Семейное счастье - Вигдорова Фрида Абрамовна (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
— Так, — сказал, выслушав его, Андрей, — значит, тебе мало, что ты живешь с ней на одной планете, в одном городе и даже учишься с ней в одной школе. Тебе непременно надо учиться в одном классе и сидеть на одной парте, неблагодарный ты человек!
На следующий день Андрей пришел в Лешину школу.
Весь в холодном поту, Леша увидел, как старший брат открыл дверь директорского кабинета. Он не знал, что пришлось там вынести Андрею!
…Молодой военный вежливо поздоровался с директором.
И сказал, что он убежден: Лешу надо наказать примерно. Не только снять галстук, а именно перевести в другой класс, разлучить с коллективом.
Директор уважительно слушал молодого военного — старшего брата, который был так суров, так принципиален и ни при каких обстоятельствах не позволял себе поддаться чувству жалости: он требовал для Леши сурового наказания.
— Ну что же, — сказал директор, — пожалуй, вы правы! Но в какой же из параллельных классов его перевести?
Андрей похолодел — он не знал, в каком из шестых классов учится Лешина любовь. И тут он увидел на столе директора стопку журналов — это были журналы шестых классов. Почему они оказались здесь, а не в учительской — неизвестно. Но Андрея это выручило. Зазвонил телефон, директор взял трубку. Как бы машинально Андрей открыл один журнал, другой. Он глядел в конец списка. Вот она — Чудина! Чудно!
— Знаете, — сказал он, — вот что мне пришло в голову — кажется, судя по рассказам брата, довольно слаженный коллектив в том классе… Одним словом, в шестом "в".
— Вы совершенно правы! Это класс Анны Ивановны, отличного воспитателя. Прекрасно. Там его возьмут в работу.
И Алешу перевели в шестой "в". И он оказался с Тамарой не только на одной планете, но и на одной парте.
Вот как бывает в жизни, вот как поступают старшие братья.
Разве такое забывается? Разве был у Леши случай сомневаться в Андрее? Нет, никогда. Он знал, что Андрей никогда его не оставит, всегда будет ему и братом и другом. Андрей любил Сашу, но и Леша был дорог ему. Не только потому, что он Сашин брат, а сам по себе. Он водил его тайком от родителей прыгать с парашютной вышки. Он брал его с собой, когда ходил на лыжах. Прочитав что-нибудь интересное, говорил:
— Брось своего Дюма, держи-ка вот эту книгу. Уезжая в Испанию, он крепко обнял Лешу и сказал:
— Береги Сашу, слышишь? И Леша берег.
И когда Андрея не стало, он берег Сашу за двоих — за себя и за Андрея.
Застенчиво и сердито он сказал однажды Саше:
— Я буду штурманом. Как брат.
Как это так — Андрея нет? Он есть. Он в Леше. В Ане. И по тому, как Саша никогда не произносила имени Андрея, Леша знал: она помнит его. Не забыла. А сейчас? Что случилось сейчас? Он, Леша, не был дома около года, а как все изменилось! Сашу узнать нельзя. А Поливанов?
Кинооператор Поливанов был сначала его, Лешиным, оператором, его другом. Он, Леша, ввел Поливанова в дом, подружил с родителями, познакомил с сестрой. Так считал Леша, так он думал не день, не два — долго.
И вот однажды они шли втроем по лесу и Леша рассказывал сестре и Поливанову про последний футбольный матч.
— Дмитрий Александрович, — сказал Леша, — все-таки напрасно вы болеете за "Динамо", вот ЦДКА…
Поливанов молчал. Леша взглянул на него и вдруг понял, что Дмитрий Александрович и думать забыл про матч и что наплевать ему и на "Динамо" и на Лешу. Он смотрел на Сашу. Как смотрел!
У Леши даже сердце екнуло. Он отвернулся и умолк. И Поливанов этого даже не заметил. Саша сказала:
— Я тоже болею за ЦДКА. И только тогда Дмитрий Александрович опомнился и произнес:
— Что?
И всем троим стало неловко. Леша шел и думал: когда это случилось? И почему он прежде ничего не замечал? Так что! это он, Леша, предал Андрея? Ввел в дом невесть кого. Потому, что Поливанов, лживый, неискренний, купил его, как мальчишку, притворялся другом, приглашал в Дом кино, а самому была нужна только Саша. Он, Леша, видит Поливанова насквозь, а вот видят ли остальные? Саша, родители, тетки? Он должен вмешаться и всех предостеречь. Только одно и слышно: порядочный человек…
Любит ребенка… Любит ребенка? Вранье, вранье, вранье! Просто подлизывается к Сашке. И к родителям подлизывается. Когда Леша хлопотал об училище, Поливанов говорил:
"Останешься недоучкой. Кончай десять классов и иди в любое училище, никто не задержит". Вот как он подлизывался, неискренний человек. И почему Леша тогда этого не понял?
