Каникулы Уморушки (Волшебные каникулы - 2) - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович (серия книг txt) 📗
- Вам можно и котом, - дал дельный совет отзывчивый москвич.
- Можно и котом, - согласился Гвоздиков и, еще раз поблагодарив доброго мальчика, скрылся под сводами входа в метро.
Глава шестая,
в которой Костя знакомится с Дрозофилловым
Костя был смелым мальчиком, но и у него дрогнуло сердце, когда он подошел к массивным дубовым дверям с огромными бронзовыми ручками и двумя по одной на каждой из дверей - солидными вывесками.
На левой вывеске золотыми буквами на красном фоне было написано:
НИИЗЯ
стационар
На правой вывеске такими же золотыми буквами, но уже на синем фоне, красовалась другая надпись:
НИИЗЯ
филиал
Поборов минутную робость, Костя открыл дверь и вошел в здание.
- Тебе кого, мальчик? - тут же спросила его соскучившаяся по живой душе пожилая вахтерша.
Костя еще сам не знал толком, кого именно ему нужно.
- Мне бы профессора или академика, которые в колдовстве разбираются...
- Нечистолога? - уточнила вахтерша. И не дождавшись от Кости ответа, охотно пояснила: - Так это тебе, дружок, в филиал нужно. На второй этаж. Только академиков там нету, а профессоров всего два: Дрозофиллов и Анчуткян.
- А мне к кому лучше? - робко спросил Костя. - Я ведь ни того, ни другого профессора не знаю.
Вахтерша наморщила лоб и на минуту задумалась.
- Анчуткян, так тот больше по мокроте всякой работает: по водяным, русалкам, морским чертям...
- А по обычным кто? - перебил вахтершу Костя. - Мне бы специалиста по заклятьям...
- Так тебе тогда к Дрозофиллову надо! - радостно откликнулась добрая женщина. - Он у нас главный лешевед и ягист. Анчуткян - тот кикиморист, а Дрозофиллов в чертологии ну, никому не уступит!
- Так мне к нему? К Дрозофиллову? А как его зовут?
- Еремей Птоломеич. Он на втором этаже в лаборатории "Живой и мертвой воды" сидит. Как наверх подымешься, так по правую руку второй кабинет его будет.
- Спасибо вам огромное,- поблагодарил Костя отзывчивую женщину и быстрым шагом направился к лестнице.
- Да смотри в первую комнату не войди! - крикнула ему вслед вахтерша. Там у нас чудище трехглавое сохраняется, ух и злющее!.. Правда, спит оно сейчас, как словили, так и спит, будто на воле не выспалось. Но ты, все-таки, не входи, постерегись!
- Не войду! - пообещал Костя, уже миновав первый лестничный пролет.
На втором этаже Косте в нос ударили резкие запахи: пахло серой, подпаленной шерстью и, почему-то, болотом. С непривычки Костю слегка передернуло, и он немного замедлил шаг. Глухое уханье, сопровождаемое странным подхохатываньем, прокатилось по коридору второго этажа и рассыпалось на лестнице. Перед входом в коридор Костя увидел небольшое объявление, написанное красным фломастером на клочке ватмана:
"Съезд водянологов и кикимористов переносится с 5 июня на 21 июня в связи с недомоганием Хухрика Болотного.
Зав. лаб. гидронечисти Л.Т. Анчуткян"
Прочитав объявление, Костя повернул направо. За дверями первого кабинета стояла мертвая тишина. "Спит, наверное, - подумал Костя о трехглавом чудище. - А может быть, его и нет". Но в первую комнату он все-таки заглядывать не стал: к чему сейчас лишние неприятности? (Хотя, если с умом посмотреть на вещи, то будь там трехглавое чудище и загляни к нему Альтер Эго на одну-две минутки, - проблема существования двух Брыклиных была бы решена в момент.) Но Костя, поборов в себе здоровое любопытство, благополучно миновал первый кабинет и тихонько постучался во второй.
- Кто там? - отозвался сердитый мужской голос. - Я занят!
Костя в нерешительности замер на месте.
-- В чем же дело? - еще сердитее произнес мужской голос за дверью. Почему не входите?!
Костя пожал плечами, вытер рукою пот со лба и вошел в лабораторию.
- Здравствуйте, - поздоровался он, еще не видя хозяина лаборатории. Мне профессора Дрозофиллова... Птоломея Еремеича...
- Еремея Птоломеича, - поправил Костю уже знакомый голос сердитого мужчины. - Это я. Выкладывайте, что вам нужно.
Костя удивленно пошарил глазами по комнате, но никого, не увидел.
- А вы где? - спросил он, обращаясь к огромной колбе с буро-малиновой жидкостью.
- Здесь, где же мне еще быть! - уже мягче ответил загадочный хозяин лаборатории.
И тут из сушильного шкафа показалась лохматая голова профессора Дрозофиллова.
- Я думал - рванет, а она, - он кивнул на колбу, - не рванула. Не те яблочки наливные пошли: с гадостью всякой, с нитратами да прочей мерзостью. Вот и попробуй из них живой воды добыть! - в заключение своей тирады горестно вымолвил Еремей Птоломеич и выпрыгнул из шкафа на пол.
- Познакомимся получше, юноша, - сказал он через минуту, усаживаясь за стол и предлагая жестом сделать то же самое Косте. - Меня зовут Дрозофиллов Еремей Птоломеич. А вас?
- А меня пока зовут Костей... - честно признался Альтер Эго. - А некоторые - Петей. А вообще-то я - человек без имени. Так: Альтер Эго какой-то...
- Альтер Эго? - переспросил с любопытством профессор Дрозофиллов, и в его глазах вспыхнули азартные огоньки ученого-первооткрывателя новых тайн науки. - Интересно, интересно...
- Нас раздвоили, а обратно не сдваивают, - начал торопливо объяснять суть своего дела Брыклин-два. - Петька очень от этого переживает, измаялся просто весь, да и мне не сладко... А она говорит: "Не могу вас обратно соединить - меня дедушка чародейной силы лишил".
- Как лишил? - вырвалось у профессора.
- По телефону, - ответил Костя. - Бухнул сгоряча заклятье и трубку повесил. А нам теперь расхлебывать...
Костя вспомнил о Гвоздикове и невольно всхлипнул:
- А Иван Иванович... Тому каково... в кошачьей шкуре жизнь доживать...
- Погоди-погоди, - перебил его несвязную речь Дрозофиллов. - Давай-ка толком рассказывай. Кто тебя раздвоил?
- Не меня, а Брыклина. Уморушка.
- Кто такая? Почему не знаю?
Костя пожал плечами:
-- Ее мало кто знает. Иван Иванович только да Маришка Королева. Да мы теперь с Петей Брыклиным.
- А Иван Иванович кто?
- Учитель наш бывший, теперь на пенсии.
- А почему он в кошачьей шкуре?
- Уморушка все! Хочет как лучше сделать, а получается одна ерунда. Тут еще Калина Калиныч не вовремя позвонил... - Костя печально махнул рукой и подытожил: - Вся надежда на вашу помощь. Вы не поможете - придется к лешим в Муромскую Чащу ехать, другого нам, как видно, ничего не остается...
