Сказки - Зиедонис Имант (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
До самого горизонта желтели луга - это цвели жёлтые ветреницы и примулы, но больше всего было одуванчиков. Все холмы сияли одуванчиками.
И казалось, что солнце только что на вершине холма лежало в одуванчиках.
Тут я и сам не удержался, взял да и повалился в одуванчики.
Опылился весь, облепился, обсыпался жёлтой пыльцой.
Подошла жёлтая корова, подумала, что я одуванчик, да и съела меня, жёлтого. Так что писать дальше нет возможности.
МЕДВЕЖЬЯ СКАЗКА
У мамаши-Медведицы каждую весну рождались медвежата. А в эту весну родились трое: Ягодный Медведь, Мушиный Медведь и Медведь Медовый.
Ягодный был у мамаши любимчик - самый спокойный, самый послушный медвежонок на свете. Никуда-то он не бегал, не прыгал, не гонялся за другими медвежатами. Он всегда сидел и ел ягоды.
Сидит, бывало, в чернике и урчит:
Приди, о черника, в медвежью пасть,
В которую очень приятно попасть.
- Ох уж этот Мушиный Медведь! - вздыхала мамаша-Медведица. - Наказанье. Настоящий медвежий непоседа!
И правда, никто никогда на свете не видел медведя, который бы так любил гоняться за мухами. Он бегал за ними с утра до вечера. Он рычал на мух, он прыгал за ними, он падал и расшибался и однажды даже вывихнул свой куцый хвостик.
- Я - охотник на мух! - хвалился он.
Запах мухи он чуял за два километра и тонко понимал мушиные следы. Только глянет на оконное стекло - и сразу скажет, какая муха здесь прошла.
Мушиный Медведь прекрасно понимал мушиные песни.
Оконные мухи пели больше под нос. Носы у них были сломаны от постоянного битья об стекло. У зелёных мух и песня была какая-то зелёная, как плесень на варенье. У потолочных мух все песни звучали вверх тормашками.
А Медовый Медведь был, конечно, сластёна. Ему никогда не хватало ни сахару, ни конфет.
Утром, за завтраком, он столько сахару насыпал себе в чашку, что весь кофе выливался и в чашке был только - сахар, сахар, сахар.
- Вот это настоящий кофе! - говорил Медовый Медведь. - Что надо!
Мамаша-Медведица не разрешала ему особенно рассахариваться, и Медовый пускался на разные хитрости.
Как-то вечером, когда все кончили пить чай, он спрятался в сахарницу и сидел там до утра. Его искали, искали, с ног сбились - не нашли.
А утром Мушиный Медведь только было сунул ложку в сахарницу - оттуда крик:
- Уберите ложку! Уберите ложку! Только не это!
Медовый Медведь так наелся сахару и так растолстел, что вылезти из сахарницы никак не мог.
Сахарницу в конце концов разбили, и мамаша запретила Медовому чудаку залезать в бидоны, в термосы и в бутылки с сиропом.
Но однажды Медовый - и смех и грех! - влип в книжку. Очень была такая сладенькая книжечка, и Медовый в неё влип. А книжка возьми и захлопнись! Сплющила Медового Медведя! Стал он плоским, как переводная картинка. Потом уж держали книжку над паром, покуда Медведь не отлип.
Отлипнуть-то отлип, да сделался плоским, как блин. Пришлось влить в него пятьдесят литров мёда, чтоб он слегка округлился.
Очень ласковым и сладким был Медовый Медведь, и девочки-медведицы всегда хотели с ним дружить. Им нравилось лизнуть его в нос. Они говорили, что нос у него смахивает на мороженое и чуть-чуть на молочный коктейль.
А Медовый и сам знал, что он - медовый, и, когда не было вокруг ничего сахарномедовоконфетнопрекрасносладкого, он сосал свою лапу. И сосать он её мог две недели кряду.
- Смотри, - предупреждали его медведи, - свалишься в реку и растаешь, как кусок сахара.
- Увы, друзья! Ничего не поделаешь! Я создан для сладкой - для медовой и сахарной жизни, - отвечал он.
Так и жила мамаша-Медведица со своими медвежатами.
Медовый Медведь - медовничал, Ягодный - ягодничал, а Мушиный - на мух охотился.
Долго ли, коротко - постарела мамаша-Медведица, заболела она и умерла. Осиротели медвежата.
В лесу и не знали, что с ними теперь делать. Малы медвежата. Каждый вечер их пылесось да спать укладывай, а днём только и гляди, чтоб не перемедовничались да не переягодничались. В общем, решили их куда-нибудь пристроить.
Мушиного легко пристроили. Отдали его в одну столовую мух бить. В первую же неделю он пришиб двести восемьдесят миллионов мух. В газете "Вечерняя Рига" появилось тогда и объявление:
"ПРИНИМАЮТСЯ НА РАБОТУ МЕДВЕДИ-МУХОБОИ.
ЛУЧШИМ МУХОМЕДВЕДЯМ ВЫДАЮТСЯ ПРЕМИИ. ДЛЯ ПОВЫШЕНИЯ КВАЛИФИКАЦИИ ОРГАНИЗУЮТСЯ КУРСЫ ПОД РУКОВОДСТВОМ ВЕЛИКОГО МУШИНОГО МЕДВЕДЯ.
Больше о Мушином Медведе я ничего не слыхал, а когда сплю днём на солнышке и мухи надоедают, жалею, что на курсы не записался.
А с Медовым Медведем была такая история.
Как-то раз он увидел на дереве дупло, в которое влетали пчёлы. Из дупла пахло мёдом, а перед самым дуплом был привязан к ветке здоровенный чурбак.
Медовый залез на дерево - чурбак мешает заглянуть в дупло. Оттолкнул Медовый чурбак. Чурбак отлетел да и вернулся назад, он ведь был на верёвке. Вернулся и ударил Медовому под рёбра.
- Стыдись! - взревел Медовый Медведь и отшвырнул чурбак изо всей силы. Чурбак скоро вернулся и так хватил медведя, что тот с дерева свалился.
А по лесу в этот момент Аусма гуляла, девочка такая, Аусмой звать. Пожалела она Медового чудака и взяла его к себе. У неё, дескать, и так живут 39 медведей, и Медовый будет как дома.
Труднее всего найти место в жизни было Ягодному Медведю. Ну где, скажите на милость, взять столько ягод, сколько в лесу?
Отдали его в конце концов Травяной Бабусе.
Эта Травяная Бабуся стоит обычно у самых ворот рынка, а на столе перед ней разные сухие травы, корешки-корешочки, чаи-чаёчки.
Бабуся-то наша Травяная старенькая уже стала. Зимой она в сто платков кутается, а всё равно насквозь промерзает.
В самые жуткие морозы вместо неё на рынке теперь Ягодный Медведь торгует. У него в шерсти мороз как пчела запутывается. Медведь торгует, а Бабуся дома на диванчике лежит, журнал читает.
А Медведю Ягодному нравится быть продавцом. Покупатели его веселят. На руках у них - смешно сказать - варежки, а на ногах - ещё смешней - валенки. Ну, чудаки! Почти как медведи, только смешнее. Купят, к примеру, пучок полыни, а кому он нужен, такой-то пучок? Да всякий приличный медведь такой пучок одной ноздрёй втянет, а в другую выдует. Уж если у медведя живот заболел, он столько полыни умнёт, что - о-го-го! Телегу!