Невероятные истории. Сборник рассказов и повестей - Носов Николай Николаевич (читать полную версию книги .txt) 📗
Нетрудно заметить, что знание предметов (их назначение, свойства) и потребность наименовать их появляются у ребенка раньше, чем он научится произносить нужное название. Любопытно, что ребенок самостоятельно ищет способы выразить свою мысль, изыскивая для этого какие-то свои средства, которым, кстати, его никто и не учит.
Увидев однажды на кухне кусок мыла, Игорь показал на него пальцем и стал страдальчески морщить лицо, жмурить глаза, тереть их руками, трясти головой, словно желая показать этим, что ему уже знаком этот зловредный предмет, от которого так мучительно щиплет глаза. Совершенно очевидной была потребность что-то сказать, но так как слов не было, он обозначил знакомый ему предмет жестами, мимикой, движениями своего тела.
— Это мыло, — говорю я. — Скажи: «Мы-ло».
Но он только показывал пальцем на мыло, на глаза, жмурился и тряс головой, как котенок, на которого случайно брызнули водой.
Сколько я ни старался, он так и не смог произнести слово «мыло».
На другой день мы были с ним в комнате. Вдруг на кухне что-то глухо стукнуло, ударившись о пол. Игорь тут же стал морщиться, жмуриться, показывать на глаза пальцем.
— Что с тобой? — забеспокоилась Таня.
— Мы…
— Что «мы»?
— Мы…
Придя на кухню и убедившись, что с полки свалился на пол кусок мыла, мы догадались, что Игорь хотел сказать «мыло», но сумел произнести только первый слог этого трудного для него, нового слова.
Удивительно, однако, что он догадался, что упало именно мыло, а не какой-нибудь другой предмет.
Итак, изобретен очень хороший способ употреблять новые слова, произнося лишь один первый слог. «Мыло», таким образом, у Игоря — это «мы», «молоко» — «мо», «камешек» — «ка», «клюшка» — «клю», «пуговица» — просто «ну» и т. д.
Однажды приходит ко мне:
— Баба, пу.
Никак не додумаюсь, что бы это могло означать. А он все свое:
— Баба, пу.
Пришли к Тане.
— Что он тут все твердит: «Баба, пу»? — спрашиваю.
— А это он нашел где-то пуговицу и отдал мне, чтоб я спрятала.
Тут только я вспомнил, как недели две назад он нашел на полу пуговицу, а я, боясь, как бы он не проглотил ее, велел отнести бабушке. Он со всей серьезностью выполнил это ответственное поручение. А поскольку Таня похвалила его, погладила по головке, сказала спасибо и аккуратно спрятала пуговицу в шкатулку, он, видимо, пришел к выводу, что пуговицы для нее являются большой ценностью. На этот раз, найдя на полу пуговицу, он уже самостоятельно решил отдать пуговицу ей, о чем и доложил мне:
— Баба, пу.
«Баба, пу» в данном случае означало, конечно: «Я нашел пуговицу и отдал бабушке, как в тот раз, когда ты велел мне».
Забавляя Игоря, я подбрасывал кверху плюшевого медвежонка и ловил его.
Неожиданная способность мишки летать по воздуху ужасно понравилась Игорю.
Один раз медвежонок подлетел на такую высоту, что стукнулся о потолок. Это так обрадовало Игоря, что он принялся хохотать и каждый раз, когда я подбрасывал медвежонка, просил:
— Тук! Дидя, тук!
Петя рассказывал, что, когда едут к нам на Киевскую улицу по Кутузовскому проспекту и поворачивают у светофора в Пятый Можайский переулок, Игорь всегда говорит:
— Дидя.
Что означает: «К дедушке».
Однажды проезд в Пятый Можайский был закрыт, пришлось ехать по Кутузовскому проспекту дальше, чтоб повернуть потом. Когда проехали привычный поворот, Игорь встревожился, заволновался, стал кричать:
— Дидя! Дидя!
И не успокоился до тех пор, пока кружным путем не подъехали к нашему дому, но уже с другой стороны. Тут только на его лице появилась улыбка.
Очень любит бегать босиком. Когда его переобувают, обычно брыкается, пытаясь вырваться, чтоб побегать по полу без ботинок, и нетерпеливо кричит:
— Бононо!
