Мальчик из Уржума - Голубева Антонина Григорьевна (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Последний раз, когда он проснулся, никак нельзя было разобрать - вечер это или уже утро. За окошком было темно, и внизу на кухне не хлопали дверью. Значит, еще ночь. Сережа высунулся из-под одеяла.
- Ты чего не спишь? - вдруг спросил его с соседней койки рыжий Пашка. Голос у него был хриплый, - видно, он тоже только что проснулся.
- А ты чего? - спросил Сережа и, натянув на голову одеяло, оставил сбоку маленькую щелочку, в которую и стал разглядывать спальню.
Скоро на соседних койках завозились и зашептались приютские.
- Вставать пора! - сказал кто-то из ребят, и все разом принялись одеваться.
Когда Дарья пришла будить детей, они были уже одеты.
- Эку рань поднялись, беспокойные! - проворчала Дарья и вышла из спальни.
Оправив кровати, ребята побежали умываться, а потом пошли завтракать.
Когда они доедали гороховый кисель, в столовой появилась Юлия Константиновна.
На ней было черное платье с высоким воротником и белой кружевной рюшкой вокруг шеи. На грудь Юлия Константиновна приколола маленькие золотые часики.
Волосы у нее были завиты и лежали волнами.
Юлия Константиновна оглядела приютских и велела стать в пары.
Стуча сапогами, перешептываясь и толкаясь, ребята выстроились в узком проходе между стеной и скамейками.
В столовую прихрамывая вошла Дарья, неся на вытянутой руке стопку носовых платков.
Юлия Константиновна начала раздавать приютским носовые платки. Платки были большие, и на углу каждого красными нитками была вышита метка: Д.П.М.Д. - Дом призрения малолетних детей.
Но это было еще не все. Как только роздали платки, Дарья принесла сумки - добротные, из сурового полотна. Они были похожи на кошели, с которыми уржумские хозяйки ходили на базар. Только у этих сумок были не две лямки, а одна длинная лямка, и их можно было надевать через плечо. На каждой сумке сбоку темнела круглая приютская печать.
Потом ребят вывели на двор, и Юлия Константиновна, в черной тальме и белых кружевных перчатках, вышла на крыльцо.
- Дети, за мной! - скомандовала она и, подобрав длинную юбку, медленно пошла к воротам.
Пары потянулись за ней.
У ворот дворник Палладий, в чистом фартуке, низко поклонился Юлии Константиновне.
- Пошли? - спросил он и распахнул калитку.
- Пошли! - сказала Юлия Константиновна.
Приютские шли важно по улице. Им казалось, что сегодня день особенный - вроде воскресенья, хотя все отлично знали, что был вторник.
Из ворот одного дома вышла женщина с тяжелой бельевой корзинкой на плече; она остановилась, опустила корзинку на землю и долго глядела вслед приютским.
- Куда это их, сирот, повели? - сказала она, покачивая головой.
- В школу, тетенька! - крикнула девочка из последней пары.
Ребята старались итти в ногу. Кто-то даже начал считать:
- Раз, два! Раз, два!
Но считать и маршировать пришлось недолго - школа была на этой же улице, только наискосок. Около маленькой желтой калитки Юлия Константиновна сказала:
- Дети, не толкаться! Входите по одному.
А как не толкаться, когда всякому хочется поскорей попасть на школьный двор, а калитка такая узкая!
Школьный двор ничем не отличался от остальных уржумских дворов. Был он мал, порос травою; в глубине двора был садик, а в садике виднелся кругленький столик и скамеечки, - видно, учитель здесь летом пил чай.
На палисаднике висело детское голубое одеяло и маленькая рубашонка.
У крылечка разгуливали толстые утки.
- Это чьи утки? - спросил Сережа у Пашки.
- Учителевы, - ответил Пашка и хотел еще что-то прибавить, но не успел.
Приютских ввели в темные сени.
Только что вымытый пол еще не просох, и ребята на цыпочках прошли через сени до входных дверей.
Из комнат доносился топот, какая-то возня и детские голоса. Вдруг дверь приоткрылась, и ребята увидели Сократа Ивановича, маленького бледного человека в синей косоворотке.
- Проходите, зяблики, в залу! - крикнул он. - Сейчас будем молитву читать.
