Внуки красного атамана - Коркищенко Алексей Абрамович (читать книги онлайн TXT) 📗
Даша обмерла: "Тот самый выбрали, проклятые!.." В голове вспыхнуло, и глаза будто бы застило чем-то, но она сдержалась, не показала испуга. Отвечала так же щебетливо:
- Не знаю, что это за сорта. Слышала, гибриды, гибриды, а что за гибриды нам Уманский не рассказывал.
Афоня развязал мешок, и они все сунули туда руки. Разглядывали колосья, мяли их, зерно на зуб брали, пожимали плечами; пшеница как пшеница.
- Вроде бы яровая, - сказал Афоня.
- А вот и не яровая... Ты ж в пшенице разбираешься, как свинья в апельсинах, - презрительно бросил Поживаев. - Это какой-то гибрид пшеничный. Я такого не видал, хотя и работал на сортовых участках в семенном совхозе.
- Любопытно! - сказал Пауль. - Завяжи мешок, Афанасий... Даша, а не оставлял ли агроном Уманский каких-нибудь записок?.. Ну, скажем, тетрадей или блокнотов?
- Нет, не оставлял. Только и сказал: срежьте колосья, пронумеруйте мешки и прихраните, а когда вернусь - отдадите мне...
- Хм, когда он вернется, - иронически произнес Пауль. - Кстати, Даша, с кем ты колосья срезала?
"Ты, гадина, про то и без меня знаешь!" - подумала Даша и без колебания ответила:
- Да с этими... с Гриней Григоренко и Ёркой Запашновым.
- Так. Вы пока посидите в доме. - Пауль жестом подозвал эсэсовца, стоявшего у ворот, что-то сказал ему и приказал Поживаеву и Афоне: - Берите мешки. Пошли.
Полицаи взяли по два мешка и направились прямо через огороды к амбару, где была ссыпана "арнаутка". Пауль пошел за ними. Штопф находился там со своей охраной, ожидая, когда принесут мешки с загадочными колосьями. Он собственноручно закроет амбар на замок и ключ положит себе в карман.
Надежда Ивановна и Даша зашли в дом. Эсэсовец сел на крыльце.
Даша бросилась к матери со слезами на глазах:
- Мамочка, я же спрятала записки Уманского в мешок с колосьями!.. Что будет?!
- Ой, Дашенька! - только и вымолвила мать.
- А теперь они спросят про гибриды у Ёры и Грини... - простонала Даша. Нас же специально держат в доме, чтобы мы их не предупредили...
- Не миновать нам беды, если кто-нибудь из них обмолвится про записки агронома.
- Они не обмолвятся, мама! Они догадаются, в чем тут дело...
- Дай-то бог!.. Если бы Егор и Гриня узнали от кого-нибудь, что полицаи с Паулем были у нас и мешки какие-то со двора унесли. Ведь должен кто-то увидеть...
Видела жена Пантюши - бабка Даша. Она высмотрела все, что происходило у Гребенщиковых во дворе, и, не мешкая, прибежала к Егору, все рассказала ему.
Первой мыслью у Егора было взять автомат и с боем освободить Дашу, но он спохватился; "Не пороть горячку! Спокойно... Кто-то выдал нас и гибриды Уманского - это ясно. И, понятное дело, они спрашивали Дашу про гибриды. И нас с Гриней спросят".
Егор сбегал к Грине, посвятил его в происшедшее.
- Они будут спрашивать про гибриды Уманского, имей в виду. И помни крепко, никто не знает про них толком, кроме нас и Даши. Она им ничего не сказала, это ясно. И не отдала записки Уманского, иначе бы они не стали держать ее под арестом. Будут у нас выпытывать. Понятно? Поэтому будь осторожен.
Егор тотчас, не задерживаясь, вернулся домой. А людей с утра таскали полицаи и эсэсовцы в атаманскую управу на допрос. За Егором пришел Афоня Господипомилуй. Зайдя во двор, снял винтовку с плеча и, не вынимая изо рта цигарку, сморщив лицо, сказал:
- Ну, разлюбезный родич, пойдем.
Сердце Егора ухнуло, как во сне, когда падаешь с большой высоты. Панёта уцепилась за внука, но Афоня с издевкой сказал:
- Маманя, вы толкаете свово зятя на небожеское дело. Отойдите от него, а то я ударю вас. Дюже я нервный стал, не терплю, када мне наперекор идут. У вашего внущка перед господом богом много грехов, помолитесь за него, он же сам не умеет молиться. Вы ж, маманя, не научили его.
...Егора толкнули в подвал, где раньше хранились колхозные соленья. Там, среди других задержанных, был и Гриня.
Забившись в угол, они стали перешептываться.
