ЧП на третьей заставе - Пеунов Вадим Константинович (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗

Аверьян не сразу нашелся, что ответви. Сбил его с панталыку рассказ Безуха.

— Черт его знает… Может, и не брешет.

— Черт, может, и не знает, а мы с тобой — обязаны.

ОСНАЗ — отряд особого назначения — нес караульную службу у государственных учреждений, под его охраной находилась и внутренняя тюрьма. В ОСНАЗ принимали бывших фронтовиков. Жили осназовцы в обычных домашних условиях, а в отряд являлись лишь на дежурство. И все же ОСНАЗ был чекистской базой, нередко бойцы ОСНАЗа становились со временем оперативными работниками.

Так неужели яд арестованному Тесляренко передал кто-то из осназовцев? Может быть, и не Безух, ведь в точение полутора педель во внутренней тюрьме дежурили многие.

В общем-то это была удобная и спасительная мысль, она позволяла снять подозрение с Ивана Безуха. Но… она могла увести и от истины. А как важно было сейчас чекистам знать истину.

Что значило перепроверить весь отряд? Это надо было просмотреть все личные дела, побеседовать с каждым. И не однажды. Попытаться нащупать связи с внешним миром. Словом, работы на несколько дней. И надо было бы съездить в Белояров, как планировалось вначале, но времени для этого не выкроили.

Провозились три дня — и никаких результатов, ни одного даже самого пустяшного намека, где искать.

— Может, Ярош прольет свет на это темное дело?

Тарас Степанович вернулся со своей группой на следующий день, к вечеру. Злой.

— Если у Тесляренко и было что в хате, то давно исчезло. И доктора не видели. С какой стати мы решили, что он уехал в Щербиновку? Трое суток мерзли, перекрывая дороги!

Иван Спиридонович вконец расстроился:

— Чувствую, с Емельяном Николаевичем случилась беда: неделю пет дома. А насчет Щербиновки — это точно. Первый раз за сим приезжали, говорили: «Мальчишка на борону напоролся». И в этот раз — та же басня. А как с Тесляренко вышло?

О смерти Тесляренко Ярош тоже ничего конкретного сказать не мог.

— По-моему, он после операции на вокзале свихнулся. Говорил бессвязно, нес какую-то чепуху. Да вы в протоколы загляните. А насчет яда… Ума не приложу. Своих обвинять не решаюсь. Так можно и меня, и Сурмача, и вас, Иван Спиридонович…

Только крякнул начальник окротдела при таком перечне подозреваемых.

— Уж очень ловко сработано. Казалось, все они у нас в кулаке. Оставалось добраться до щербиновской квартиры. И в один миг как топором рубанули: концы в воду — и не за что ухватиться.

— А Жихарь? — подсказал Тарас Степанович.

Ласточкин отмахнулся:

— До Белоярова руки не дошли. Работали с осназовцами. Про себя — молчу. А вот он, — показал на Аверьяна, — пятый день женат, а родную еще в глаза не видел. В коммуну не ходили, здесь ночевали.

Ярош вскипел:

— Но мы же договаривались! Жихаря следовало взять до обыска у Тесляренко! А теперь явимся на пустое место. Вы это понимаете?

Ласточкин понимал.

— Нельзя сразу сесть на два стула, если они в разных городах.

— Осназовцы — никуда бы ни делись! А Жихарь — союзник Тесляренко.

— Не Жихарь передал яд арестованному, а кто-то из нас, или из осназовцев. Здесь искали! — резко ответил Иван Спиридонович.

— Искали! А что толку?

— Неизвестно, какой был бы толк, если бы занимались Жихарем.

— Да теперь-то уж, думаю, никакого не будет: вторые сутки на исходе, как мы перетряхнули все в доме Тесляренко. Надо было исправлять положение.

— Возьмем Жихаря и Серого, который каким-то образом связан с Вольским; по крайней мере, вместе ходили за контрабандой.

Иван Спиридонович собрал у себя всех, кто должен был принимать участие в предстоящей операции.

— Вы, Тарас Степанович, берете с Коганом Жихаря, мы с Сурмачом — Серого.

Разработали подробный план, уточнили все детали. Дотошно начальник окротдела вникал во все мелочи, требовал от каждого скрупулезного знания своих обязанностей.

