Перо Гамаюна. Волшебники Китеж-града - Асов Александр Игоревич (читать книги без .TXT) 📗
– Впрямь цветочная семья. Муж, жена и дети, – задумчиво проговорила Валентина Сергеевна. – Вот мы их и сплетём вместе.
– Не забудьте ещё их внука приплести, – посоветовала баба Прасковья.
– Внука? А кто в этой семье внук? – полюбопытствовал Алексей Елисеевич.
– Вот он, – протянула баба Прасковья лесной пион с венчиком из пурпурно-розовых лепестков. – Внук их корешком пошёл от Ивана-да-Марьи, – так его Марьиным корнем и зовут…
Бабушка Прасковья плела венок, и речь её журчала как ручеёк, убаюкивала. «Вилы-то в старые годы не в одних, вишь, цветочках жили… Были они тогда в большой силе…»
Ярослав представил, как вилы на лугу порхают стайкой бабочек…
– Одну из тех вил-волшебниц звали Купальницею. Она-то была влюблена в вильня-волшебника, которого звали Огнецветом. А тот вилень Огнецвет стоял на страже у норы. В норе жила змея. Огнецвет не пускал змею ползать по миру, запрещал жалить малых детей…
Ярик утомился от долгого перехода и полуденной жары и сам не заметил, как его глаза стали слипаться…
И вот что он увидел в чудесном полусне за едва прикрытыми ресницами, сквозь кои пробивалось Солнце…
Перед ним сам собою раскрылся желтоголовый бубенчик цветка лютика-купальницы.
В цветке явилась прекрасная волшебница-вила. Она была в чёрном бархате с чёрными развевающимися волосами и крылышками, как у бабочки-крапивницы. Рядом взметнулись языками пламени багряные лепестки Огнецвета. Там явился вилень – крылатый юноша в огненном плаще и со сверкающим мечом.
Печальная вила из цветка купальницы протягивала ручки в мольбе к своему соседу и пела:
«Ты приди ко мне на лужочек, попляши со мною дружочек! Мы с тобою здесь помилуемся, помилуемся, да полюбуемся!»
Огнецвет же так отвечал прелестнице:
«О Купальница-чаровница! Не могу к тебе отлучиться! Мне всю ночь придётся не спать. Мне на страже нужно стоять! Чтоб змея с колоды не выползала, малых деточек не кусала!»
И тут в печали великой Купальница стала заламывать ручки и лить горючие слёзы.
И разгорелось сердце у Огнецвета. Он вложил меч в ножны и оставил свой пост у змеиной норы. Он перелетел к виле, и стали они вместе танцевать…
Тут из оставленной без присмотра норы выползла змея. Огнецвет же, занятый Купальницей, не заметил сего…
– Змея! Змея! – вскрикнули Светка и Валентина Сергеевна.
Ярик проснулся. В самом деле, прямо к ногам Ярослава, чуть шевеля траву, извиваясь меж кочками, ползла змея. Это была гадюка!
Валентина Сергеевна и Света поспешно вскочили. Алексей Елисеевич схватился за топор, Володя – за палку. Но быстрее всех оказался Зилаша. Он в то же мгновенье бесстрашно бросился на змею и, выпустив когти, вцепился в неё.
Змея с шипением оплела котёнка со всех сторон. Они покатились клубком и исчезли за стеною травы. Теперь лишь по колебанию стеблей можно было понять, где идёт битва.
Сражение длилось недолго. Вскоре из травы явился с видом победителя сам Зилаша с горящими от радости глазами и усиками, стоящими торчком. Змея же пропала невесть куда. Вот была радость!
Валентина Сергеевна и Света принялись ласкать довольного собой Зилашу.
– Ты настоящий герой! Истребитель змей! – воскликнул Алексей Елисеич.
Но больше всех был рад за него Ярослав.
Он-то сразу понял, что то была не простая змея. И она будто явилась из старой легенды об Огнецвете и Купальнице.
– Баб, а баб! – Ярослав подёргал бабушку за рукав. – Раз Огнецвет упустил змею, она же выползла и стала всех жалить? Так?
– Так, – кивнула бабушка.
– Но потом-то её прогнали? Так же, как и мы эту змею? – не отставал он.
