Чудесная лодка (Рассказы) - Снегирев Геннадий Яковлевич (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗

"Что ж, - думаю, - с ним делать? Раз уж на корабль пробрался, пускай остаётся".

Так и поплыл с нами воробей. Днём на палубе прыгал, а на ночь прятался под брезент в шлюпку, чтобы ветром не сдуло в море.

Я уже и забыл про воробья. На пятый день пришёл наш корабль в Петропавловск и под разгрузку стал у причала. Команду списали на берег. Я тоже в город пошёл купить папирос.

Когда обратно в порт возвращался, смотрю: на улице рыбаки стоят и что-то разглядывают на дереве. Подошёл ближе - а это наш бесхвостый воробей прыгает по веткам.

Спрашиваю я у рыбаков, чему они удивляются. Рыбаки мне говорят:

- Ворон у нас на Камчатке много, а воробьёв совсем нет, вот и удивляемся, как он сюда попал.

- Этот воробей, - говорю, - на нашем корабле из Владивостока приплыл; наверное, хочет здесь поселиться.

Засмеялись рыбаки:

- Пускай живёт! Места всем хватит.

Пришёл я на корабль и рассказал, что воробей остался в Петропавловске.

Некоторые в город побежали смотреть камчатского воробья, только не нашли его. Наверное, в сопки улетел с воронами знакомиться.

Мы выгрузились и взяли обратный курс на Владивосток.

А когда к Владивостоку подходили, подул сильный ветер и сорвал со шлюпки брезент.

Стал я брезент закреплять, смотрю, а в шлюпке на дне бесхвостый воробей сидит! Меня увидел - "черр!" закричал и выпорхнул из шлюпки. Видит: земля близко, и без оглядки полетел во Владивосток.

Не понравилась ему Камчатка. А может быть, вороны его оттуда прогнали?

МИШКА-КИТОБОЙ

На китобойном корабле "Тайфун" живёт собачка Мишка.

Какой она породы, никто не знает; наверно, помесь дворняжки с таксой - лохматая и кривоногая.

Шерсть у Мишки когда-то была белая, а сейчас и не поймёшь, какого она цвета. Мишка так извозился в китовом жире да машинном масле, что капитан его в свою каюту не пускает.

Лежит Мишка целый день на палубе и ждёт, когда найдут в океане кита.

На верхушке мачты - железная бочка, в ней стоит матрос и в бинокль смотрит.

Как увидит на горизонте фонтан пара из китовых ноздрей, даёт три гудка: киты!

Как первый гудок - Мишка глаза откроет.

Второй гудок - голову поднимет.

Третий - мчится к мостику, где гарпунная пушка стоит.

Гарпунёр торопится, пушку разворачивает, а Мишка путается под ногами. Его ругают, гонят, даже лапу сапогом отдавили.

Мишка отойдёт в сторону, голову свесит за борт и ждёт.

Как киты покажутся, Мишка весь задрожит и начинает тихонько подвывать, а лаять не лает - боится кита спугнуть.

Из пушки по киту как бабахнут! Мишка вскакивает и ждёт, когда рассеется дым.

Если гарпунёр промазал, Мишка страшно лает, бросается на него, хватает за штаны!

Гарпунёр скорее пушку перезаряжает, кричит:

- Сумасшедшая тварь, в море выкину!

Зато как гарпунёр в кита попадёт, Мишка от радости не знает, что и делать. Кругами бегает по всему кораблю, суетится, улыбается, морда вся растянута, а потом успокоится, подползёт к гарпунёру на брюхе, руки ему лижет и хвостом машет, как метёлкой бьёт по палубе.

Охоту закончат, китов убитых за хвосты привяжут цепями к бортам и тащат к острову на китовый комбинат.

Как покажется остров, гарпунёр запирает Мишку в своей каюте, а то Мишка совсем сбесится, когда за китами буксир придёт.

Начнут китов отвязывать, он на буксир бросается, лает, прямо захлёбывается от злости - так ему жалко китов: столько на них охотились и вдруг отдают чужому кораблю. Вот его и запирают, чтоб не мешал и зря не волновался.

От китовой охоты Мишка совсем стал нервный: ночью во сне рычит, вскакивает и бежит в каюту к гарпунёру, стаскивает с него зубами одеяло. Наверно, ему во сне киты снятся.

Хотели Мишку на берег высадить, чтоб он отдохнул, побегал в лесу за бабочками, а он забился в канатный ящик, рычит: не хочет на берег - хочет в океане на китов охотиться.