- В залу, - громким шопотом сказала Юлия Константиновна и, шумя юбкой, пошла впереди ребят.
Залой называлась небольшая пустая комната с низким потолком и тремя скамейками у стен.
Здесь было полутемно, потому что перед окнами росли густые кусты сирени.
- Темно, как у нас в столовой, - сказал кто-то из приютских.
В залу вошел приютский поп, отец Константин. Он, как всегда, пригладил рукой длинные волосы, поправил на груди крест и начал читать молитву.
И молитва тоже была знакомая. Ее в приюте читали каждый день. После молитвы ребят повели в класс.
Здесь Сережа впервые увидел школьные парты. Ему очень понравилось, что парта - это и столик и скамейка вместе. А еще больше понравилось, что в ящик парты можно прятать книги и сумку.
Его посадили рядом с Пашкой.
Сережа не успел толком разглядеть класс, как вошел учитель Сократ Иванович, и начался урок.
- Ну, зяблики, кто из вас знает буквы, поднимите руку, - сказал Сократ Иванович.
Сережа знал уже три буквы - те самые, которые ему когда-то показал Санька. Но поднять руку побоялся. Он оглядел через плечо класс и увидел, что всего только двое из приютских подняли руки. Да и те держали руки так близко от лица, что нельзя было понять, подпирают ли они рукой щеку или хотят отвечать учителю.
Тут Сережа набрался храбрости и стал медленно вытягивать руку кверху.
Сократ Иванович его заметил.
- Ну, отвечай. Ты сколько букв знаешь?
- Три!
- Какие?..
- Пы, сы, о.
- Отлично. А изобразить их на доске сможешь?
Сережа замялся.
- Можешь написать их на доске? - спросил еще раз учитель.
- Я палкой на земле писал и углем на сарае тоже писал, - тихо ответил Сережа.
- А ну, попробуй теперь мелом написать на доске.
Сережа вылез из-за парты и пошел к большой черной доске.
Сократ Иванович дал ему кусок мела.
Доска была высокая, на подставке. Даже до середины ее Сережа никак не мог дотянуться, хоть и привстал на цыпочки.
- Пиши внизу, - сказал Сократ Иванович.
Сережа написал внизу с края доски две огромных буквы.
- О - баранка. Сы - полбаранки, - бормотал он про себя, выводя буквы.
Как пишется буква "П", он вдруг позабыл.
- Ты что там шепчешь? - спросил Сократ Иванович.
- Сы - полбаранки, - повторил Сережа тихо, - пишется так.
- Молодец! Ну иди на место. А как твоя фамилия, "полбаранки"?
- Костриков, Сергей.
- Ну, иди, Костриков Сергей, на место.
В этот день Сережа узнал еще три новых буквы, но не вразброд, как показывал ему Санька, а по порядку: А, Б, В.
Так началось Сережино ученье.
Прошла первая школьная неделя, и опять наступило воскресенье.
На завтрак дали ненавистную кулагу. Сережа глотал ее с трудом - только бы поскорей доесть.
После завтрака, как обычно, начали читать молитву, а после молитвы к Юлии Константиновне подошел учитель закона божия, отец Константин. Они вышли оба в коридор, и батюшка, придерживая на груди крест, принялся что-то рассказывать начальнице. Медленно ходили они взад и вперед по длинному коридору, а позади, словно тень, шагал Сережа. Ему хотелось скорей домой, а без позволения уходить не разрешалось. Перебивать Юлию Константиновну, когда она с кем-нибудь разговаривала, тоже не полагалось. Хочешь не хочешь - жди, пока она кончит.
Наконец батюшка распрощался и пошел вниз.
Сережа опрометью бросился к Юлии Константиновне.
- Заждался, небось! Ну, иди домой, - сказала Юлия Константиновна.
Сережа поглубже нахлобучил картуз и пустился бежать. Он перевел дух только возле своего дома. Калитка была раскрыта. Двор пуст. Сережа вошел в дом. В кухне на полу сидела Лиза и укачивала куклу.
- Бабушка! Сережа пришел!
Бабушка выглянула из-за печки.
- Ты что это такой красный да потный? - удивилась она. - Уж не подрался ли с кем?