– Да, Ярославушка, прогнали, – успокоила его баба Прасковья. – Змеи всегда на Купалу из нор выползают. У них сейчас пора свадеб. Они очень волнуются нынче…
– И как же от них уберечься? – не отставал от бабушки Ярослав. Все также с интересом ждали, что ответит бабушка.
Бабушка же продолжала перебирать цветы и отвечала так:
– Лучше всего змей отпугивает Петров крест – Огнецвет. Не любят змеи и Марьин корень. По-старому он тоже крест, только Томилин… И он крестом под землёй корни пускает. Змеи и всякая нечисть боятся ч'удной силы крёстной… Древняя это сила, обережная…
Володя со Светой взяли по цветку Иван-да-Марьи. А Ярослав взял Томилин крест.
– Вот синий цветок, – указала Света на синие прицветья и листочки Иван-да-Марьи. – Это цветок Марьи Костромы.
– А вот – жёлтый, – отозвался Володя, разглядывая жёлтое полураспустившееся соцветье. – Это цветок Ивана Купалы.
– А это Иванов и Марьин корень – цветок их сыночка Томилы, – показал свой цветок Ярослав. – Это Томилин крест…
И Ярослав засунул цветочек в петлицу у ворота рубахи.
Начало Купальской ночи
И вот так незаметно и подошёл Купала. Подкрался вместе с сумерками, навалился на берег Светлояра вечерним туманом.
Костёр уютно потрескивал. А после ужина все, усталые за день, разбрелись кто куда.
Голова отяжелела от усталости, но всё не спалось… Да ведь в ночь Купалы и сон становится явью!
Ярик всё сидел у костра, глядя на огонь. От сего сумерки вокруг казались ещё чернее. У ног лежал, пригревшись, его верный Зилаша.
Из-за леса поднялась луна. От её сияния Светлояр стал испускать сиреневое мерцание.
И так Ярослав не заметил, как переступил границу сна. Заснул… или просто вошёл в Волшебную страну, не смежая век?..
Тут Ярослав понял, что он у костра – не один. А-а… это его отец и бабушка вернулись…
Отец шевелил каким-то жезлом угли костра. Теперь одет он был иначе – в мерцающий балахон, опоясанный поясом с золотым шитьём. Борода же его с седыми прядями в отблесках от костра была будто объятой пламенем.
Бабушка, стоявшая рядом, тоже преобразилась – волосы её стали гуще, лицо – морщинистее. Облачилась она в понёву и узорчатый нагрудник. Голову украшал повойник, увитый лентами.
А где мама и брат с сестрою? Вот же они… В венках цветов и белых расшитых рубахах ходят по пояс в травах неподалёку…
«Мама будто Купальница, а брат и сестра – Купала с Костромою…» – подумалось Ярославу.
Вид их не смутил Ярика. В Волшебной стране, в крае грёз и мечты, и не такое кажется в порядке вещей…
Отец и бабушка, волхвовавшие у костра, вдруг обернулись и позвали котёнка:
– Кис-сс! Кис-сс! Кем бы ты ни был, собой обернис-сь!..
Поднявшись на четыре лапы, котёнок встряхнулся. За спиной его раскрылись крылья. Уши заострились, как у филина. Хвост же стал длинным и змеиным – свился и переплёлся сам с собою.
Зилант сверкнул огненными очами и спокойно вошёл в костёр.
– Ах! – испугался было за друга Ярослав и бросился к костру.
– Ха! Саламандры в огне не горят, – напомнил ему дракоша со смехом. – Для нас огонь – что дом родной. Уютен нам родимый очаг!..
Зилаша пустил в небо сноп искр. Тут же из искр стали сплетаться башни и терема Китеж-града. Это открылись его огненные врата.
Из врат порхнула, оставив за собою след из искр, вила Купавка. Она играла на свирели. Затем, отпустив свирель, коя продолжала играть уже сама, вила провозгласила:
– Князь Велияр приглашает всех на Русалии! Время праздновать!..
И тут из леса и от озера по зову Купавки полетели стаею мотыльков цветочные вилы. По траве прикатили листуны, будто клубочки ежей. Клубами тумана потекли святкуны. Из омутов повыныривали русалки, увитые водорослями.
Явилась из болота и старая знакомая Ярослава, королева лягушек. Ярослав и Зилант поклонились ей. В ответ получили знаки высочайшего королевского внимания.
Из городских врат потянулись к озеру и празднующие Купалу китежцы. И началась Купальская мистерия.
