В глубине Великого Кристалла-2 - Крапивин Владислав Петрович (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Я прыгнул и как бы со стороны услышал свист своей рапиры. Удар пришелся по запястью гвардейца. Тот молча открыл рот и, сгибаясь, прижал к животу раненую кисть.
В это время по другому ходу ворвался отряд: ребята лет шестнадцати, с тонкими, словно удочки, копьями. Впереди был паренек - смуглый, с длинными желтыми волосами, в медной кирасе на кожаной куртке.
Он крикнул очень звонко:
- Прочь от машин, солдаты!
Бородатый гвардеец, с лиловым шарфом поверх нагрудника, неторопливо взял с кирпичного уступа взведенный самострел и нажал на спуск. Стальной стержень гулко ударил по кирасе и остался торчать в ней. Паренек стал падать - очень медленно, - и все в тишине смотрели, как он падает. Потом рванулся яростный крик, копья полетели в гвардейцев. Люди смешались, и тонкие рапиры замелькали в свете фонарей, как большие вязальные спицы.
Нечего было и думать о решетках. Гвардейцы вмиг оттеснили нас к выходу. Мы с Валеркой встали рядом и отчаянно крестили воздух клинками, пока ребята уходили на лестницу и в коридор. Братик держался за нами. Рубашку
с него сорвали в схватке, и теперь он, щуплый, тонкорукий, в своей выцветшей маечке, казался особенно маленьким и беззащитным.
- Уходи! - крикнул Валерка.
Братик прикусил губу и помотал головой. Он сжимал Валеркин нож, совершенно бесполезный в таком бою.
Два барабанщика подхватили и унесли мальчика-факельщика, которого сбил гвардеец.
Я думал, что охрана отгонит нас от механизмов и не будет преследовать. Однако гвардейцы наседали и пытались схватить ребят. У двоих я вышиб клинки, троим основательно поцарапал рожи. Валерка держался рядом, не отходил ни на полшага. Он был молодец. Я видел, как он заставил отступить рослого пузатого гвардейца. Тот откинулся и сбил еще одного.
Тогда вперед протолкался бородатый с шарфом. Он криво улыбался черным открытым ртом и крутил рапирой хитрые финты. Из-за него тупо лез другой белобрысый и прыщеватый.
Валерка ткнул прыщеватого в плечо, но клинок скользнул по металлу.
- Отходите! - крикнул я и махнул левой рукой: "Туда, назад!" Неосторожно повернулся - и клинок бородатого чиркнул меня по ребрам.
Боли почти не было, но я сразу ощутил, как намокла рубашка. Прижал к ране левый локоть. Бородатый замахнулся. Ударом снизу я рассек ему на локте рукав. Гвардеец качнулся и отступил.
В этот миг я услышал, что Братик негромко вскрикнул.
Я оглянулся. Братик жалобно улыбался. Под ключицей у него, рядом с перекрученной лямочкой майки, было треугольное черное отверстие. Сначала черное. Но тут же оно словно налилось ярко-красным соком. Тяжелый шарик крови выкатился из него и побежал под майку, потянув за собой алую полоску. Братик растерянно посмотрел на Валерку и прислонился к нему. Валерка заплакал и подхватил его на руки, уронив шпагу.
- Сволочи, - сказал он.
Видимо, прошло всего две-три секунды. Когда я повернулся к гвардейцам, они стояли на тех же местах, и бородатый держался за локоть. Я схватил Валеркину шпагу и с двумя клинками рванулся по ступеням. Я что-то кричал от ярости и отчаяния.
Не знаю, может ли быть страшным встрепанный двенадцатилетний мальчишка, даже со шпагами в руках. Но гвардейцы отступили, откатились вниз по лестнице. Я, пятясь, вернулся к Валерке и Братику. Сердце колотилось сильно, беспорядочно и словно не в груди, а где-то в горле. Я переглатывал и кашлял.
- Уходим, быстро...
Мы оказались в темном коридоре. Нас не преследовали. Мы не стали спускаться по галерее. Валерка с Братиком на руках свернул в незаметную боковую дверь, и мы вышли на висячий мостик.
Теплый воздух сразу охватил нас. Были синие сумерки: солнце уже село. Из-за груши торчала половинка розовой чудовищно большой луны. С улицы не доносилось ни звука. Но все это я отметил мельком, между прочим. Одна мысль, одна тревога была сейчас: что с Братиком?
Он висел на руках у Валерки, расслабив руки и ноги. Только голову старался не ронять, прислонив ее к плечу брата. Он по-прежнему слабо улыбался, но глаза его были закрыты.
- Очень больно, Василек? - спросил Валерка и коротко всхлипнул.
Не открывая глаза, Братик сказал:
- Не очень... Только жжет.
Мне показалось, что губы у него сухие, и он их с трудом расклеивает.
Кровь, кажется, больше не текла. Ее подсохший след на плече казался очень черным.
- Надо... перевязать... - сказал я.
Говорил я отрывисто, в промежутках между прыгающими ударами сердца.
- Здесь негде. Спустимся, - ответил Валерка.
Мы сошли по железным ступеням и оказались у знакомого фонтана с каменными рыбами, рядом с крепостной стеной. Положили Братика на край бассейна. Бассейн был сух, нечем промыть рану.
- Все равно... - сказал я. - Это временная перевязка... Все равно надо врача... В этом идиотском городе есть врачи - или только дураки и убийцы?
- Надо к Мастеру, - откликнулся Валерка. - Звездный Мастер вылечит, он знает все.
Валерка уже справился с собой. Говорил решительно. Оторвал от своей рубашки рукав, разодрал на полосы, осторожно положил бинт на черный запекшийся след рапиры.
- Больно, Василек?
Братик разлепил губы:
- Не-а... Только пить...
- Сейчас, сейчас...
Обдирая локти о камень, он подсунул Братику руки под шею и под коленки, поднял его снова. И пошел. А я за ним, с двумя шпагами на изготовку. Я охранял Валерку и Братика. Но не знаю, как бы я стал драться, если бы встретил врагов. Меня шатало.
14
Шли мы недолго. Но за это время луна посветлела, выкатилась на середину неба, и все, как прошлой ночью, стало ярко-голубым.
Башня Звездного Мастера стояла в глубине заросшего двора. Высоко-высоко светилось окошко, и так же высоко была дверь. К ней вели каменные ступени.
Валерка совсем вымотался и у подножия лестницы молча прислонился к стене.
- Давай, - сказал я и бросил в траву клинки.
Валерка не мог даже спорить. Молча передал мне Братика.
Братик спал или был без сознания. Он оказался вдруг очень тяжелым. Я ступал осторожно. Лестница была совсем старой: на ступенях были вытерты ногами глубокие круглые впадины.
...Потом как бы качнулась навстречу освещенная комната. Высокий человек в каком-то нелепом свитере до колен подхватил у меня Братика. Это был старый человек: с редкими седыми прядями, дряблыми щеками и жалостливым взглядом.