Мало того, уезжая из Москвы, он сказал Поливанову: "Поручаю вам Сашу. Она тут без меня с тоски пропадет". Дурак, вот дурак! А теперь тетки говорят: "серьезные намерения, нашла свою судьбу". При Саше говорить боятся, а при нем, при Леше, распустились: "Дмитрий Александрович?
Интеллигентный, культурный, обаятельный". Да уж, обаятельный! Ему на теток наплевать, Леша твердо знает: наплевать! А как он с ними разговаривает? Обаятельно! До чего же их легко купить! Слепые они, что ли? И только мужская половина семьи — отец и Леша — сохраняет трезвость.
— Как ни говорите, богема! — вздыхал Константин Артемьевич. — Он, конечно, милый человек — ваш Поливанов, но люди искусства не считают себя ответственными за полет своих чувств. У иного першит в левой ноздре, а он уверяет, что умирает досрочно от любви.
Ну, а Саша? На третий день после своего приезда Леша спросил:
— Ты что, не влюбиться ли собралась?
— Дурак! — вспыхнув, сказала Саша и запустила в него книгой.
Вот вам и весь ответ. Но Леше полегчало. Нет, — думал он. Это тетки выдумывают, Саша за Поливанова не пойдет! Она любит Андрея. И будет любить всегда.
И вот Леша стоит в вестибюле кинофабрики в Лиховом переулке. Он мнет в руке кепку, ищет глазами друга их семьи оператора Поливанова.
Дверь за Лешиными плечами хлопает, Лешу толкают. Он высокий парнишка, но его почему-то никто не замечает. Эх, зачем он пришел в штатском!
Почему они все такие довольные? — думает Леша. У них такой вид, будто они самые главные на земле. Когда Леша еще учился в своей 14й школе, он не любил соседнюю, 42ю. Он считал, что там много "типов" — что это значило, не мог бы объяснить даже он сам. Так вот, сейчас Леше казалось, что на кинофабрике тоже множество "типов".
Мимо Леши пробежала молоденькая девушка. Красивая и разодетая, как в кинокартине, она обдала его запахом духов. Она тоже плевать хотела на Лешу. Она тоже была "тип". Через плечо у нее висел фотоаппарат, новенький "ФЭД", и это тоже оскорбило Лешу. Люди кружились, сталкивались, перекликались, шутили им одним понятными шутками. Они как будто говорили: "Мы творим искусство. А тут ходят всякие". "Всякие" — это был Леша.
Леша был здесь не первый раз. И раньше ему тут очень нравилось. Роскошную фразу о том, что "искусство облагораживает человека", и остроумнейшую шутку "Кланяйся тете Уте", которую все они повторяли, Леша унес именно отсюда. И красивые девушки с киноаппаратами тоже очень ему нравились. В школе, бывало, он любил говорить ребятам небрежно: "Поливанов меня познакомил вчера с одной…" Поливанов! Вот что ему не нравилось.
— Вы наверх? Скажите, пожалуйста, Поливанову, что его ждут насчет грузовика… — сказал он Лузину, молодому человеку в куртке, блестевшей от обилия молний. Главную молнию от подбородка до живота он то опускал, то поднимал, и казалось, что он делает себе харакири…, Лузин — это был помощник Поливанова — взлетел по лестнице, сверкнув резиновыми пятками, и Леша услышал его голос. Он кричал:
— Эй, Поливанов, тебя шурин дожидается! Шурин? У Леши отчего-то стало сухо во рту.
Почти тотчас же на лестнице показался Дмитрий Александрович.
— А, ты уже здесь? Вот и прекрасно! Ну, как дома?
— Дмитрий Александрович, — сказал Леша, бледнея, скажите, пожалуйста, что такое шурин?
Шурин? Погоди, погоди… Тесть, свекор, деверь… Я всегда путаю. Постой. Шурин это что-то вроде деверя. Ах да, точно: шурин это брат жены.
Горло у Леши похолодело, как будто он сразу проглотил три порции мороженого. Мороженое катилось вниз, замораживая все на своем пути. Вот оно!
