно дрожала. Но вот он вздохнул, отнял свою руку и решительно загородил старику дорогу.
— Не ходи. Тебя укусит. Дай палку. Я сам пойду. Змея, верно, большой колдун. Она заколдовала птичку. Да?
Старик ласково положил руку на курчавую головёнку.
— Змея не колдун, Мбого. Птичка испугалась. От страха ослабели её крылышки. А ты победил страх, меня защищать собрался. Но всё-таки… пойду я. А ты меня здесь подожди, босоногий воин.
Глаза змеи горели злостью, когда старый учёный раздвинул стебли травы. Но яркие пёрышки птички только что проскользнули в растянутую глотку, и это лишало змею свободы движений. Ловкий удар переломил ей позвоночник, ещё и ещё… и немигающие глаза потухли.
— Жаль бедную пташку, зато злая гадина не подстережёт тебя, Мбого, — спокойно проговорил старик. — Ты можешь донести её до дома на палке? Не побоишься?
— Мой отец охотник за леопардами, — с гордостью ответил мальчик, — я не боюсь.
Они ушли. А в банановой роще долго царила мёртвая тишина. Смертельно напуганные птички молча сидели на ветках, не решаясь пошевелиться.
— Вы не думаете написать хозяину, мистер Джексон? Он прохлаждается себе в Англии и не знает, что дядюшка тут творит.
— Не стоит, — пропыхтел толстяк. — Он этого дядюшку так уважает, что не посмеет приказать ему с плантации убраться назад в Англию или к самому дьяволу. А тем временем черномазые, на него глядя, вовсе от рук отобьются. Я вчера одного плёткой вытянул поперёк спины, так, для острастки больше. Не заметил, что старик там болтался. Так вы знаете, какую он мне отзвонил проповедь? Отругал как мальчишку. А негры исподтишка скалились. «Слушаю, сэр», — сказал я ему. Ну, потом, конечно, отвёл душу: дюжину черномазых перепорол на конюшне, всех — которые скалились. И сказал: если ему пожалуются — шкуру спущу. Кто управляющий плантацией, он или я?!