ЛАМПАНИДУС

В самом углу Тихого океана, около Камчатки, есть Командорские острова. Я увидел их зимой.

Острова торчали огромными белоснежными сугробами в зелёном зимнем океане. Снег на верхушках сугробов курился от ветра.

Подойти кораблю к островам нельзя: высокие волны разбивались об отвесный берег. Дул ветер, на палубе выла вьюга. Корабль наш был научный: мы изучали глубоководных рыб.

Но сколько мы ни вглядывались в океан, ни один кит не проплыл мимо, ни одна птица не пролетела к берегу, и на снегу не видно было ничего живого.

Тогда решили узнать, что делается в глубине. Стали спускать в океан большой сачок с крышкой.

Опускали сачок долго. Солнце уже закатилось, и сугробы стали розовыми.

Когда сачок подняли, было уже темно. Ветер раскачивал его над палубой, и сачок мерцал в темноте синими огоньками.

Весь улов слили в литровую банку и унесли в каюту. Попались только нежные рачки и совсем прозрачные рыбки.

Я вытащил всех рыбок из банки, и на самом дне лежала маленькая, величиной с мизинец, рыбка. Вдоль всего тела тремя рядами, как пуговки, горели живые синие огоньки.

Это был лампанидус - рыбка-лампочка. Глубоко под водой, в кромешной тьме, плавает она живым фонариком и освещает себе и другим рыбам путь.

Прошло три дня.

Я зашёл в каюту. Маленький лампанидус давно умер, а огоньки всё горели синим, нездешним светом.

ОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ

В океане много маленьких островков. Некоторые ещё на карту не занесены, только что родились.

Одни островки под водой исчезают, а другие появляются.

Наш корабль шёл в открытом океане. И вдруг из воды торчит скала, об неё бьются волны.

Это верхушка подводной горы показалась над водой.

Корабль развернулся и стал у островка, покачивается на волнах. Капитан приказал спустить на воду шлюпку.

- Это, - говорит, - необитаемый остров, надо его разведать.

Высадились мы на него. Островок как островок, ещё даже мхом не успел зарасти, одни голые скалы. Я когда-то мечтал на необитаемом острове пожить, только не на таком.

Хотел я уже возвращаться к шлюпке, смотрю: трещина в скале, а из трещины торчит птичья голова и на меня смотрит. Подошёл я поближе, а это кайра. Снесла яйцо прямо на голый камень и сидит на яйце, ждёт, когда выклюнется птенчик. Я её потрогал за клюв, она не боится, потому что не знает ещё, что за зверь такой - человек.

Страшно ей, наверное, одной жить на островке. В сильный шторм волны и до гнезда дохлёстывают.

В это время с корабля стали давать гудки, чтоб возвращались на корабль.

Попрощался я с кайрой и пошёл к шлюпке.

Когда на корабле капитан про остров спросил, живёт ли кто на нём, я сказал, что живёт.

Капитан удивился:

- Как же так? Этого острова ещё на карте нет!

- Кайра, - говорю, - не спрашивала, есть он на карте или нет, поселилась - и всё; значит, остров этот уже обитаемый.

ОСЬМИНОЖЕК

Весной тёплые туманы стали подтачивать льдины. А когда совсем потеплело, с береговым ветром прилетела на палубу бабочка.

Я поймал её, принёс в каюту и стал вспоминать, как весной в лесу зяблики поют и на полянах бегают ёжики.

"Хорошо бы, - думаю, - ёжика поймать! Только где его в северном море поймаешь?"

И завёл я вместо ёжика маленького осьминожка: он с рыбой в сетях запутался.

Посадил я осьминожка в банку от варенья, а банку поставил на стол.

Так и жил у меня в банке осьминожек. Я что-нибудь делаю, а он за камушком притаится и за мной подглядывает. Камушек серый и осьминожек серый. Солнце его осветит - жёлтым станет, он так маскируется.

Однажды я читал книгу. Сначала тихо сидел, а потом стал быстро перелистывать страницы.

Осьминожек вдруг стал красным, потом жёлтым, потом зелёным. Он испугался, когда страницы замелькали.

А ёжик разве так умеет? Он только колется и фыркает.

Постелил я как-то под банку зелёный платок - и осьминожек стал зелёным.

Один раз я банку с осьминожком на шахматную доску поставил, и осьминожек не знал, каким быть - белым или чёрным? А потом разозлился и покраснел.