Пламя гнева - Выгодская Эмма Иосифовна (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗

Глава тридцать пятая

Это ещё рукопись

— Хорошо написано, — сказал менгер Ван-Леннеп.

— Тем более опасно, — возразил менгер Рошуссен.

— Несмотря на ужасный почерк, на бледные разбавленные чернила, на всё увеличивающуюся слабость зрения, я прочитал её в одну ночь!

— Дроогштоппель!.. Это так талантливо!..

— Я так смеялся! — сказал Рошуссен.

— Тем хуже, если талантливо, — хмуро сказал Ван-Леннеп. — Это не рукопись — это бомба, начинённая порохом.

— Пока это рукопись, это ещё никому не приносит вреда.

— Рукопись может стать книгой!..

Оба менгера стояли друг против друга. Они были не похожи друг на друга: Ван-Леннеп — пожилой, в бакенах, с тростью, с лошадиными зубами, в гороховом длиннополом сюртуке старого помещика; Рошуссен — помоложе, гладко бритый, пухлощёкий, в котелке, сдвинутом на ухо, в городском костюме.

— Если эта книга выйдет и получит распространение, — сказал Ван-Леннеп, — позор ляжет на голову нашего короля.

— Если эта книга выйдет, — сказал Рошуссен, — мой табачный контракт в Индонезии может лопнуть.

— Надо принять меры! — сказал Ван-Леннеп.

— Я дам автору приличную сумму денег и попрошу его отказаться от издания.

— А если он не согласится? Он может предложить свою книгу во Франции. Это будет ещё хуже!

Внизу позвонили.

— Вот он идёт!

— Что же вы предлагаете, менгер Ван-Леннеп?

— Начинайте вы. Если у вас не выйдет, тогда я… Я приберёг одну штучку.

— Какую?

Эдвард уже входил. Он был бледен и едва держался на ногах.

За ним прислали через два дня после того, как он оставил свою рукопись для прочтения Ван-Леннепу, известному в Амстердаме покровителю литературы, всеми уважаемому человеку. Прислали для «срочных переговоров».

Эдвард увидел замешательство на лицах обоих менгеров. Ван-Леннеп отошёл к окну. Сердце у Эдварда оборвалось.

«Плохо!» — подумал он.

Конечно, его работа никуда не годится. Это был бред, горячка, наспех подобранные слова. Воспаление мозга от истощения и холода… Рукопись не подошла, это ясно…

Сейчас они ему это скажут, и он уйдёт, и всё будет кончено.

— За мной посылали, менгер Рошуссен, — нетвёрдо начал Эдвард. — Значит… значит, менгеры уже прочли мою рукопись?

Он боялся спросить прямо: понравилась ли она, помогут ли они ему напечатать её.

— Менгер Деккер! — твёрдо сказал Рошуссен. — Я человек прямой и люблю начинать прямо с дела. Сколько вы возьмёте за то, чтобы ваша рукопись никогда не появилась на свет?

— Я не понимаю вас, менгер Рошуссен, — едва выговорил Эдвард. — Моя книга плоха?

— Ваша книга вредна! Она не должна выйти в свет!.. Это позор для моей страны!.. Это ущерб кофейной и сахарной торговле!.. Это опасный бред, за который Голландия может слишком дорого заплатить!

— Понимаю! — сказал Эдвард. — Значит, книга моя не так плоха.

Эдвард сел. Его плохо держали ноги. Он провёл рукой по лбу, точно проверяя себя.

— Никаких денег я не возьму, — сказал Эдвард.

— Что же вы хотите, менгер Деккер? Может быть, место? Приличное место в колониях или здесь? У меня есть связи в Амстердаме.

— Резиденство! — дерзко сказал Эдвард. — Резиденство на Яве!.. Любое, в восточной или западной, мне всё равно. Я требую резидентства, в котором мне будут даны все полномочия… Полная свобода проводить реформы, облегчать положение туземцев, как я найду это нужным.

