Кеворка-небожитель - Галахова Галина Алексеевна (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
Так как Светилам не дано было право самим общаться с Гвадарием, они всегда обращались к нему через Эрумия, что они сделали и в этот очередной раз. Они настоятельно просили Гвадария поскорее найти для этого ужасного случая взвешенное, философское решение, ибо Альдебаран мог лишиться сразу двух самых лучших своих разведчиков.
От большого внутреннего перенапряжения у Гвадария началась безмыслица и ужасно затрещала кора — потому что найти взвешенное, философское решение на этот раз оказалось убийственно трудным делом. Впервые он почувствовал себя полностью деревянным.
Эрумий топтался на маленькой площадке, которую он вытоптал на поляне до черного альдебарана не за один плавный хартинг беспорочной службы, и пялил глаза на Гвадария, то есть терпеливо ожидал ответа, чтобы отнести его затем Светилам. Но ответа не последовало, во всяком случае он его не дождался, потому что из леса на поляну вывалился неуклюжий карк Мулле и закричал на всю поляну как оглашенный:
— Эй, лесовик, не знаешь — где наши? Я ушел к одной знакомухе наполнить мой барабан выхлопными газами, возвращаюсь, а деревни нет. И ничего нет. Ни-че-го-шень-ки!
Эрумий вопросительно взглянул на Гвадария, но тот от него отмахнулся веткой, мол, с такими пустяками разбирайся сам и не лезь ко мне.
— Не знаешь разве, что вчера была война? И твоя деревушка исчезла с лица альдебарана и почти все ваши уничтожены. Все, песенка ваша спета, ку-ку!
Неповоротливый карк поскользнулся на листьях, зарылся в них с головой и глухо оттуда заголосил:
— О горе мне, несчастному, горе, вот возьму и размозжу себе башку об это старое бревно!
Гвадарий зашелестел всеми листьями, выражая крайнюю степень озабоченности и удивления, что ничего не знает про эту войну… и что означает, позвольте, это слово — «бревно», никогда не слышал?!
Эрумий склонился перед ним в глубоком поклоне, начал торопливо оправдываться, что не хотел беспокоить по такому ничтожному поводу, ну подумаешь какая-то война, словом — берег покой Гвадария для серьезных и важных раздумий, а бревно, бревно — это просто лысое состояние…
Мулле попытался встать, чтобы разбить себе голову, но не смог, ноги у него разъезжались на скользких от его слез листьях, он весь заплыл слезами. Он сидел, весь опутанный травой, связанный по рукам и ногам, и кричал диким голосом:
— Бедные мои братья погибли — кто отомстит за них? Я отомщу — пусти! — И он стал кусать траву направо-налево.
У Гвадария из-за его рева еще пуще растрещалась кора и треск этот уже был слышен на всю округу.
Вот на этот-то ужасный треск и вышел из кустов Цытирик, отправившийся на поиски Гвадария Фигософа — по его, Цытирика, разумению, только верховный правитель Альдебарана мог сейчас спасти Кеворку.
Опознав издали Эрумия по его фуражке, Цытирик хитро склонил голову на бок, глаза его совсем сузились: о-го-го, этой хитрющей вороне нечего одной делать в такой глуши — значит, и сам Гвадарий Фигософ находится где-то от нее поблизости…
— Любезный Эрумий, я услыхал издалека крик безутешного Мулле и поспешил ему на помощь. Действительно тяжелые нынче времена! Мулле, прими мое соболезнование, — Цытирик наклонился к Мулле и погладил его по тупой голове. — А как поживает наш достопочтимый Гвадарий Фигософ? — Цытирик низко поклонился Эрумию. — Надеюсь, с ним все в порядке? Мне было бы невыносимо больно услышать обратное, поскольку у меня к верховному правителю неотложное дело. Многоуважаемый Эрумий, не мог бы ты меня связать с Гвадарием Фигософом, попроси его принять Цытирика на пару минут по очень-очень важному вопросу, не терпящему отлагательства.
«Вот тебе и раз — Мулле оказался подсадным скворчем, — подумал Гвадарий в некотором остолбенении. — Настояший управитель обязан быть анонимным, и сколько хартингов я был таковым — мое местопребывание было засекречено… и надо же, самый тупоумный из тупоумных рассекретил его… надо бежать!»
Гвадарий дернулся, на Цытирика сверху посыпались ворохом листья, один из них он поймал на лету и увидел на нем замысловатые рисунки.
