Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным - Белоусов Сергей (книги без регистрации txt) 📗
— Пока нет. Я не вижусь с теми, чья дружба со мной всем известна. Не хочу подвергать их лишней опасности. Когда мы найдем и обезвредим врагов, весь колдовской морок растает, как дурной сон. А сейчас пусть лучше ненавидят рыжую мерзкую обезьяну, — губы его горько скривились.
— Фантолетта, между прочим, очаровательна даже в неприязни ко мне. Она решила, что, пытаясь воскресить Дракошкиуса, я подцепил вирус негодяйства и нуждаюсь в магическом исцелении. В итоге добрейшая фея удалилась в горный монастырь и там изучает стародавние, забытые почти секреты медицины. Мурлыка Баюнович и я — две тяжелейшие заботы свалились на бедняжку. Скорей бы избавить ее от этого груза.
Клара-Генриетта в день моего изгнания таинственно пропала. Обнаружить кобру не удалось пока ни обитателям пустыни, ни разведчикам-эльфам.
Морковкин заморожен. Да-да, не удивляйтесь. После истории с Ляпусом чудачества старого дона вошли в поговорку. Когда погиб Дракошкиус, он заморозился в подземелье, в глыбе льда и завещал оттаять себя лишь если дракон, любимый друг его и шахматный партнер, возвратится к жизни. Так что последние наши напасти неведомы дону Диего.
Мишка-Чемпион… Он, как вы помните, поселился в Берендеевом лесу, в глуши. Недавно двухлетнее затворничество кончилось, медведь вернулся к цирковому ремеслу. Вы должны были его заметить… хотя да, сейчас у Чемпиона другой облик. Случайно он избежал общей участи. Именно медведь помогал Никтошке подменить свирепого Гектора, настоящего циркового слона.
Глупус рвется к власти. Организовал политическую партию «Счастье с приветом» и сам ее возглавил. Утверждает, что будущее страны на дне. Ездит повсюду с путаными речами, врет, картавит, пришепетывает, а к трибуне обязательно проходит на водных лыжах. Раньше над ним смеялись, а теперь, после общего сдвига, начали прислушиваться. Сторонников у водяного все больше.
Фея Мюрильда напрочь сорвала голос на митингах. Уверяла, что ГЛАВНАЯ цель жизни Печенюшкина — издевательство над ней — усталым, добрым, справедливым, смертельно больным, но вечно юным существом. Повредив связки, Мюрильда может говорить только шепотом, поэтому в беседе прижимается вплотную, сипит и брызжет слюной… Вот и все. Следующий вопрос?
— Почему бабушек забыли?! — отчаянно выкрикнула Аленка. — За то, что у них свет горел?
— Ох, сестрички, — Печенюшкин почесал в затылке, — тут, вроде, все понятно, но есть какой-то заусенец в глубине… Раньше тетушек каждый день кто-нибудь навещал. А теперь все жители страны стали черствее. Совесть усохла, что ли? Это скверно, но объяснимо. Странно другое. На днях исчез разносчик молока, ослик Хосе-Игнасио. Оставил записку: решил, мол, посмотреть мир, уезжаю путешествовать на неопределенное время. Куда он отправился — никто не имеет понятия. По книге заказов магазина «Зайди — не ошибешься» видно, что молоко для старушек ослик забирал ежедневно.
Дальше не легче. Телефонный провод перерезан. В подполе у тетушек, под землей выхвачен здоровенный кусок кабеля… И для Хлои, и для Флоры спуститься туда вовсе немыслимо, да и зачем им отрезать себя от мира. Посторонних же до вчерашнего вечера в доме не было. Вас я не беру в расчет, — поправился Пиччи, — тем более, что авария случилась гораздо раньше… Ну, а свет горел не только у тетушек. Если бы вы еще полетали в троллейбусе над страной, рано или поздно опять наткнулись бы на огонек. Кое-кто, бывает, и заработается до рассвета…
— Что-то ты мало знаешь, — загрустила Лиза. — Ну а кто и зачем все это над тобой затеял? Догадки хотя бы есть?
— Представьте, — медленно ответил мальчуган, — что есть некто — хитрый, могущественный, коварный — кому ни в коем случае нельзя допустить воскрешения Дракошкиуса. Темный гений. Что он будет делать в первую очередь?
— Попытается убрать тебя, — Лиза не задумывалась. — Погубить или вывести из игры, в смысле из Фантазильи. Удачно, что я в магазине наткнулась на след заговора! Это они?!
— Я полагаю, это только отголоски. Корни сидят глубоко в далеком прошлом… Знаешь, давай вернемся к вашему рассказу. Когда ты вдруг уснула в кабинете у тетушки Флоры.