Рошуссен посмотрел на Ван-Леннепа.

— Долгое пребывание в жарком климате повлияло, должно быть, на мозг менгера Деккера, — с сокрушением сказал Рошуссен. — Недаром поют песню: «Не гуляй слишком долго под пальмами».

Эдвард вскочил.

— Я забираю рукопись! — сказал Эдвард. — Я издам её во Франции.

— Не торопитесь, менгер Деккер! — властно вмешался в разговор Ван-Леннеп. — Не торопитесь предлагать вашу книгу в Париже.

Ван-Леннеп не знал, что у Эдварда нет денег не только на поездку во Францию, но даже на путешествие в лодке в соседний квартал города.

— Не торопитесь ехать во Францию, — сказал Ван-Леннеп. — Я издаю вашу книгу здесь!

«Старый собачник сошёл с ума!» — подумал Рошуссен.

— Я беру на себя все расходы по изданию, — сказал Ван-Леннеп, — и плачу вам тысячу двести гульденов.

— Тысячу двести? Я согласен! — торопливо сказал Эдвард.

Только он один да ещё Эвердина знали, как ему нужны деньги.

Он наполовину ослеп от истощения. От Эвердины приходили отчаянные письма.

— Очень хорошо! — заторопился Ван-Леннеп. — Половину денег можете получить хоть сегодня. Но для того, чтобы я мог свободно вести все переговоры с издателями, подпишите вот эту бумажку.

— Хорошо, — сказал Деккер. Он подписал.

«Бумажка» была договором, по которому все права на издание и переиздание рукописи Деккера отходили к Ван-Леннепу и его наследникам.

— Деньги — половину — можете получить внизу, — сказал Ван-Леннеп.

— Спасибо, менгер!

Эдвард поклонился и вышел.

— Вы действительно собираетесь печатать этот антиправительственный бред? — с возмущением спросил у Ван-Леннепа Рошуссен.

— Собираюсь! — сказал Ван-Леннеп. — Я напечатаю пустяки — несколько сот экземпляров. Ровно столько, сколько я обязан напечатать по голландским законам.

— Ну? — сказал Рошуссен. Он начинал понимать.

— И поставлю точку. Все права на дальнейшие издания книги — за мною. Никто другой не сможет её издать.

— Понимаю! — сказал Рошуссен. — Это и есть ваша «штучка»?

— Это и есть!

— Блестяще! — сказал Рошуссен.

— А эти… эти несколько сот экземпляров, по-вашему, не принесут вреда, менгер Ван-Леннеп? — с беспокойством спросил Рошуссен минуту спустя.

— Нет! — сказал Ван-Леннеп. — Я всё обдумал!.. Я назначу высокую цену за книгу: четыре гульдена золотом. Я попрошу моего издателя не выставлять её на витрине. Книга дойдёт только до тех, кто нам не опасен. До людей богатых и образованных, — для них она будет даже полезным предупреждением.

— Крепко придумано!

Эдвард бежал по улице. Земля под ним горела.

Шестьсот гульденов!..

Он спешил на почту, чтобы перевести деньги Эвердине.

«Эвердина, моя книга увидит свет!.. Я не напрасно так мучился, Эвердина!..»

Бессонные ночи, холод, слепнущие глаза — всё это было не напрасно!..

«Моя книга будет жить!..»

Он бежал на почту по набережной канала, по Броверс-Грахту, по старым, знакомым улицам Амстердама.

Вон, за углом, мостик с бронзовыми оленями. Лина Ферштег сидела здесь когда-то верхом на олене и болтала ногами.

Эдвард завернул за угол. Где-то здесь недалеко было почтовое отделение; ещё мальчишкой он бегал сюда с письмами из конторы.

Он сочинял текст телеграммы на бегу:

«Моя книга выйдет, Эвердина!.. Это будет удар грома, который дрожью отзовётся по всей стране».