— Где я видел их? — прошептал Цытирик. — Ну конечно же… телевротический сеанс… закатка разведчиков в элементарные частицы… неужели?!
У Цытирика подкосились ноги: сраженный наповал чудовищной догадкой, чтобы не упасть, он ухватился за ближайшую ветку, которая раскачивалась прямо у него над головой, и, уже падая, сломал ее.
Гвадарий от боли вскрикнул:
— Как ты посмел, несчастный, меня ранить!
— Так Вы, Ваше Высочество, всего лишь дерево?! — только и нашелся что сказать Цытирик и повалился на колени, прикрыв свою плоскую голову руками.
Эрумий нахохлился, чтобы не видеть этот вселенский позор — так оскорбить Гвадария!
Дальше таиться не имело смысла, и Гвадарий, не удостоив больше Цытирика внимания, прошелестел, обратившись к Мулле:
— Мулле, не убивайся! Кеоркийцы увели в плен многих карков. Ты один остался на свободе. Завтра они начнут переговоры с тобой. Тебе придется начинать новую династию правителей Кваркеронии, побереги прыть.
Мулле поднялся на ноги. Неотесанно стоял он перед Фигософом и таращился на разбушевавшееся по непонятной причине дерево. Ему было невдомек, что перед ним — Гвадарий. А если бы Мулле и сообразил это, то все равно бы не испугался — он боялся лишь строгую свою знакомуху, которой уже, наверное, не было в живых. Не посмев, однако, ослушаться приказа, отданного ему кем-то сверху, он потащился в Кваркеронию, перебирая в памяти прошлые сцены мирной жизни, когда он был простым и ни от кого не зависел. Сейчас его сделали сложным, а он не хотел этого. Не добравшись до Кваркеронии, он свалился в чаще леса и там уснул (Фигософ уже разрешил ему спать как будущему хингу). Он безмятежно спал, первый раз в своей темно-зеленой жизни, пока его не разбудила История, которая никому на Альдебаране не давала ни минуты покоя. Она уже приготовила ему планку «Правитель Кваркеронии хинг Мулле первый, квадрант кьяри». Тяжело заплакав, Мулле подставил под планку шею и побрел спать дальше — неизвестно куда.
Цытирик лежал, обнимая натруженные мыслью корни Гвадария, которым давно сделалось тесно прятаться в альдебаране, и повидимому не собирался вставать.
— Ну и что ты этим хочешь сказать? — после затянувшейся паузы проговорил Фигософ, который тоже был не чужд предрассудков и, если честно признаться, стеснялся своего происхождения и потому прятался от всех в лесу. Первых два его первооткрывателя мгновенно распрощались с жизнью — их заклевал Эрумий — третий, как на грех, оказался бессмертным, причем не по его, Гвадария, воле.
Цытирик наконец поднялся сначала на острые колени, а потом на тощие свои ходули и отряхнул с плаща альдебаран. Ему как-то все еще неловко было разговаривать с деревом, но дерево, как ни странно, держало себя с таким великолепным достоинством, что внезапно Цытирик ощутил непривычный душевный трепет и почти позабыл о цели своего прихода.
— О Гвадарий Фигософ, прошу минуточку Вашего драгоценного внимания! Я — скромный ваш верноподданный, по имени Цытирик, пришел к вам с нижайшей просьбой, — Цытирик низко поклонился ветвям и корням Гвадария, — ради нашего всеобщего альдебаранского блага уймите поскорее взбесившегося амера Раплета. Достаточно одного лишь Вашего намека Лабиринту — и Раплет замрет как вкопанный. Я прошу Вас пощадить Кеворку для нашей Истории — он ее любимый герой!
Гвадарий никогда ранее не видел Цытирика, но зато много о нем был наслышан — не было дня, чтобы Эрумий восторженно не прокаркивал ему что-нибудь новенькое, какую-нибудь заковыристую цитату из его трудов. Так что он заочно недолюбливал Цытирика за чрезмерное любопытство и постоянное вмешательство не в свои дела. Высокий титул бессмертного он присвоил ему не по своей воле, а по подсказке Хартинга, чтобы не казаться скупым и завистливым, но уже давно при одном только упоминании этого имени его раскачивало и трясло, как от штормового ветра. К тому же Эрумий успел ему шепнуть, что Цытирик, по последним сведеньям Лабиринта, замечен в тесном дружеском контакте с изменником Делу Грандиозного Познания разведчиком Кеворкой…