- Слушай, Гриня, давай будем хитрить, придуриваться. Пускай думают, что мы ни на что не способны, дурачки, шаляй-валяй, садовые жулики. Понимаешь?.. Нам обязательно надо выйти на свободу. Если вырвусь отсюда живым, клянусь - не видать Гитлеру "арнаутки" и гибридов Уманского!
...Их вызвали последними. Подвыпившие Афоня и Поживаев крепкими подзатыльниками загнали их в комнату, где раньше помещался кабинет председателя колхоза.
Эсэсовского офицера уже не было. Гордей, багроволицый, пьяный, заломив смушковую кубанку на затылок, смотрел на Егора и Гриню вприщур. Пауль сидел на подоконнике, грызя куриную ногу. На столе стояла большая бутыль с самогоном и всякая еда.
- Ну-с, который из вас Егор Запашнов? - спросил Пауль.
- Это я, - ответил Егор.
На френче Пауля он увидел крест. "Заработал награду, гад!"
- Красив, ничего не скажешь, - сказал Пауль. - Видна запашновская порода.
- Он зараз станет куда красивше! - Гордей поднялся из-за стола, помахивая плеткой. - Это мои старые должники.
- Погоди, Гордей. - Пауль слез с подоконника, подошел к ним. - Я с ними немного погутарю... Скажите-ка мне, друзья, вы жить хотите?
Гриня широко заулыбался, выкатывая глаза и мигая:
- А як же!.. Любая козявка хоче...
Егор тоже глуповато усмехнулся: дескать, чего спрашивать, и так понятно.
- Любая козявка... - Пауль постучал пальцами по кобуре вальтера и вдруг, коротко замахнувшись, ударил Гриню по лицу.
Гриня вжал голову в плечи, проныл:
- За шо ж вы меня?.. Хиба[7] ж я не так сказал...
- Молчать, паршивый хохол!.. Отвечать на вопросы! Говорите правду, если хотите жить.
Грубо захватив пальцами подбородок Егора, дохнул в лицо самогонным перегаром:
- Будешь говорить правду, Запашнов?
- Буду говорить правду, - спокойно ответил Егор. Теперь, когда опасность приблизилась настолько, что ее можно было рассмотреть в упор, страх разжал свои пальцы на сердце. Он ожидал вопроса: "Ну-с, так где же ты был в ту ночь, когда сгорела "арнаутка"? ему сказали:
- Нам известно, что вы прячете красноармейцев, которые сожгли "арнаутку"...
- Шо вы кажете?! А мы про тэ ничего не знаемо! - сказал Гриня, вытаращиваясь на Пауля. - Той, кто вам цэ, сказав, брэше, як...
Пауль не дал ему договорить - ударом ноги в живот отбросил к Поживаеву, а тот швырком вернул назад.
- Я тебе дам... про цэ, про тэ! - закричал Пауль. Гриня, согнувшись от боли, медленно проговорил:
- Я ж правду сказал... за шо ж вы меня?..
- Мы не прячем никаких красноармейцев, - сказал Егор, разведя руками. Откуда мы их возьмем?
Краешком глаза Егор видел, как дернулась тяжелая, перекрученная венами рука Пауля.
- Говорите, где прячутся красноармейцы!
- Правду говорю, я не видел никаких красноармейцев. Кто видел, тот пускай и скажет.
"Видел" их, конечно, только полицай Афоня Господипомилуй. На это и намекал Егор.
- Так. Ну, а колосья гибридов пшеницы кто на делянках Уманского срезал? Отвечай ты, Запашнов!
- Мы срезали.
- Кто такие - мы?
- Я, вот он, Гриня, и Дарья Гребенщикова. Так то когда еще было! Недели три назад. Нам агроном сказал срежьте, ну мы и срезали...
- А куда спрятали мешки с колосьями?.. Отвечай ты, Григоренко!
- Та куда ж? До Дашки Гребенщиковой занесли.
- Так. Скажи-ка, Запашнов, что это были за гибриды, которые вам приказал срезать и сохранить агроном Уманский?
- Он нам не приказывал, а попросил сделать. А что это за гибриды были, я не знаю. Он нам не объяснял. Мы помогали ему дергать сорняки на поле, вот и все.
- Врете!.. Дарья нам рассказала про них. Егор пожал плечами:
- Что она там соображает в тех гибридах...
- Да брэшэ вона! - подхватил Гриня. - Глупа така дивчина - видкиля ей знать?
- Видкиля?! Ты сейчас узнаешь - видкиля!.. Она сказала, что вы тоже знаете о гибридах. Все знаете, и сейчас вы мне расскажете!.. Дать им по двадцать пять горячих! - приказал Пауль полицаям, снова усаживаясь на подоконник и продолжая грызть куриную ногу.