Когда ему наконец удается вырваться из рук ошалевших родителей, он бегает по всей комнате, стуча с видимым удовольствием голыми пятками по полу и издавая торжествующий клич:
— Бононо! Бононо-о-о!!!
«Бононо» на его языке означает «босиком».
Я зажал в кулаке одну из крошечных пластмассовых автомашинок, которыми он часто играет, и говорю:
— Угадай, что у меня в руке?
— Шар.
Это он вспомнил, очевидно, что до этого мы прятали друг от друга и искали металлический шарик от детского бильярда.
— Нет, не угадал, — говорю.
— Кла-кла, — говорит он.
«Кла-кла» — значит конный оловянный солдатик — кавалерист.
— Нет, — говорю.
— Дядя?
«Дядя» на его языке — это пеший солдатик — пехотинец.
— Нет! — торжествую я.
Долго думает… Я уже хочу раскрыть секрет, а он говорит вдруг:
— Биби.
Додумался все-таки, какой мелкий предмет, имеющийся в его обиходе, может скрываться в руке. Значит, мысль его уже работает, рыщет среди знакомых образов и названий, помнит их, перебирает в памяти, сопоставляет и пр.
Играем с пластилином.
— Сделаем колбасу, — говорю.
Скатал ему из пластилина длинную колбаску. Игорь взял ее, раскрыл широко рот, делая вид, будто хочет откусить кусочек, а сам искоса, лукаво поглядывает на меня. Заметив, что моя рука невольно тянется, чтоб отнять у него эту «колбасу», расплывается в улыбке.
А вот любимая его шутка. Берет со стола тарелку, поднимает над головой и делает вид, что хочет с размаху бросить на пол. Увидев у окружающих выражение ужаса на лице, громко смеется и, довольный своей шуткой, ставит тарелку на стол.
Самое длинное слово у него — это «апельсин». Но и его он произносит на свой лад.
Гуляли с ним во дворе. Он увидел на снегу брошенный кем-то кусочек апельсиновой кожуры, наклонился над ним, внимательно осмотрел и объявил во всеуслышание:
— Нипелин!
Помимо специфических детских слов вроде: «ава», «типти», «бай-бай», «ням-ням» и слов, обозначаемых лишь первым слогом, у него есть и обычные, общеупотребляемые слова, которые он произносит, однако, на свой младенческий лад, упрощая трудные для него окончания. «Банка» у него — «баня», «щетка» — «щоня», а себя он называет почему-то «маня».
Занимаемся с ним рисованием. Рисую ему автомобиль. Он берет карандаш, пририсовывает в переднем окне автомобиля вертикальную черточку. Говорит: «Папа». Во втором окне рисует черточку поменьше. Говорит: «Мама». Рядом с папой рисует маленькую закорючку. Говорит: «Маня».
Это значит — он с мамой и папой в автомобиле.
Если его спросить, показав на отца:
— Это кто?
Скажет:
— Папа.
— А это?
— Мама.
— А это?
— Баба.
— А ты кто?
— Маня.
Как узнать, что это слово у него значит? У него нет в языке средств объяснить это. Он знает, что он — «маня», и это все. Я думаю, что «маня» — это мальчик, или, может быть, маленький, или малютка, как обычно зовет его Таня.
Родители научили его говорить, прощаясь, «пока». Это для него, конечно, несравненно легче, чем длинное «до свидания». Теперь этим своим «пока» он смешит всех родных и знакомых, и даже незнакомых: лифтерш в подъезде, продавщиц в магазинах, шоферов такси. Однажды насмешил даже милиционера, который хотел оштрафовать его отца за нарушение правил езды на автомашине.
Удивительна та изобретательность, с которой только начинающий говорить ребенок использует каждое новое слово для выражения своих мыслей. Обычно, бывая у нас, он старается втянуть в игру весь имеющийся в наличии людской состав, то есть не только меня, но и Таню с Тамарой. Иногда, однако ж, у него появляется желание играть с кем-нибудь одним, уединяясь в комнате и даже закрывая дверь, чтоб никто не мешал. В таких случаях, если появляется кто-нибудь непрошеный, он бесцеремонно выталкивает его из комнаты, упираясь руками в живот.