— А что тут говорить. Уснула и проснулась. С дивана скатилась. И голова потом была тяжелая, словно контрольную писала.
— Попытаемся ВМЕСТЕ увидеть твой сон. Без тебя я не могу этого сделать. — Печенюшкин сорвал с шеи платок в огурцах, вскочил и быстрым движением протер ближайшую к девочкам картину. Краски растворились, чистый холст в простой строгой раме засиял белизной.
Лиза, побуждаемая взглядом Пиччи-Нюша, встала и осторожно прикоснулась к холсту. Белая поверхность посинела, затем в верху полотна показалось солнце, и вот уже стало возможным рассмотреть горизонт, где небо смыкалось с морем.
Медленно-медленно взмахивая крыльями, трехглавый полосатый дракон летел над синей бескрайней гладью. Он был так велик, что девочка, уютно покоившаяся в длинной теплой шерсти на спине исполина, напоминала воробышка в гриве у льва…
Голос дракона становился все тише и вот пропал совсем. Вместе со звуком бледнело и расплывалось изображение. Холст побелел на миг и вновь покрылся уверенными щедрыми мазками краски. Печенюшкин нервно разглаживал на колене свежий шейный платок.
— Ну вот! — объявил он. — Кое-что встало на места. Здесь, сейчас, тоже, конечно, дел хватает, но объявилась у нас с вами надобность гораздо более важная. Аленка! Лиза! Не хотите со мной прокатиться в прошлое?
— Путешествие с Печенюшкиным… — Алена словно попробовала фразу на вкус. — А куда?
— Лет этак на тысячу назад, — беззаботно ответил герой. Похоже, к нему вернулось хорошее настроение. — Отправимся в Портфей — это древнее название Феервилля.
— Не кисло! — Лиза пришла в восторг. — Я бы даже сказала — укольно! С тобой хоть куда! Находим Дракошкиуса-дядю, он, конечно, самых честных правил, — расскажет нам все семейные секреты, заодно исповедуем китайского мудреца… Поехали!
— А Федя?! — возмутилась Аленка. — А Мануэла бедненькая? Ты что их так и бросишь? И я еще про факелы на площади не поняла, и про рев, и про жидкость у Феди в бутылке! Я не хочу, чтобы он оставался с этим Сморчковым противным!
— Ух, интуиция у тебя! — с уважением прищурился Пиччи на Алену. — Друзья наши и впрямь попали в нешуточный переплет. Придется выручать срочно.
В руке его появилась толстая веревка, свернутая кольцом. Размахнувшись, мальчик, будто заправский ковбой, метнул аркан, пропавший в стене, словно та была лишь миражом в пустыне. Конец веревки остался у Печенюшкина.
— Помогайте! — Пиччи тянул аркан изо всех сил, упираясь ногой в прочно стоявшую скамейку. Тонкая синяя жилка у него на виске вздулась от напряжения. — Девчонки! Ну! Бабка за дедку, внучка за бабку!..
— Раз. Два. Три!!. Уф-ф-ф! — Дружно выдохнув хором, сестры Зайкины и Печенюшкин повалились на пол. Возле стены, налетев с размаху на скульптуру «Баба-Яга. Раздумья», застыл Федя, ухватившись за ведьму. Веревочная петля прочно обвязывала его подмышки, ноги стояли нетвердо.
Оценив ситуацию, домовой медленно выпустил бронзовую талию, сполз на четвереньки и ползком же, не спеша, стал передвигаться в направлении друзей, то и дело оглядываясь.
— Пиччи! — взывал он. — Беда!.. Извести тебя хотят, сокол! Самой, значит, короткой ночью в тартарары все полетит!
— Успокойтесь, Федор Пафнутьевич, — рыжий изгнанник опустился на одно колено рядом с Великим Магом, протягивая ему бокал «Ессентуки -17». -Выпейте… Так, хорошо… Теперь расслабьтесь.
Кончиками пальцев он осторожно прикоснулся к вискам домового, пытливо вглядываясь в зрачки его и, казалось, куда-то дальше.
— Понятно… — мальчуган на шаг отступил от Феди, потихоньку приходившего в себя. — Федор Пафнутьевич, скажите, пожалуйста, бабушка ваша жива?
— Померла Ненила Пантелеевна. — Великий Маг пригорюнился, стирая набежавшую слезу. — В синий мох обратилась. Триста лет тому, а все плачу. Добрая была старушка, доверчивая. Постреленком, бывало, с уроков удерешь, на речке цельный день прокувыркаешься, а ей скажешь потом, мол, кикимора заболела, учителка наша, она и не усумнится. Другая бы такой прочихон дала за вранье…