Коган откровенно радовался предстоящему хлопотному делу:

— Хоть встряхнусь немножко, а то закоржавеешь, плесенью покроешься, копаясь в бумажках, и слопают тебя мыши, приняв за какую-то старую подшивку.

Добрались до Белояровской милиции.

Матвей Кириллович оказался на месте. Он только что вернулся с происшествия: в селе Гусаковке ловко воровали скот, особенно лошадей.

— Думаю, кто-то из своих.

Сурмач объяснил ему цель приезда. Опытный милиционер предложил послать вначале Цветаева разведать обстановку.

— Петькино войско на Николая Жихаря имеет свои виды и следит за каждым его шагом.

Вскоре появился Петька с двумя ведрами воды. Дядя Вася, как и обычно, помог ему втащить их в Дежурку.

Увидев Сурмача, Петька с обидой сказал:

— Ушился твой Жихарь! Вот!

— Как это «ушился»? — вырвалось у Аверьяна.

— А просто. Четыре дня тому они с Серым пригнали подводу. Затянули в нее два здоровенных ящика, притрусили соломой и укатили. Им помогал нищий с толкучки, тот, с бородавкой на носу. Прозрел, гад. Мотался — будь здоров. А лошадей нахлестывали, словно за ними волки гнались.

— Чего и следовало ожидать! — резко заметил Ярош и тем самым возложил всю ответственность за случившееся на начальника окротдела, который в свое время пренебрег его советом.

— Четыре дня тому? — вслух размышлял Сурмач. — Четыре дня тому и… с Тесляренко…

Ярош выразительно пожал плечами: «Откуда мне знать!»

— В любом случае арест Тесляренко заставил всех его сообщников насторожиться, а мы им дали время принять меры и скрыться.

«Четыре дня, как отравили Тесляренко… Четыре дня, как скоропалительно исчез Жихарь со всеми своими…» Аверьяну не хотелось бы видеть в этом связи, пусть уж лучше простое совпадение. Но факты!

Чекисты разделились на две группы. Иван Спиридонович и Сурмач отправились к Серому. С ними пошел начальник милиции.

Долго никто не отзывался на стук. Тетя Фрося открыла лишь тогда, когда Аверьян с начальником милиция попытались высадить дверь.

— Где Грицько? — спросил Аверьян, войдя в темную хату.

— Где-то запропастился… Как ушел неделю тому назад…

В доме ничего подозрительного не нашли. На чердаке тоже. Во дворе и на огороде прощупали землю шомполом. Никаких тайников. Заглянули в коровник. Переворошили сено. Тут-то Иван Спиридонович и наткнулся на какие-то рваные бумажки, втоптанные в землю под стеной сарая. Собрал их, принес в хату и начал очищать от грязи, взяв у хозяйки чистую тряпочку.

Вначале Аверьян не придал значения находке, а на занятия начальника окротдела смотрел с легкой иронией. Он был уверен, что Серый, если имел что-то, уличающее его, то давно все спрятал или уничтожил.

Внимательно присмотревшись к мятым обрывкам, Ласточкин прочитал слово «Штоль».

— Ого! — воскликнул он. — Да нашего Тесляренко в этом доме, похоже, неплохо знали!

Еще раз обыскали весь двор. Но в темноте не много разглядишь. Пришлось ждать рассвета. Как только рассвело, поиски возобновились. И усилия не пропали даром: обнаружили еще один обрывок записки.

Ее порвали на клочки, потом скомкали. Некоторые совсем затерялись. Прочитать удалось всего несколько слов: «Штоль… лея. Печать срочно… Доктор в ГПУ… начей».

— «…начей». «Казначей». Это же Казначей, Иван Спиридонович! — радостно воскликнул Аверьян.

Начальник окротдела улыбнулся:

— Не шуми. Сам вижу.

— А Казначей писал печатными, — отметил Иван Спиридонович. — Конспиратор опытный.

Теперь многие факты вытягивались в одну цепочку.

«Штоль… лся» — «попался». Затем: «Печать срочно перепрячьте». Какую еще печать? И самое тревожное: «Доктор в ГПУ…» Выследили! И вот увезли из города.

Вернулись в милицию. Ярош и Коган были уже там, они справились со своим заданием довольно успешно.

— В домике у Жихаря была подпольная типография. Вот! — Борис показал пачку листовок.

В подвале у Жихаря нашли несколько гор-стен шрифта, металлические линейки, забытые, видимо, второпях, и пуда три—четыре розовой бумаги в листах.