Свет! Больше света! Викторианская медицина с доктором Ватсоном - Чернов Светозар

Рентеновский аппарат, первые годы двадцатого века

– Значит, мы не станем просвечивать его тело, а сразу же сделаем фотографию?

– Да, это очень быстро и почти безопасно.

– Но… – Ватсон засомневался. – А вы умеете этим пользоваться?

– О, да, электрик мне все объяснил. Все чрезвычайно просто. Вот это, – Холмс показал на стену, – высоковольтный распределительный щит. Этот тумблер, – тут сыщик с удовольствием пощелкал эбонитовой ручкой, – называется реостат. Большая кнопка посередине – пуск. Вот это гигантское цилиндрическое сооружение и есть основная спираль, которая повышает напряжение – та самая знаменитая спираль Румкорфа, она же преобразователь. А прямо над пациентом высокоразрядная лампа, которая и порождает так называемые Х-лучи. Все.

Ватсон молчал.

– Что же вы, доктор? – спросил знаменитый сыщик. – Не рады?

– Я очень тронут, Холмс! – пробормотал доктор Ватсон. – Очень! Но, право, не стоило так… не стоило так тратиться!

– Пустяки, – махнул рукой Шерлок Холмс. – Лорд N весьма кстати прислал мне чек. Помните то маленькое дело со сбежавшей невестой? Но что это? Ватсон! Я вижу, что вы не рады!

– Да-да, – промямлил Ватсон, – это великое открытие. Настоящий прорыв в науке.

– Нет, вы не рады, – обличил великий сыщик. – Складки на вашем лбу говорят мне, что вы чем-то крайне озабочены, а ваш взгляд выдает смущение. Я сказал бы, что вы готовы провалиться сквозь землю.

– Э… э… нет, Холмс, нет! Я очень тронут. Но…

Шерлок Холмс поднял палец.

– Милый друг мой, – наставительно произнес он. – Вся медицина нашего времени, вся диагностика – все построено на одном только выслушивании и выстукивании. Только так возможно обнаружить увеличение или опухоль печени, почек, селезенки, шумы в сердце, определить хрипы, затемнения или недышащие сегменты в легких. Военному хирургу – врачу более примитивной степени, вот как вы – более всего свойственен метод прощупывания, то есть, пальпации живота с целью определить, что там происходит. Я не хочу говорить вам прямо, но представьте себе, как не помешала бы нашему другу Лестрейду такая специальная машинка, которая сразу бы писала на телеграфной ленте: «Убийца – некий Н. Дж. Хопкинс, проживающий по адресу: Каледония-роуд, Н. В.».

– Ну? – глупо спросил доктор.

– Что «ну», Ватсон? Это механизм для неучей. Он облегчает жизнь. Вы меня понимаете?

– Да, но…

Но тут миссис Хадсон щелкнула эбонитовым выключателем и лондонцы остались без света от Оксфорд-стрит до Гайд-парка, и от Портман-сквер до Сент-Джонс-вуд. Ссловом, по всей территории «Северо-западной электрической компании». Погасли люстры, торшеры и настольные лампы. Ночники, светильники и лампочки в уборных. Умолкли телефоны. Перестал работать телеграф.

– Видите ли, Холмс, – говорил в темноте доктор, – дело в том, что рентгеновский аппарат представляет собой устройство чудовищной мощности. Именно в этом причина его пока еще небольшого распространения. Чтобы вырабатывать нужное количество электричества, нам потребовалась небольшая велосипедная рота. Которую, правда, мог бы заменить паровой локомобиль. Хм.

Паровой локомобиль

– Хм, – тоже сказал знаменитый сыщик, – да. Я потратил на это устройство все наши деньги, так что извините, Ватсон, с локомобилем придется обождать.

Доктор зажег свечу и оглядел устройство еще раз. Да, это был прекрасный аппарат!

– Знаете, Холмс, – сказал доктор, – я иногда думаю, как вы высокомерны. Неужели вам не приходило в голову, что должны быть веские причины, по которым такое необходимое людям устройство, существующее, кстати, уже шесть лет, все еще мало используется?

– Вы хотели сказать: «Какой вы болван, Холмс«!?

– Нет, что вы, нет!

– Не отпирайтесь, дорогой Ватсон, да!

– Оставьте свои инсинуации!

– Я сейчас вас кочергой тресну!

Пока они ругались, внизу постучали в дверь. Миссис Хадсон пошла открывать.

– К вам посетитель! – заявила она.

В ГОСТИНУЮ НА БЕЙКЕР-СТРИТ ВОШЕЛ ВЫСОКИЙ, ХУДОЙ, СОВЕРШЕННО ЛЫСЫЙ, НО ЧРЕЗВЫЧАЙНО УСАТЫЙ ЧЕЛОВЕК.

Он сказал:

– Я знаменитый коллекционер редкостей профессор Штеленбош. Фы должны мне помотш.

– А в чем дело? – спросил его Шерлок Холмс.

– Исчез величайший редкость, – сообщил профессор. – Точный ее ценность не берется определить ни один эксперт. Volens-nolens приходится продавайт по приблизительный стоимость.

– Подождите, профессор, – остановил его доктор Ватсон. – Так эта вещь продается?

– Она есть украден! – воскликнул Штеленбош и зарыдал. – Какой величайш трагедий и драм!

– И мелодрам, – шепнул на ухо доктору Шерлок Холмс.

А вслух сказал так:

– Однако, дорогой профессор, если вы станете плакать вместо того, чтобы описать свою пропажу, мне будет очень трудно вам помочь.

– О! – профессор вытер слезы своими длинными усами. – Найн, найн! Я не могу! Это есть чрезвычайно секретный коммерческий тайн!

– Ну, хотя бы в общих чертах, – предложил, дымя трубкой, знаменитый сыщик.

– В двух, так сказать, словах, – прибавил доктор Ватсон.

– Найн, найн! – запротестовал профессор. – Это нефосможно! Вы ест великий сыщик, вы помочь мне так!

И он повертел руками.

– Так? – переспросил Холмс. – А! Вы хотите сказать, моим дедуктивным методом? Хорошо.

И он стал задавать вопросы:

– Это большая вещь?

– Найн, найн!

– Ее едят? Нет? Тогда ее пьют?

– Ни ф коем случае! – возмутился профессор Штеленбош.

– Это красивая вещь?

– О, йа, отшень!

– Тогда, может быть, ее носят на шее? Нет? На руке?

Профессор подумал.

– При некоторых обстоятельствах… это фосможно.

– На пальцах?

– О, найн!

– Хм-хм, – знаменитый сыщик задумался. – А скажите, профессор, когда вы видели эту вещь в последний раз?

Профессор долго размышлял. Брови его страшно шевелились.

– Я фидел мой пропажа последний раз, – с большой осторожностью начал он, – о-о? Э-э? А! Я ее фидел у себя дома!

– И как давно?

Штеленбош подозрительно оглядел Холмса, потом Ватсона, потом миссис Хадсон. По-видимому, в вопросе таилась какая-то опасность.

– Я есть фидел мой феличайший ценност сегодня за зафтраком!

– Может быть, потом вы отдавали вашу ценность в починку? Ювелиру? Оценщику?

– Найн. Никокта! Она ест и должна быть только мой дом.

– За завтраком, кроме вас, кто-нибудь присутствовал? – спросил Холмс.

– Только мой жена!

Шерлок Холмс откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Прошла минута.

– Дело раскрыто! – объявил знаменитый сыщик. – Профессор, вы меня извините, но придется подвергнуть вас некоторым исследованиям.

И он продемонстрировал профессору клизму.

– Вы хотите сказайт. – профессор вопросительно ткнул себя пальцем в живот. – О, найн!

– Да, голубчик, да, – с улыбкой произнес Холмс.

Он опять прикрыл глаза и проговорил задумчиво:

– Сегодня за завтраком вы ели яичницу из двух яиц с горошком. Небольшой ценный предмет находился у вас в кулаке. Ваша жена, дама очень бережливая и аккуратная, пересчитала горошины и разделила их поровну. Однако, вы, съев свою порцию и ощущая все еще чувство голода, отвлекли ее внимание. Возможно, вы показали ей на часы. Часы висят у окна, справа от обеденного стола. Когда мадам Штеленбош повернула голову, вы, не теряя времени, утащили у нее с тарелки горошину и быстро сунули ее в рот. Во рту у вас в это время находилось и ваше сокровище, потому что вы очень боитесь своей супруги, и не хотели, чтобы она видели эту вещь. Кроме того, вы очень спешили. Вы проглотили сокровище вместе с горошиной. Вот и все. Ватсон, поставьте ему клизму.

– Как вы может это утверждать? Я требует доказательстф!